В Петербурге покажут документальный спектакль, в котором играют люди, пережившие сексуальное насилие в детстве. Почему это важно?

24 января на площадке «Скороход» уже во второй раз покажут спектакль Леды Гариной о сексуальном насилии над детьми и подростками, сейчас он называется «Комплекс Электры». Он основан на реальных историях участниц проекта «Тебе поверят», они же выступают в качестве актрис. «Собака.ru» поговорила с девушками о том, как их изменила работа над спектаклем, а также с психологом проекта – о важности детабуизации темы сексуального насилия над детьми. Елена (имя героини изменено по ее просьбе)

«Насильник в моем случае – это мой родной отец. Об этом я почти никому не рассказывала: только своему молодому человеку и одному медиатору во время практики – сложно о таком говорить, особенно, когда это сделал самый близкий человек. Первым моим шагом было обращение в проект «Тебе поверят». Когда создательница проекта Юля Кулешова написала пост о поиске актеров для спектакля, я согласилась, подумав, что всегда смогу сбежать – я сбегаю отовсюду, мне из-за этого было сложно было вступать в отношения.

У меня было состояние замороженности, когда тело будто не твое, просто оболочка, существующая отдельно – диссоциация. И сколько ни ходи на йогу или к остеопатам, эффект очень кратковременный. Во время работы над спектаклем мы выполняли много разных заданий, и они помогли мне почувствовать власть над собственным телом. Это были упражнения, возможно, стандартные для театра: на замедление, на сплоченность в группе, на ощущение партнера и раскрепощенность.

Поначалу было странно делиться своими эмоциями с малознакомыми людьми, но постепенно мы открывались. Сейчас для меня это родные люди, я восхищаюсь ими – думаю, это начало долгой дружбы. Мы поддерживаем друг друга в те моменты, когда кто-то другой мало что поймет, а нам даже слов не нужно, понимание происходит на уровне чувств.

Сначала в спектакле я рассказывала не свою историю, а те, которые написали другие люди в проект. Потом я начала рассказывать о последствиях травмы, о том, как сложно было осознать, что это преступление, совершенное против меня. Ведь долгое время я считала, что ничего такого уж страшного не произошло. И только во время работы с психотерапевтом и над спектаклем я поняла, насколько это ужасный опыт. Буквально за пару дней до премьеры Леда (режиссер спектакля – прим. ред.) сказала мне написать, что со мной случилось. Я села и вдруг смогла написать, а потом и рассказать – но к этому я очень долго шла. Мне было важно рассказать о пережитой травме, потому что чем больше это скрываешь, тем больше это тебя изнуряет. Чем глубже ты закапываешь эти семена, тем лучше они прорастают – и потом очень сложно их из себя достать. Когда ты проливаешь свет на самое темное внутри себя, оно уже не кажется таким огромным, становится менее жизнеспособным и находит законное место в твоей личности.

Этот опыт больше не имеет власти надо мной, хотя избавиться я от этого, конечно, не смогу, такое нельзя забыть – я пыталась, и это делало только хуже. Раньше травма заставляла меня верить, что ничего хорошего не может произойти со мной. Сейчас я знаю, что мне может быть просто легко и безопасно. Появилась вера в себя, я почувствовала себя более живой, появилось много вдохновения – и чтобы строить планы, и чтобы писать. Появилась мечта писать сценарии. Спектакль вернул мне голос: раньше было сложно говорить, как будто я не могла управлять им. Театральные упражнения сделали свое дело, теперь мне не страшно, когда на меня смотрят, я даже начала получать удовольствие от публичных выступлений.

Мы не просто рассказываем свои грустные истории, а осмысляем их творчески – это помогает людям воспринимать то, что происходит на сцене. Мы, конечно, не профессионалы, но, на мой взгляд, спектакль получился визуально красивым». Юлия Жондарева

«В моей жизни было несколько случаев насилия: с моим близким родственником, незнакомым мужчиной и сыном маминых знакомых. Подробно о них я рассказывала в Instagram.

У пережитого насилия есть последствия: у меня высокий уровень тревожности, я не могу оставаться ночью одна, иногда доходило до истерик и ритуала «делать обход по всей квартире», не могу одна долго гулять, расслабиться, бывают суицидальные мысли, было расстройство пищевого поведения и посттравматическое стрессовое расстройство. У меня низкая самооценка, я не доверяю мужчинам. В подростковом возрасте я старалась забыть, чувствовала стыд, вину, перекладывала ответственность на себя. Сейчас я уверена, что совершенное насилие – выбор этих мужчин.

За время работы над спектаклем мы сплотились, поддерживаем друг друга в трудные минуты, шутим, плачем, злимся. Очень сложно приходить на репетицию, видеть этих прекрасных, добрых, инициативных, смелых, ярких людей и знать, что со всеми ними в детстве происходило насилие. Хочется обнять каждую.

Сначала мы знакомились друг с другом, делились историями, писали о своих ощущениях после насилия. В начале работы нас было гораздо больше, часть людей поняли, что не готовы. Нас осталось 12 человек, мы дошли до конца и тем же составом показываем спектакль снова. Мы репетировали почти каждый вечер, что-то добавляли, что-то убирали. Мы много шутим на репетициях, это помогает не выгореть.

Это проблема, которую нужно освещать, и изначально моей мотивацией было рассказать о том, что насилие над детьми существует. После премьеры появилось желание поделиться своим опытом – раньше я проговаривала истории других участников проекта, но не чувствовала изменений внутри себя, ведь это не про меня. В том спектакле, который мы покажем 24 января, будут сцены с моей историей.

У меня есть цель: сделать так, чтобы как можно меньше детей проходили через насилие. Это дает мне сил и ресурсы жить дальше, участвовать в спектакле и другом активизме». Карина Гезацян

«До 8 лет я жила в чудесном доме на берегу моря, так вышло, что с нами жил двоюродный брат. Он старше меня на 9 лет. У меня есть несколько ясных воспоминаний о том, как он раздевает меня и трется об меня своим членом, потом внимательно осматривает меня, чтобы на мне не осталось его волос. Я не понимала, что происходит, просто делала то, о чем он меня просил, иногда, когда я не соглашалась, брат подкупал меня игрушками или угрожал, что расскажет взрослым.

Большую часть жизни я старалась об этом забыть, сделать вид, что этого никогда не было или что мне показалось. Это привело к тому, что я сомневалась в себе, в том, насколько адекватно оцениваю реальность. Внутри меня даже для меня самой не было слов, чтобы назвать то, что происходило, я не представляла, кому и как я бы могла это рассказать, а главное – зачем?

В какой-то момент стало просто невыносимо. Мне снились кошмары, было сложно строить отношения с людьми, мои границы были грубо нарушены близким значимым человеком. Несправедливость, случившаяся в детстве, закрепляет ощущение собственного бессилия.

Я знаю, что в моем детстве было много «отягчающих обстоятельств», я не сваливаю все свои беды на насильника, но не хочу больше чувствовать стыд за то, что произошло со мной не по моей вине, я больше не хочу сохранять молчание, которое защищает насилие. Пусть стыдно будет ему. Когда я стала исследовать тему сексуального насилия над детьми, оказалось, что многие мои черты характера, которые казались врожденными, – это последствия, и все, кто пережил подобный опыт в той или иной степени страдают от того же, что и я.

Однажды я листала новостную ленту и наткнулась на объявление о спектакле. Так начался один из самых невероятных опытов в моей жизни. Режиссерка Леда Гарина еще на первой встрече сказала, что это не терапевтическая группа, она не специалистка и не сможет нам помочь, если что-то пойдет не так, что мы полностью несем ответственность за себя. Но каким-то невероятным образом ей удалось через театральные упражнения установить в нашей группе доверительные отношения и запустить важные процессы. Я начала злиться на своего обидчика, это был первый раз в моей жизни, когда я позволила себе открыто выражать агрессию в его отношении, раньше я думала, что в этом нет смысла, ведь это не изменит прошлое. Да, но это меняет настоящее, у меня изменился голос, он будто расслабился, стал другим. Я начала рассказывать об этом опыте своим близким друзьям и услышала от трех своих подруг их истории о насилии, о которых я не знала. Я увидела, что некоторые мои друзья могут оказать мне поддержку, у некоторых стоит ужас в глазах, они не знают, как реагировать, но они не отвернулись и продолжают со мной общаться! Также я получила психологическую консультацию от «Тебе поверят» и написала сообщение жене своего брата, в котором подробно рассказала о произошедшем. Она перезвонила мне и сказала, что обо всем знает. Только после этого мне перестали сниться кошмары и преследовать навязчивые мысли о том, что и сейчас, во взрослой жизни он делает с кем-то тоже самое. А еще я начала смеяться на эту тему, представляете, разве это вообще возможно? Оказалось, что с Ледой возможно и не такое!

Интересно, что среди вот этих травмированных людей, у которых есть печальный опыт «близких» отношений, я нашла так много поддержки, что случается далеко не в любом коллективе, у нас действительно нормальные отношения, мы уважаем друг друга и доверяем, мы можем конфликтовать и договариваться, и я очень рада, что второй спектакль мы будем проживать тем же составом.

Важно понимать, у меня не было задачи изменить свою жизнь через спектакль, наша цель – сделать коллективное высказывание, рассказать о том, что проблема существует и этого гораздо больше, чем мы думаем. Искусство театра не только в том, чтобы развлекать, но и в том, чтобы ставить вопросы перед зрителями, приглашать к диалогу». Анжела Пиаже

Психолог, куратор работы пси-направления проекта «Тебе поверят»

«Людям, которые участвуют в спектакле в качестве артисток, важно рассказать о своем прошлом, а также озвучить истории других мужчин и женщин из нашего сообщества.

Это разрушает табуированность темы, ее отсутствие в общественной повестке. Это запускает дискуссию – после спектакля мы проводим обсуждение, в котором участвуют артистки, артисты и зрители.

Это важный творческий и человеческий акт для самих артисток, потому что в течение всей жизни та информация, которую они произносят со сцены, была самой страшной, самой закрытой. Они чувствовали вину, стыд, собственную изолированность и инаковость – потому что именно это, в том числе, транслировали им насильники.

Эти чувства влияли на самооценку, становились частью идентичности, сложно было смотреть на ситуацию объективно, критически. Сделать спектакль, говорить со сцены – означает изменить правила прошлой жизни своей рукой.

Когда явление есть, но о нем никто не говорит, это позволяет обществу не решать проблему. Через разные формы сексуального насилия проходит до 30% детей и подростков – это статистика ВОЗ. Количество обращений к нам подтверждает огромную востребованность специфики проекта у людей.

При этом тем, кто с этим не сталкивался, кажется, что сексуального насилия над детьми почти не существует. А те, кто подобное пережил, не знают, что делать, какие есть способы справиться с воспоминаниями и эмоциями из прошлого.

Люди, как взрослые, так и маленькие, даже не всегда могут понять, что происходило преступление, ребенок был не виноват и что нормальным было бы обратиться за помощью. И куда обращаться, им тоже неясно.

Мы работаем над тем, чтобы все вышеперечисленные вопросы были более понятны и прозрачны. Мы делаем так, чтобы голос пострадавших от насилия был слышен. Чтобы помощь приходила. Чтобы люди могли вооружить себя и своих детей защитой от столкновения с насильником».

«Это не абстрактные педофилы, это совсем рядом»: Юлия Кулешова – о своем проекте помощи людям, пережившим сексуальное насилие в детстве