София Потоцкая – человек и… парк. Невероятная история греческой куртизанки

София родилась 1 января (12-го по новому стилю) 1760 года в турецком городе Бурса, точнее — в его предместье, небольшом порту Монбанья, в семье небогатого греческого торговца скотом Константина. В 1772 году семья перебралась в Стамбул, случилось это, потому что 11-летнюю Софию лишил девственности её двоюродный брат, при чём инициатором инцидента была сама девочка. Оставаться с таким позором дальше в маленьком городке, где все друг друга знают, было нельзя, и Софию отправили в Константинополь к тётке Елене, бывшей за мужем за купцом французско-сицилийского происхождения по фамилии Глявоне (или Главани — в разных источниках по-разному). Жена его сначала не стеснялась спать с коллегами мужа, а после того, как он разорился, и вовсе занялась проституцией. Вскоре отец Софии скончался. Мать, которую звали Мария, вышла замуж за какого-то армянина, но он тоже вскоре умер, а дом семьи сгорел. Оставшись совсем без средств к существованию, женщина последовала примеру младшей сестры. Промышляли они в стамбульском районе Пэра, где располагались иностранные посольства. Однажды к послу польского короля Каролю Боскамп-Лясопольскому привели провинившегося привратника Карло: его застукали в постели с какой-то гречанкой. Это была Мария. Чтобы избежать наказания, Карло сообщил своему хозяину, что эта женщина появилась в посольстве не просто так, а хочет представить послу свою прекрасную дочь, которой добивается какой-то недостойный турецкий торговец. Посол попросил привести к нему девушку, она его впечатлила: «Голова, напоминающая голову знаменитой Фрины, ее соотечественницы, достойна резца Праксителя… Плечи стройные, предплечья довольно хороши, переходя в немного великоватые, как на нынешние вкусы, руки, такие, однако, какие мы видим у античных статуй из ее страны… Ягодицы, бедра, колени и голени могли бы (по меньшей мере, в расцвете ее лет) выдержать экзамен у резчика статуй». Правда, опытный развратник (посол долгое время поставлял девушек ко двору Прусского короля, когда ещё был у него на службе) сразу отметил и недостатки юной гречанки: «…грудь ее стала вялой, то ли от горячих купаний, то ли по каким-то иным причинам, бесформенной и не упругой. Груди свисают у нее, словно груши, на живот, который, в противоположность им, сформирован безупречно, и кажется, на него эти обвисшие груди тычут пальцем, говоря: «Приди посмотри и забудь о нас»… Резкий запах пота… не способны перебить никакие ароматы, за исключением разве что пижмы…» Тем не менее, Боскамп-Лясопольский решил взять девушку к себе в содержанки. Чтобы закрепить сделку, мамаша Софии предложила послу свои услуги или услуги своей сестры. Даже для видавшего виды посла такое предложение было… неординарным. Позже он вспоминал, что хоть Мария и выглядела привлекательней, но выбор пал на вторую женщину, так как спать и с матерью, и с её дочкой «показалось… слишком развратным». Сначала посол использовал девушку для собственных утех, затем фактически «подложил» её под русского посла. Боскампа поразил талант Софии охмурять нужные ей объекты: «Она изучает мужчину, с которым общается, так старательно, что почти всегда умеет предвидеть его слова и угадать намерения. У неё поразительная память, неистощима в замыслах, настойчива и терпелива в преодолении препятствий. Беззаботна в том, что касается собственного будущего, её максима — радоваться настоящему, девиз — пользоваться удовольствиями, не упуская случая». C русским послом София справилась отлично. Примерный семьянин и отец шести детей, он забыл всё на свете, и вскоре Боскамп стал получать исчерпывающие сведения из русской дипломатической миссии. В 1778 году его, однако, отозвали обратно в Польшу. Положив на банковский счёт Софии 1500 пиастров на случай, если она захочет выйти замуж за какого-нибудь ремесленника или торговца, он уехал, наказав Карло не подпускать к Софии ни её матери, ни тётки, которые были окончательно испорчены. Правда, вскоре жена Боскампа умерла, и он решил «выписать» Софию к себе в Польшу. С этим возникли определённые сложности: в дороге девушка заболела и застряла в Бухаресте. Кроме того, в Стамбуле при составлении паспорта чиновники допустили какую-то ошибку, и теперь требовалось ждать выяснений. Просто сидеть София не умела… и пустилась во все тяжкие. Вскоре слухи о непристойном поведении невоздержанной пассии дошли и до Боскампа: для дворянина в первом поколении связаться с такой распутницей означало подвергнуть риску свою и так не самую лучшую репутацию. Он отправил Софию в приграничную крепость Каменец-Подольский, где она должна была пройти карантин и дождаться дальнейших распоряжений своего благодетеля. Боскамп вызывать гречанку в Варшаву не спешил, и девушка решила взять свою судьбу в собственные руки. В Каменце Софии удалось охмурить сына коменданта крепости, 39-летнего майора Юзефа Витта и выйти за него замуж. Ему-то она наплела, будто состоит в родстве с византийскими императорами и принадлежит к знатной греческой фамилии Маврокордато. Влюблённый по уши бедолага с готовностью этому поверил. Мать новобрачного, не выдержав позора, слегла и уже больше не поднялась. Отец его, старый недоверчивый офицер, тоже не одобрял поступок сына, но вынужден был уступить его упорству и «невинным» речам оборотистой гречанки. В конце концов старый Витт дал благословение на брак, который состоялся 14 июля 1779 года. Боскамп облегчённо «утёр пот», ситуация с пассией решилась, пожалуй, наилучшим для него образом: он уже было распорядился отправить её обратно в Стамбул. Вместе с мужем София отправилась ко двору польского короля Станислава Августа, прусского короля Фридриха II, австрийского императора Иосифа II. Последний рекомендовал своей сестре Марии-Антуанетте — французской королеве обратить внимание на прелестную Софию Витт. Везде молодая жена польского офицера блистала и покоряла сердца царедворцев: ей посвящали оды, писали портреты, ей признавались в любви. При этом София всё острее понимала, что для высокого положения в обществе, кроме родовитости, ещё нужны деньги… много денег, а у Витта их столько не было. Аппетиты и амбиции у бывшей посольской содержанки росли с каждым днём. 17 октября 1781 года в семье счастливых супругов Витт родился сын Ян. Крёстным отцом мальчика вызвался быть сам король. В качестве подарка он сообщил, что должность коменданта Каменец-Подольской крепости перейдёт майору Витту по наследству от его отца. Затем София родила второго мальчика — Корнелия, вскоре, правда, умершего. Почти в то же время скончался и старый Витт — молодая женщина стала госпожой комендантшей. Узнав об успехе родственницы, из Стамбула в Польшу прикатили тётка Елена и её разорившийся бывший супруг Глявоне. Тётку София представила обществу как свою старшую сестру. Благодаря мужу-коменданту её удалось «пристроить» содержанкой Осман-паши — коменданта турецкой крепости Хотин, который был дружен с Виттами, так как их крепости располагались всего в паре десятков километров друг от друга. Неудачливого Глявоне, чтобы он не наболтал лишнего, София отправила в Варшаву к Боскампу, который пристроил его при дворе переводчиком. Молодой графине Витт было тоскливо в хоть и живописной, но провинциальной крепости. Местное высшее общество относилось к ней настороженно, не слишком доверяя её выдуманной родословной. Женщины её просто презирали, вполне обоснованно опасаясь за верность своих мужей. Однажды София поехала в Тульчин в гости к жене магната Станислава Щенсны Потоцкого Юзефине. Та предпочла уехать в родовое имение, только бы не встречаться с презренной выскочкой. Их жизненным путям ещё предстояло жестоко схлестнуться. Зато у Софии сложились хорошие отношения с кузиной короля, женой великого коронного маршалка Урсулой Мнишковой. С её помощью в Стамбул на родину графини Витт удалось организовать ознакомительную поездку сразу тридцати высокопоставленных польских дворян, включая девять женщин. Буквально через день после их отъезда началась очередная русско-турецкая война. Эта поездка породила легенду, что уже тогда София состояла на службе у русской разведки, хотя доказательств этому нет до сих пор. В столице Турции молодая графиня Витт плотно общалась с французским послом Этьенном де Шуазелем, с которым завела знакомство ещё в Париже. Настолько плотно, что есть все основания подозревать её в супружеской измене. При отъезде поляков французский посол устроил им пышнейшие тёплые проводы. Тем сильнее был контраст с тем холодным приёмом, который встретил Софию в Варшаве. Слухи о её бурной жизни в Стамбуле достигли двора, и ей пришлось срочно отбыть к месту службы мужа. Он её в этот раз простил. На следующий год война докатилась и до Каменца: русские войска генерал-поручика Ивана Петровича Салтыкова и австрийская армия принца Саксен-Кобурга осадили крепость Хотин. Осада затянулась, офицеры и генералы скучали, и Салтыков, владелец крупных капиталов, стал закатывать пиры, на которое кроме офицеров приглашались польские дворяне и их дамы. София не могла не воспользоваться такой возможностью. Салтыков, питавший к женскому полу определённую слабость, был сражён красивой панночкой наповал. Когда турки запросили мира, София, чья тётка находилась в осаждённом Хотине, уговорила русского генерала заключить с ними перемирие на три дня, потом ещё на три дня, и ещё на три… Салтыков играл с огнём: уже светлейший князь Григорий Потёмкин начал интересоваться, в чём там дело. Но перемирия заключались не просто так. Через тётку Софии удалось передать Осман-паше предложения русской стороны о сдаче. Вскоре она посетила Хотин вместе с герцогом Шарлем-Жозефом де Линем, который состоял на военной службе в России. После 4 месяцев и 8 дней осады 19 сентября 1788 года турецкий гарнизон сдал крепость без боя, победившая сторона оставила османам знамёна и личное оружие, но артиллерию и припасы вывезти не дала. Генерал решил познакомить Потёмкина с Софией… и та пополнила свой счёт ещё одним трофеем. Несколько лет графиня Витт сопровождала «светлейшего», сначала находясь в его ставке в Яссах, а затем отправившись за ним в Петербург. Здесь гречанка познакомилась с российской императрицей Екатериной ІІ. Для своего мужа, успевшего погрязнуть в растратах, она выпросила место херсонского губернатора. В 1791 года вслед за Потёмкиным София поехала в Яссы, где «светлейший» ждал трёх польских магнатов — Станислава Щенсны Потоцкого, Северина Ржевуского и Ксаверия Браницкого. В октябре они прибыли в ставку князя, однако на следующий день он умер. София Витт была безутешна… но недолго. Почти сразу после похорон «светлейшего» в Яссах начали закатываться шикарные балы, на одном из которых предприимчивая гречанка заполучила очередную свою жертву — одного из самых богатых магнатов Польши — Станислава Щесны Потоцкого… того самого, жена которого Юзефина не захотела встречаться с ней в Тульчине. Магнат потерял голову (злые языки, в лице Боскампа, утверждают, что он и так был на неё не шибко крепок). Жена его — Юзефина, с которой они давно жили раздельно, находилась в Вене. Современники утверждают, что из её 11 детей только первые 3 были от мужа: тем не менее считалось, что она соблюдала приличия. Как бы там ни было, и графиня Витт, и Потоцкий считали, что они никому ничем не обязаны, и вскоре все заговорили об их бурном романе. К этому времени Потоцкий открыто перешел на сторону России, встав во главе так называемой Тарговицкой конфедерации, отвергшей существующую польскую конституцию, и тем самым способствовал второму разделу Польши. Его и Ржевуского варшавский сейм лишил всех их государственных постов. Магнаты поехали в Петербург, готовясь к завершающему акту второго раздела Польши. София на время поехала к мужу и детям в Херсон, но как только Потоцкий позвал её к себе в Тульчин, она тут же всё и всех бросила, и уехала к нему. В апреле 1793 года графиня Витт родила от Потоцкого незаконнорождённого сына Константина. Потоцкий обратился к Юзефине с предложением развестись, но та наотрез отказалась, считая Софию временным увлечением мужа. Граф Витт тоже не давал своей жене развода. Тем временем русские войска вторглись на территорию Польши, и влюблённая пара уехала подальше от войны в Гамбург. Там летом 1794 года София родила от магната ещё одного сына — Николая. Весной следующего года, когда окончательно было подавлено восстание Тадеуша Костюшко, и дело шло к окончательной ликвидации Речи Посполитой, Потоцкий решил всё-таки закончить дело со своим разводом и отплыл из Германии в Петербург, где в то время при дворе Екатерины ІІ пребывала и Юзефина. София с детьми отправилась во Львов. Здесь она узнала о смерти многих своих знакомых, в том числе и её первого благодетеля Кароля Боскамп-Лясопольского. Коротая время, она как-то заехала в гости в Неборов во владения княгини Елены Радзивилл. Хозяйка свозила Софию в свой парк Аркадия, который поразил воображение гречанки. Она написала возлюбленному восторженное письмо: «Тяжело себе вообразить что-то лучшее и более романтическое. Ты знаешь Аркадию, но видел её 10 лет назад. Представь себе, как могут вырасти молодые деревья за 10 лет и как много здесь сделано для улучшения этого места… Аркадия очень напоминает Крым; ты знаешь, что в тех местах при твоих возможностях можно было бы иметь в течение двух лет такую же, а может и более прекрасную Аркадию, ибо там не нужно искусственных насаждений? Правда, мой милый друг, что мы будем иметь сельцо в Крыму?» Развод Потоцкому так и не дали — против была Екатерина ІІ, решившая защитить несчастную Юзефину. Несолоно хлебавши, магнат поехал в одно из немногих оставшихся в его распоряжении имений в Умани. Туда же вскоре приехала и София. Ей наконец удалось оформить развод с графом Виттом, что обошлось Потоцкому в миллион злотых различных выплат. Ожидая, пока разрешится вопрос развода c Юзефиной, влюблённые гуляли по окрестностям Умани. В излучине речки Каменки, где в неё впадала другая речка — Уманка, находилась живописная местность. Как-то на прогулке София сказала Потоцкому, что было бы неплохо разбить здесь прекрасный парк. Магнат воспринял это как руководство к действию. Строительными работами руководил крепостной Заремба, а инженерными — артиллерийский офицер Людвиг Метцель. Строители возвели великолепный дворец, проложили дороги, соорудили мосты, насадили «Греков лес» — в честь греческого происхождения Софии. При помощи привозных гидравлических машин и систем блоков установили каменные глыбы, вырыли пруды, создали водопады, пещеры, 20-метровый фонтан, небольшой подземный канал и подземные гроты в Долине гигантов, построили оранжереи, высадили десятки пород редких деревьев. Влюблённый магнат вбухал в строительство парка 15 миллионов злотых. Вскоре Екатерина ІІ умерла, и препятствовать разводу Потоцкого с Юзефиной уже никто не мог. Бывшая жена не перенесла удара и умерла, а магнат 28 апреля 1798 года по новому стилю обвенчался с «разводною гр. Витте женою Софиею, урожденною Челиче да Маврокордато». В день именин жены в 1800 году Потоцкий в знак своей любви преподнёс ей роскошнейший подарок — завершённый парк. София родила мужу законных детей: Александра (1798), Мечислава (1800), Софию (1801), Ольгу (1802), Болеслава (1805). Казалось бы, надо «жить-поживать да добра наживать», но не такой была София Глявоне, «липовая» Челиче да Маврокордато: её буйная натура и здесь дала себе выход. Старшего сына магната от Юзефины — Ежи (Юрия) Потоцкого за беспробудное пьянство, распутство и игру в карты обязали жить у отца на Украине. Магнат погасил 2 млн злотых карточных долгов своего избалованного отпрыска, подарил сёла с 10 тыс. крепостных душ и приблизил к себе, что было неосмотрительно. На праздновании своего 40-летия София положила глаз на молоденького 24-летнего пасынка. Вскоре она уже втайне от мужа предавалась с ним любовным утехам. Старый Потоцкий узнал о страшном предательстве Софии только в марте 1805 года. Его душа не выдержала удара, он слёг и умер, так и не захотев перед смертью проститься с неблагодарной супругой. Глявоне поставила под угрозу собственное благополучие: против неё в суде выступили многочисленные дети Потоцкого и вторая жена первого мужа Каролина Витт, законных прав на земли и доходы магната у Софии не было. «Безутешная» вдова отправилась в Петербург, где в её любовные сети на этот раз попался сподвижник молодого царя Александра I, сенатор Николай Николаевич Новосильцев. Также ей благоволил английский посланник лорд Александр Гамильтон Дуглас. Благодаря их усилиям Софии удалось сохранить большую часть наследства умершего магната. Не забывала она «утешить» и осиротевшего Ежи. Она убедила его навсегда уехать в Европу, за что он ежемесячно получал 15 тысяч дукатов, взамен ей перешла вся его недвижимость и доходы. В 1809 году Ежи скончался от излишеств, полной мерой «отблагодарив» землями и крепостными свою любовницу-мачеху. Следующие 10 лет жизни Софии Потоцкой окутаны туманом. Где она была во время вторжения Наполеона — неизвестно. Дети её выросли и вместе со старшими детьми Потоцкого также стали претендовать на отцовское наследство. Дошло до того, что сын Мечислав подал на мать в суд. София же в отместку заявила, что он не является законным сыном магната, а зачат от морского разбойника Караколли, изнасиловавшего её во время путешествия в Италию. Александр I даже намеревался сослать Мечислава в Тобольск, но в конце концов мать с сыном примирились. В 1821 году в Петербурге после свадьбы любимой дочери Софии Потоцкая впервые почувствовала себя тяжело больной. Летом 1822 года она отправилась на лечение в Германию, предварительно составив подробное завещание. В Берлине ей стало хуже, и она попросила дочерей приехать к ней. 24 ноября София скончалась у них на руках. Немецкие чиновники не давали вывезти тело, требуя, чтобы оно пробыло определённый срок в карантине. Тогда дочери нарядили мать, напудрили и нарумянили лицо, и повезли труп по паспорту, словно живого человека. На границе никто ничего не заметил, и вскоре кавалькада прибыла в Умань, где, в соответствии с её завещанием, Софию Потоцкую похоронили в Уманском соборе. После того как её старший сын Александр принял участие в польском восстании 1831 года, Умань и драгоценный парк у него отобрали в казну, переименовав в Царицын сад. Тогда же останки Софии Потоцкой перенесли в Тальное, в подземелье местной церкви, где они пребывают и поныне. Ну а Софиевский парк продолжает жить собственной жизнью, радуя своим наивным очарованием всё новые и новые тысячи ценителей прекрасного. Его тенистые дорожки и гроты словно напоминают нам о распутной гречанке Софии Глявоне, о доверчивом и влюбчивом магнате Станиславе Потоцком и о тысячах безымянных строителей, чьим тяжёлым трудом взбалмошные идеи этой парочки были материализованы в прекрасной неувядаемой красоте «зелёной жемчужины» Подолии.