Замок, в котором жили врачи (и одно привидение)

Замок из желтого кирпича — одно из первых приметных зданий, которое туристы видят, приезжая в Ессентуки. Его высокую башню отлично заметно еще из окна поезда. Местные это эффектное строение называют по-разному: Дом Разумовского, «Старый замок» или же «Дом врачей». Из станицы в курорт Ессентуки — самый молодой курорт Кавказских Минеральных вод. Когда Пятигорск и Кисловодск уже считались модными местами отдыха для знати, Ессентуки были лишь маленькой казачьей станицей. Превращение в благоустроенную здравницу началось в конце XIX века благодаря усилиям администрации Кавминвод и известных российских врачей, которые оценили лечебные свойства здешнего нарзана. Чтобы привлечь в город побольше отдыхающих, администрация изъяла у казаков часть земель и стала сдавать ее, а потом и распродавать всем желающим построить доходные дома, дачи и гостиницы. Вокруг целебных источников и Лечебного парка начал расти дачный квартал — врачи, военные и местная знать строили модерновые дома, а иногда и целые замки. В ряду первых и самых роскошных построек и был дом по улице Нелюбина (современный адрес: Ленина, 1), который в народе до сих пор известен как дача «Замок». Дачу построили в 1898 году для Александра Николаевича Лебедева — профессора Военно-Медицинской академии в Петербурге, которого считают одним из основоположников гинекологии в России. Петербургский профессор каждое лето приезжал в Ессентуки для частной практики. — Врач был известный и немало сделал для медицинской науки, достаточно сказать, что он первым в России провел операцию кесарево сечение, — рассказывает ессентукский историк и краевед Ольга Чихун. — Пациентки охотно посещали его консультации вдали от столичных глаз. Сам Лебедев очень любил Ессентуки, и когда появилась возможность купить участок, он сразу воспользовался ею. «Много воздуха и света» Проект будущей дачи Лебедев заказал Эммануилу Ходжаеву — самому известному на тот момент архитектору Кавминвод. Ждать проект пришлось долго (заказов у Ходжаева было много), но в итоге дом вышел роскошным. Стиль его определяют как «южнорусский модерн», но на первый взгляд он напоминает скорее средневековый замок: стрельчатые окна и зубчатые ограждения, дозорные бойницы и даже небольшая башня, с которой в начале XX века открывался вид на Эльбрус. — Модерн проявлялся прежде всего в технической части: новые дома были снабжены всеми «радостями» комфортной жизни — канализацией, водопроводом, отоплением и так далее, — поясняет Чихун. — В замке был даже лифт, на котором на верхние этажи доставляли готовые блюда из кухни, расположенной в подвале. Главное требование Лебедева к будущему проекту дома было такое: «много воздуха и света». И архитектору это удалось: потолки в доме — 3,5 метра в высоту, по всему второму этажу расположили балконы, а к первому — примыкали веранды с окнами-витражами. Всего в доме было два жилых этажа (по 4 комнаты на каждом) и еще один — в подвале — с техническими помещениями. Лебедев приезжал сюда каждый год в течение почти 40 лет. Незадолго до революции он второй раз женился — на своей пациентке Агриппине Николаевне, происходившей из богатой петербургской семьи. Вскоре после свадьбы супружеской паре пришлось навсегда покинуть столицу. Самый известный постоялец С началом революции Лебедевы бегут из Петербурга в Ессентуки, где через несколько лет доктор умирает от инфекции, полученной во время операции. После его смерти дом уплотняют, и некогда просторная дача превращается в подобие врачебного общежития. Замок разделили на пять двухкомнатных квартир, лучшую из них за собой оставила Агриппина Николаевна, в другие селили уважаемых врачей курортного города: бальнеологов, гинекологов, хирургов. Жить в этом доме и в советское время считалось довольно престижным. Самый известный постоялец дома — основоположник отечественной нейрохирургии, российский и советский хирург Василий Иванович Разумовский — въехал в него в начале 30-х. Во многом от отчаяния. Когда его сына расстреляли, он бросает должность ректора Саратовского госуниверситета и вместе с женой и дочерьми занимает несколько комнат на втором этаже замка — рядом с Агриппиной Лебедевой. Несмотря на то, что тут он проживет совсем недолго — с 1931 по 1935 годы, в путеводителях по Ессентукам замок значится как «Дом Разумовского». — Отчасти это связано с тем, что советская власть стремилась стереть всю память о Лебедеве по идеологическим соображениям, — поясняет Чихун. Впрочем, дело не только в этом, но и в выдающихся заслугах самого Разумовского. — Он был величайшим медицинским светилом, работами которого до сих пор пользуются врачи. В 27 лет он защитил диссертацию и стал доктором наук. Он первый, кто провел трепанацию черепа. Кроме того, был создателем трех университетов: в Саратове, Тбилиси и Баку, — перечисляет Чихун. Профессиональная судьба Разумовского была тесно связана с Кавказом: работать здесь он начал «еще при царе». Так, в 90-е годы ХIХ века он каждое лето проводил консультации в местных клиниках, а во время первой мировой даже был назначен главноначальствующим санитарной частью Кавказского фронта. В советские годы он продолжает работать на курортах. В летние месяцы принимает пациентов и проводит операции в больницах (этим же он зарабатывал и в последние годы жизни на курорте). И успевает заниматься политической деятельностью. Так, в 1923 году его избрали председателем Пятого съезда по курортному делу, на котором обсуждался план реформирования элитарных кавказских курортов во всесоюзные здравницы. История Разумовского странным образом повторяет судьбу первого владельца дома. Вскоре после переезда в Ессентуки Василий Иванович понимает, что болен. Смертельный диагноз, который он поставил себе сам, доктор тщательно скрывал от жены, понимая, что из-за потери сына она и так нестабильна. Ученый скончался в 1935 году. На его похороны пришел почти весь город, присутствовал на них и знаменитый советский хирург Николай Нилович Бурденко. Могила Разумовского до сих осталась в Ессентуках, о чем любят напоминать местные гиды. Легенды старых замков: призраки и немцы С тех пор в замке сменилось не одно поколение жильцов. За свою вековую историю дом оброс множеством слухов и легенд — главным образом о кладах, спрятанных в полых стенах. — Есть и еще одна — о привидении, — говорит краевед. По городским слухам, уже много позже жители флигеля убили женщину и замуровали останки в подвале. Якобы ее дух долго не давал покоя владельцам замка, пугая их по ночам различными звуками. Через какое-то время флигель разрушили бульдозером и сожгли. Есть и история, связанная со временем оккупации. Ее в мемуарах описала одна из жительниц дома — дочка врачей. Она пишет, что когда на дачу пришли немцы, чтобы поставить на башне зенитку, они ушли ни с чем. Вроде бы жена профессора Лебедева, до последних дней сохранившая стать гранд-дамы, произвела на врага большое впечатление: она на смеси французского и английского сумела объяснить солдатам, что, если орудие взгромоздить на крышу, дом попросту развалится. А к архитектуре курортных городов немцы поначалу относились довольно бережно: присматривали для себя будущие резиденции. Музей медицины Другим загадочным эпизодом в истории дома стала попытка превратить его в музей — так и не воплотившаяся в реальность. В конце 80-х в Ессентуках собралась инициативная команда во главе с Евгенией Гилевич — культурным работником санатория имени Павлова. В планах краеведов было организовать в доме музей медицины и врачей курорта, некий культурный центр, куда бы приходили туристы, где бы собирались ученые, а также проводились бы творческие встречи. — Неутомимая Гилевич бегала по инстанциям, убеждала начальство, — вспоминает Чихун свою коллегу. — Ей пришлось проделать огромную работу по расселению дома, который на тот момент оброс огромным количеством пристроек, сдававшихся отдыхающим. Фасад был закрыт стеклянными верандами: владельцы стеклили балконы кто во что горазд, уродуя ходжаевский шедевр. И внутри творилась такая же вакханалия — от такой архитектурной наглости даже привидение притихло. Когда мы впервые сюда пришли с музейщиками, не могли разобраться с планом — что есть где. Так вот, в 1989 году все это было снесено, а в доме был сделан ремонт: разрушены перегородки, очищен фасад, отциклеван паркет. Но неожиданно в дни, когда культурный центр уже готовился к открытию, активистам объявили, что дачу продали в частную собственность. — Все было готово, уже даже афиша была напечатана к открытию, — вспоминает Чихун. — Гилевич не смогла перенести такой несправедливости и вскоре эмигрировала в Германию. Больше о ней никто ничего не слышал. Наши дни Так что с 90-х годов дом опустел. Сейчас на когда-то гостеприимную дачу не попасть: двор охраняется собаками, а новый хозяин — некая фирма — ничего за многие годы так и не сделал для возрождения объекта, кроме как поселил здесь охрану. — Внутри я бывала, но давно: еще в 1989 году, — вспоминает Чихун. — Внутри замка поражаешься высоте потолков и плавности старинной потолочной лепнины. После, сколько ни пытались туда попасть, не получалось. Несколько лет назад к нам приезжали студенты и руководство университета Баку. Хотели посмотреть дом первого ректора. Им как-то удалось: договорились через мэрию. Но, конечно, так просто с улицы туда не зайдешь. Состояние здания вызывает опасения у многих местных ученых: старинный кирпич потихоньку щербится водой и ветром, деревянные окна шелушатся старой краской, а на кованой решетке модернового балкона время от времени сушатся чьи-то вещи. — В доме должна быть жизнь и, конечно, соответствующий его статусу присмотр — тогда и он будет жить, — уверен эксперт.