Юрий Алексеев: «Эмоции — они остаются! И человеку хочется вернуться»

После революции в России банных дворцов не строили. Но два года назад в Подольске группа энтузиастов возвела монументальное здание с роскошным интерьером. Новые бани на равных соперничают с легендарными Сандунами и уж точно стали самым обсуждаемым проектом отрасли. Ева.Ру пообщалась с отцами-основателями Бань Алексеева — бизнесменом Юрием Алексеевым и художниками Константином Зубрилиным и Николаем Сидоровым. Здесь все с высшим образованием. У нас — медицинское (с фотографом), у вас — военное, у вас —художественное. Так что предлагаю открыть Ученый совет! Как пришла светлая идея, построить баню? Алексеев: Меня об этом спрашивают постоянно. Я помню, что часто с малых лет ходил с отцом в баню. Постепенно баня для меня стала активной составляющей частью жизни. Поскольку люблю их, то за многие годы удалось посетить большое количество бань разного калибра, не только в России, но и за ее пределами. Вы фанат бани. В итоге построили не просто баню, а банный дворец. Много бань видел, но они гораздо скромнее! Алексеев: В бане люди не только парятся, но и встречаются с друзьями, деловыми партнерами. Поэтому баня должна быть не только чистой и удобной, но и местом для получения эстетического наслаждения. В ней должно быть все необычное! От начала до конца. Спроектировать баню оказалось не так просто. Множество проектных предложений было отправлено в корзину, пока не вспомнилась поговорка: «Надо плясать от печки». Тогда мы сначала с архитекторами определили место для печи, к ней пририсовали парную, потом мыльную, потом все прочее. Все помещения были спроектированы с точки зрения технологии, но дальше встал вопрос об интерьере. И тут мы остановились. На том этапе художники еще не подключились? Зубрилин: Нет. Есть такая проблема, у нас архитекторы мало думают об интерьере. Это называется «междисциплинарное взаимодействие»! Алексеев: С появлением художников проект сразу претерпел существенные изменения. Но парную я трогать не дал! Зубрилин: Но все остальное пришлось двигать. Потому что когда появляется идея, когда она созревает, когда появляется образ… А образ — это высшее достижение любого вида искусства! Актер, например, когда играет талантливо, это может быть кому-то интересно, кому-то нет. А когда появляется образ, некое обобщение, тогда появляется интерес уже общий! И здесь то же самое. В архитектуре, в интерьерах, образ – основа основ. К общей идее проще подбирать детали, есть понимание что и куда двигать, чем наполнять, какими материалами пользоваться. И нам повезло с заказчиком, он оказался на редкость одержимым идеей, настолько верящий в свое дело, настолько его любящий… И мы тоже в упоении этим занялись. Группа фанатиков! Абсолютно! В хорошем смысле слова. Это безоценочно! В психиатрии есть такой термин «гипоманиакальное состояние»! Зубрилин: Он (ред. — Алексеев) даже маньяк, в хорошем смысле слова! (смеется). Все творческие люди такие, по большому счету! (смеется) Благодаря таким людям что-то происходит в любом виде человеческой деятельности. Движется история. Эволюция человечества двигается такими увлеченными людьми. И баня — она же не для того только, чтобы прийти помыться, а для того, чтобы отдохнуть! И телом, и душой! Зубрилин: Вообще уникальная ситуация сложилась. В советское и постсоветское время никто не строил такого масштаба общественных бань. Если до революции и была культура постройки таких бань, то к настоящему времени она утрачена. И желание заказчика, и наше сделать что-то особенное и необычное, они слились. Мы пошли непроторенным путем, почти на ощупь. Было понимание неких объемов работы, но какими они в итоге будут, мы не знали. Вы первопроходцы? Зубрилин: Да. То, что мы видим — это результат командной работы? Зубрилин: Абсолютно! Более того, незнакомые люди, собравшиеся для работы над проектом, стали друзьями. Настоящая мужская дружба для меня вот такая. Вас сплотило общее дело. Зубрилин: Мы не так долго знакомы, но ощущение такое, что всю жизнь. Неважно, как долго ты общаешься, важно, как ты общаешься. Но бывает, что мы ругаемся. Это такой формат дискуссии! В результате — банный дворец. А экономия в данном случае уместна? Часто спрашивают, сколько денег сюда вложено. А если посмотреть на женское отделение, там молдингов одних километр, тридцать тонн плитки. Но можно выбрать дорогую плитку и бестолковую, а можно использовать бюджетную, но подбирать так, что выглядеть будет лучше дорогой. Есть же расхожая фраза «дорого-бохато»! Сидоров: Это же говорится с такой издевкой! Дорого-богато или красиво-эстетично? Зависит от вкуса и опыта. Между этими двумя понятиями такая большая пропасть! Зубрилин: Более того, за одни и те же деньги можно сделать и плохо, и хорошо. И красиво, и некрасиво. Хотя это сейчас размытый критерий. Сидоров: Много сейчас и дорого, и абсолютно безвкусно. Константин, Николай, когда вы обдумывали декор интерьера, на что ориентировались? Мировые аналоги изучали, купальни Будапешта, например? От чего отталкивались? Зубрилин: Часть нашей профессии состоит в том, чтобы сначала досконально изучить предмет, который попал в поле твоего интереса. Все чертежи и планы смотрели, в том числе и древнеримских терм, которые уже не сохранились. И на этом всем выросла вдруг идея все объединить. Это не эклектика даже, эклектика, — это когда просто взятые отовсюду элементы как-то скомпилированы. Это переработка той информации, которая была изучена и впитана. Синтез! Зубрилин: Да. И она постепенно из этих «первотерм», от которых мы отталкивались, частично проявилась в помывочной первого этажа: они практически в чистом виде трансформировались в наш интерьер. А дальше синтез, который родил новый образ, вроде бы и знакомый, но его нигде нет. Аналогов не найдешь, потому что здесь очень много уплотнено. Как физики говорят о моменте, когда вся вселенная сожмется до размера кусочка сахара. В сингулярность! Сидоров: И он будет весить невообразимые тонны. Здесь то же самое получается. Синтез сжался настолько, что родил, на наш взгляд, единственно правильное решение. И мы развиваемся «поэтажно». Что сейчас в голове, проходит стадии строительства, но весь образ есть. Это я сейчас пытаюсь сформулировать то, что мы сами для себя не формулировали. Очень плотная работа, и есть ощущение, что мы лет пять работаем над этим. Алексеев: Года с 2015 работаем, с 2016 рисовали эскизы. Это уникальный объект. Каждый персонаж на панно, а их около двухсот, индивидуален. Каждый раз захожу и не перестаю удивляться, не надоедает! Вот она, сила искусства! Мозгу требуется вариативность. Сейчас просто, включил телевизор или в сеть залез и листай. А раньше требовалось путешествовать. И задача, которую решали деятели культуры, состояла в том, чтобы обеспечить вариативность в статичных образах. Не было кино еще! И они придумали как. Много, много деталей. Все искусство — это работа с нашим мозгом. Зубрилин: Как с буфетом, помнишь? Сначала, как попроще, а потом! Попроще – безликие китайские небоскребы получаются. А на церковь в Дубровицах посмотришь – ах! Зубрилин: Но детали, это часть большого, часть общего. Фрактальность. Зубрилин: Мы когда столкнулись, три незаурядных человека, и процесс пошел. Мозг пытается находить решение. И вот у нас настолько иногда кипели мозги, что принималось такое решение, которое никогда никому в голову не приходило. Как нам представлялось. Что-то необыкновенное рождалось! Вы увлечены своим делом. Но это распространяется и дальше. На всех посетителей. Красота заразна! Искусство расставляет сети красоты. Зубрилин: Это сильная материализация энергии. Алексеев: Хотелось сделать, чтобы каждый человек, даже если вокруг еще много других людей, чувствовал себя комфортно. Главный нарколог страны в интервью сказал, что к психоактивному поведению относятся любовь, спорт, хобби, ну и баня! Но это хорошая зависимость. Человек должен от чего-то зависеть. А стиль интерьеров можно как-то назвать? Зубрилин: Новый стиль новоделом не назовешь. Когда это имитация стиля – тогда новодел. А когда новый, это синтез. И приятно, что на втором этаже принципиально другая задача реализована, для женского отделения. То, чем точно ни мы, ни наши предшественники, никто не заморачивался никогда. Алексеев: Такого женского разряда, как у нас получился, его нет нигде! Он уникальный. А помните, когда рисовался интерьер, мы думали, какую статую поставить, и в итоге выбрали Амура. И все сложилось! Сидоров: Появился этот Амур — появился общий стиль. Здесь даже исторически мы придумали переходный стиль от рококо к классицизму. Вот как бы это выглядело, если бы он существовал. Рококо развивалось параллельно с классицизмом, а перехода между ними не было. Творчество, это всегда синтез! (смеется) Я когда женское отделение увидел первый раз, то уловил что-то смутно знакомое. Через сутки сообразил – мозгу требуется время, чтобы осмыслить – это же похоже на дворец Марии-Антуанетты, в Версале! Не один в один, конечно, но напоминает! Местами царскосельские мотивы видны… Зубрилин: И Кусково напоминает, и Архангельское. Но напрямую не скажешь, что это вот оттуда. Конечно! Но вот цветовые паттерны какие-то… Зубрилин: В этом вся прелесть, никто не придет и не скажет: «О, это же прям оттуда!» Ощущения как при знакомстве, вроде человека первый раз видишь, но что-то в нем неуловимо знакомое. И там еще многого нет. Нет штор. Наполнение интерьеров 18 века, от которых мы отталкивались, играет большую роль. Это часть образа. Шторы на окнах в пол, в проемах задрапированные. Все виды искусства строятся по одним и тем же законам. И от Станиславского до Витрувия, все говорили об одном, что для художника очень важно выстраивание образа. Когда картинка в голове, которую ты внутренним взором видишь. Вот тогда есть шанс, что она воплотится. И когда ты делаешь в реальности, ты подгоняешь, копируешь оттуда. Из мозговой модели. Что полководец строит план сражения, что художник. Зубрилин: Больше того, кто занимался единоборствами, это очень хорошо знает. Пока ты в голове не прокрутил бой, ты не выиграешь его. Наверное, так во всех видах деятельности. Когда пишешь, тоже. На уровне ощущений общего стиля и плана. Это даже не текст романа или статьи в голове, а некий их образ. Зубрилин: Во всех областях одинаково. Если текущий проект рассматривать как пилотный. Его будете тиражировать? Не копировать, а саму концепцию продвигать. Зубрилин: Невозможно, это штучный проект. Алексеев: Нереально. Каждая баня уникальна. Это как театр, музеи, галереи. Они все разные, у каждого свой подход. Не будут же штамповать Третьяковскую галерею. А давайте Лувр еще один сделаем! Сидоров: Да, это штучный товар. Но вы же на этом не остановитесь! На этом комплексе. Алексеев: Мы по соседству будем спортивный комплекс строить. Зубрилин: А если бы тебе предложили: под брендом Бани Алексеева сделай у нас в Таганроге что-нибудь эдакое? Алексеев: Это невозможно. Помимо того чтобы придумать и сделать, нужно чтобы это постоянно работало. Баня требует ежедневного внимания! Это как в квартире, если уехал на неделю, то она уже нежилая какая-то. Нужно подкручивать постоянно! Мы брали интервью у Светланы Валиуллиной, это главный специалист по детской реабилитации. И она рассказывала, как работала в приемном отделении. И когда там работаешь нерегулярно, то теряется чувство того, что находится «за углом». Вот это хорошее такое определение. Алексеев: Вопросов уйма! Как построить, как управлять и как раскрутить. То, что выстраивается в одном городе, для другого может совсем не сработать. Все по-разному, при строительстве масса инфраструктурных моментов, есть газ или нет, как построил, где брать персонал… Нужно написать книгу «Как я построил Алексеевские бани». Опыт будет полезен. Зубрилин: Это как по учебнику научиться играть на скрипке, не научишься! В любой профессии нужно исследовать опыт других, хотя бы по литературе. Да, по учебнику никто не становится профессионалом, но и без учебника никак. Алексеев: Есть определенные нормы и правила, но построить баню — это не только возвести стены. Может сложиться так, что пока ты выходишь на стройку, проект уже становится дорогим и нерентабельным. Хорошо, что многое у нас сложилось: мы умеем строить, городу баня нужна, заинтересованная команда, которая работает как единое целое. И поэтому все получилось. И был опыт, все-таки. Задание на оформление интерьеров сразу было сформулировано? Стиль, некое видение? Зубрилин: Удача, ему (ред. — Алексееву) повезло с нами! Он как задачу вам поставил? Зубрилин: Никак. Не понимаю! Что-то же сказал! Зубрилин: Творите! Задача формулировалась, что это должно быть необычно, красиво и функционально. И мы привыкли, что главный постулат, сформулированный еще в античности Витрувием: «Прочность. Польза. Красота». Он говорил это об античной архитектуре, которая до сих пор по тем же правилам и строится, ничего не поменялось. Это хорошо понимаешь, когда заходишь в римский Пантеон! Зубрилин: Мы и шли по этому пути. Прочность, польза, красота. Только красота у нас стояла на первом все-таки месте. Сидоров: Ну и о практичности мы не забывали, постоянно что-то согласовывали. Отталкиваясь от античности, проходишь и через Рафаэля, но все равно рождается свой стиль. Это напоминает и лоджии Рафаэля в Ватикане, и дворцовые росписи Нойшвайштайна. Почему в росписи выбраны античные мифологические сюжеты? Сидоров: Античность явилась колыбелью всех европейских искусств. Не берем, конечно, Индию, Африку, Китай… А вот Европа, к которой и мы относимся, это ее колыбель. И основы архитектуры, заложенные Витрувием, и скульптура, высочайших высот достигнувшая в Греции. В эпоху Возрождения все откопали и восхитились. Ангелы вот эти, женского пола. Я таких много видел на кладбище Стальено в Генуе. Зубрилин: Светильники? Это лары, хранители домашнего очага. Не совсем типичные лары… Зубрилин: Были лары, пенаты. Алексеев: По количеству лар можно понять, под какой серьезной защитой находится эта баня! Сидоров: Они и выстраивались в нашей концепции, как армия. Как у Пушкина, тридцать витязей прекрасных! Это витязи наших терм! Алексеев: Баню невозможно закончить. Холл второго этажа кажется законченным. А на самом деле здесь тумбы будут справа и слева, зеркала во всю стену, верх расписан, шторы, мозаика на полу. И это так гармонично смотрится! Мы мужской разряд два года уже доделываем, и он будет еще доделываться! Сегодня новые картины в холле ожидания повесили. Предела совершенству нет! Помереть спокойно не дадут! (смеется) Зубрилин: Скульптура Сидящей Афродиты из настоящего каррарского мрамора. С этим мрамором любил работать Микеланджело. Но карьер давно исчерпался, и с 19 века каррарский мрамор для произведений искусства не поставляется. Мы случайно его нашли на каменно-обрабатывающем комбинате на Бабушкинской в Москве. Мы искали для этой скульптуры подходящий блок и перебрали много мрамора, и все не подходило. И совершенно случайно на территории нашли вросший в землю кусок нужный, в который вписали вот эту скульптуру. Просто чудо! Это тот самый мрамор, из которого Микеланджело сделал своего Давида. Давид — символ Флоренции. У Подольска будет Сидящая Афродита! Об этом надо рассказывать! Потому что когда просто приходишь и видишь, то непонятно, какой за этим стоит огромный труд. Да и просто красиво. А почему красиво? А попробуй повтори такое! Алексеев: Да, человек и заходит, и выходит — и ничего не понимает. Но эмоции, с которыми он отсюда уходит, остаются! Он их понимает. И человеку хочется вернуться. Зубрилин: Вот эти канделябры, амурчики были заказаны на Ногинском литейном заводе. Искали именно таких, которые по ощущениям должны были напоминать и Версаль, и Кусково, и Архангельское. И самое приятное ощущение от интерьеров конца восемнадцатого века. Это, пожалуй, единственные конкретные элементы той эпохи. Гобеленчик в туалете прекрасно смотрится! Сюда нужно знакомых французов привести, а то они только в Сандунах были. Пусть восхищаются! Зубрилин: Неожиданно, гобелен в туалете, но это такая выразительная деталь. Картины еще будут. Из бани тоже можно сделать произведение искусства! Да из всего! От людей зависит! Наших людей если вовремя не остановить, то мы и до Марса доберемся! Юрий Владимирович Алексеев — заслуженный строитель Московской области, окончил Коломенское высшее артиллерийское командное училище, работал в строительной сфере. Депутат Совета депутатов городского округа Подольск. Константин Владимирович Зубрилин — заслуженный художник России, член-корреспондент российской академии художеств, профессор, декан факультета скульптуры российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова. Автор памятников в Москве, автор множества общественных и частных интерьеров, лауреат премии ТЭФИ как лучший художник-постановщик. Николай Павлович Сидоров — заслуженный художник России, действительный член российской академии художеств, профессор, проректор российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова. Автор памятников в Москве, автор множества общественных и частных интерьеров. Сайт Бань Алексеева Фотографии Михаила Зобова и пресс-службы Бань Алексеева