«И каприз, и идея, и пафос, и сверх того ещё метафизический намёк». «Литературная кулинария» в вагоне электрички Москва – Петушки

Поэма в прозе (нас это не должно удивлять: «Мёртвые души» — тоже поэма) «Москва — Петушки» была написана Ерофеевым в 1969-70 годах. Её герой, собственно автор, за всё время действия съедает два бутерброда. А так в основном пьёт. Пьёт он много и разное, но совершенно отдельным произведением является описание «коктейлей», составляемых Венечкой. Мы заклинаем читателей ни в коем случае не ходить стопами Ерофеева. Смешивать вообще плохо, а Ерофеев смешивает несмешуемое, и пить это, безусловно, нельзя. Благо, что большей части ингредиентов, используемых автором, в природе давно не существует. Но восхититься фантазией автора это отнюдь не мешает. Тем более что сам он глубокомысленно намекает: «жизнь даётся человеку один раз, и прожить её надо так, чтобы не ошибиться в рецептах». Предварительно надо отметить, что даже в те времена, когда в СССР не велась плановая борьба с пьянством и алкоголизмом (а она велась чуть реже, чем всегда), всё равно действовали определённые ограничения на продажу алкогольных изделий, а также имелся дефицит, свойственный плановой экономике вообще. Это толкало граждан на определённые эксперименты. Свидетели горбачёвской антиалкогольной кампании могут вспомнить самые удивительные спиртные напитки, порождаемые пытливым умом достойных последователей Дмитрия Ивановича Менделеева. Герой поэмы, впрочем, подходит к проблеме философски. «Пить просто водку, даже из горлышка, — в этом нет ничего, кроме томления духа и суеты. Смешать водку с одеколоном — в этом есть известный каприз, но нет никакого пафоса. А вот выпить стакан "ханаанского бальзама" — в этом есть и каприз, и идея, и пафос, и сверх того ещё метафизический намёк». В «ханаанский бальзам» входят денатурат, бархатное пиво и очищенная политура в соотношении 1:2:1. По глазам наиболее молодых читателей видно, что рецепт нуждается в разъяснении, ибо не все составляющие достаточно прозрачны. Денатурат — это собственно технический этиловый спирт, используемый в качестве растворителя, топлива или для других нужд. Как правило, чтобы отделить его от собственно пищевого спирта, в него вносились различные добавки — красители или вещества с резким запахом (керосин, например). Собственно, Венечка упоминает характерные для этой продукции «голое вкусовое ощущение» и «миазм». Иногда денатурат чистили, но чаще потребляли так, забивая вкус и запах добавками. Политура — используемый при обработке древесины спиртовой раствор природных или искусственных смол (шеллака, например). Содержание этилового спирта в политуре довольно большое — обычно выше 60%. Но пить её, конечно, нельзя, потому она чистится. Венечка пишет, что «почему-то в России никто не знает, отчего умер Пушкин, а как очищается политура, это всякий знает». Это, конечно, не так. Даже во времена Ерофеева было известно, что Пушкина убил Дантес, а рецепт очистки политуры был известен только регулярно и много пьющим людям, страдающим от дефицита качественной продукции в учреждениях советской торговли. Сейчас этим искусством вообще мало кто владеет — за ненадобностью. Вариантов же очистки было множество. Самые популярные — замораживание (техническая составляющая замерзала и выпадала в осадок) и очистка при помощи соли или яиц. Автору показывали и механический агрегат, который позволял отделить непитьевые добавки от спирта. Кстати, в связи именно с этим рецептом есть один забавный момент: общеизвестным считается факт, что в СССР был только один сорт пива — «Жигулёвское». Это неправда, хотя бы потому, что был ещё «Ячменный колос». Но из текста Ерофеева следует, что в СССР производилось также тёмное пиво, причём не менее чем двух сортов — «Останкинское» и «Сенатор» (ГОСТ на них существовал сам по себе, большинство потребителей о нём узнали уже в 90-е). Этот «коктейль» хотя бы представим, но дальше идёт вообще чёрт-те-что. «Дух Женевы» включает одеколон «Белая сирень» (само по себе употребление одеколона внутрь было явлением достаточно частым — среди алкоголиков, разумеется), средство от потливости ног (?), пиво «Жигулевское» и лак спиртовой. Последний компонент, как легко понять, в чистом виде и даже в смеси с чем-то употреблён внутрь быть не может. Разве что после очистки. Точно так же совершенно несъедобны «Слеза комсомолки» и «Сучий потрох», включающие столь затейливые компоненты, как зубной эликсир и шампунь «Садко — богатый гость». Впрочем, кажется, все читатели поэмы помнят, что «Слезу комсомолки» надо обязательно помешивать веточкой жимолости и ни в коем случае не повиликой. Кстати, сам Ерофеев признаёт, что «досужие читатели рекомендовали еще вот что: полученный таким образом настой еще откидывать на дуршлаг». Он, понятно, протестует, а совет-то хорош… Музей истории водки Позже, правда, автор (выпив еще) возвращается на почву реальности и разворачивает перед читателем теорию вино-водочных коктейлей в пропорции пятьдесят на пятьдесят, именуемых им «поцелуями». Итак, «сухое виноградное вино плюс "перцовка" или "кубанская" — это "первый поцелуй". Смесь самогона с 33-м портвейном — это "поцелуй, насильно данный", или проще "поцелуй без любви", или еще проще "Инесса Арманд"». У Венечки в электричке нашлась «российская» водка и «"розовое крепкое" за рупь тридцать семь, которые являются составляющими «поцелуя тёти Клавы». Собственно, эксперименты в этом направлении не столь опасны, но сам автор поясняет: «чтобы не так тошнило от всех этих "поцелуев", к ним надо привыкнуть с детства». А раз вы с детства не привыкли, так лучше и не надо. Своеобразный ремейк «Москвы — Петушков» — написанный в 1993 году роман Юрия Андруховича «Московиада», в котором автобиографический герой тоже очень много пьёт (описание даётся легко, Андрухович — профессионал, во всех смыслах). Правда, в теорию коктейлей Андрухович ничего нового не привносит, но объясняет, что «вино и пиво — это диво», в то время как «пиво и вино»… По рифме, в общем понятно, что это. P.S.: Автор этого материала ездил на электричке Москва — Петушки один раз. Народу туда набилось очень много, но душно не было — троица разудалых молодых рабочих почти всю дорогу держала одну створку дверей открытой и выхлебала от Москвы до Храпуново две бутылки «Кубанской». Призрак Венечки нервно курил в стороне… P.P.S.: Редакция Украины.ру предупреждает — пить вредно, а пить так, как это делал Венечка, — смертельно опасно. Кто читал поэму, тот в курсе, чем всё закончилось…