Золотая слезинка ребёнка - Как тратят деньги благотворительные фонды

«Я вообще считаю, что большего фейка, чем организованная благотворительность, не бывает, – заявил в декабре политтехноголог Станислав Белковский. –Это бизнес – такой же, как металлургический завод или палатка по торговле пирожками. Некоторая сумма денег приходит тебе, часть ты оставляешь себе, а часть направляешь анонимным объектам благотворительности. Реальная благотворительность – это когда ты видишь нищего, достаёшь из кармана собственные, а не чужие деньги, а потом отдаёшь их нищему». Слова Белковского вызвали немалый скандал. Ещё бы – замахнулся на святое. Ведь именно с работой благотворительных фондов зачастую связывают то, что россияне вслед за европейцами и американцами приучились регулярно жертвовать деньги нуждающимся. Благотворительность должна быть организованной, только в этом случае помощь гарантированно придёт по адресу, не раз уверяли представители фондов. Аргументы звучат убедительно. В самом деле, специалисты лучше знают, кто на самом деле нуждается в дорогом лечении, а кто аферист – вон сколько их ходит по электричкам и вагонам метро, умоляя подать на спасение смертельно больного ребёнка. К тому же работать с фондами проще: оформил однажды подписку – и каждый месяц с карты автоматически списываются деньги. В ответ придёт радующее сердце благодарность: «Ваше пожертвование помогло спасти маленькую Ксюшу!». Кажется, что всё честь по чести. Однако стоит внимательно присмотреться к аспектам работы фондов, как возникает немало вопросов. Похоже, обвиняя организованных благотворителей в нечистоплотности, Белковский был не так уж и не прав. Никто не контролирует «Начну с признания очевидного и неприятного факта: в российской благотворительности воровства достаточно много. Точно оценить объёмы его ни в процентах, ни в абсолютных цифрах не представляется возможным – во всяком случае, никто этим не занимался. Причина проста: никто благотворительный мир толком не контролирует», – отмечал руководитель благотворительного фонда «Предание» Владимир Берхин. За примерами далеко ходить нет нужды. В ноябре председатель комиссии Общественной палаты РФ по вопросам благотворительности Александр Ткаченко обратился в Генеральную прокуратуру с просьбой провести проверку фонда «Золотые сердца» из Ярославской области. Как сообщал RT, в фонд обратилась семья ставропольчан, искавших деньги на спасение шестилетней дочери Алины, у которой врачи обнаружили злокачественную опухоль мозга. Глава фонда Татьяна Капнинская согласилась помочь, и вскоре фото девочки с призывом перечислять средства на её операцию появилось на сайте фонда. Уже тогда родители обратили внимание: несмотря на то что операция стоила 4 млн рублей, в объявлении говорилось о 5,5 миллиона. Однако в ответ прозвучал аргумент: за операцией наверняка последует реабилитация, поэтому лишними деньги не будут. Следом фонд разместил призыв о сборе средств в соцсетях и организовал съёмку сюжетов об Алине для размещения их на ТНТ и НТВ. При этом неожиданно оказалось, что в эфир они выйдут только через месяц, когда курс лучевой терапии фактически уже будет завершён. Пока же объявления в соцсетях позволили собрать всего 8 тыс. рублей – по крайней мере столько получили от Капнинской члены семьи девочки. Естественно, родители были шокированы таким результатом. Недоумение усилилось после того, как фонд выложил квитанцию об оплате препарата, присланную мамой Алины для понимания, какие огромные деньги требуются на лечение дочери. Со стороны это выглядело так, словно лекарство оплатил сам фонд. «Нашему возмущению не было предела. Мы с мужем наконец поняли, что нас обманывают, а собираемые фондом для нашей дочери средства идут неизвестно куда. Я написала заявление на имя Капнинской с требованием удалить всю информацию об Алине и прекратить сбор денег на её лечение», – приводил RT слова мамы девочки. Однако в ответ родители девочки услышали, что фонд имеет право ещё две недели собирать деньги на лечение Алины. Кроме того, Капнинская направила им письмо, где обвинила их в корысти и пригрозила обратиться в прокуратуру с заявлением о мошенничестве. Заодно семья должна была подписать письмо с отказом от всех денег, которые поступят от размещения рекламы в СМИ. После рассказа семьи Алины нашлись и другие семьи, обращавшиеся в «Золотые сердца». Во время ток-шоу на Первом канале, посвящённом работе фонда, родители нескольких тяжелобольных детей поведали свои истории. Как выяснилось, в одном случае фонд продолжал сбор средств на лечение ребёнка уже после его смерти. Прокуратура Ярославской области провела проверку, однако результатов она не дала. Вслед за этим работу фонда начало изучать МВД – об итогах полицейской проверки данных пока что нет. Тем временем «Золотые сердца» продолжают собирать деньги. Как объясняет Владимир Берхин, аферистам от благотворительности нет смысла особенно напрягаться. Даже если окажется, что деньги были украдены, наказание вряд ли последует. Во-первых, потерпевшими в данном случае будут являться жертвователи средств, которые вряд ли пойдут подавать заявление. Во-вторых, сумма 500 или 1 тыс. рублей слишком мала для возбуждения уголовного дела. И даже 5 тыс. не сделают погоды. Потому как ущерб всё равно небольшой, а мороки с расследованием много. Потому правоохранителям проще отказать в возбуждении дела. Мол, нет подтверждений, что вы вообще передавали эти деньги и что они предназначались именно на благотворительность. Другое дело, когда речь идёт о крупной сумме, например миллион рублей. Тут уже у силовиков есть стимул: за громкое дело могут прилететь и звёздочки, и повышение. Вот только приговоры обманщикам, как правило, оказываются нестрогими, вплоть до условного наказания. Профессионалы от благотворительности Скандал с «Золотыми сердцами» стал далеко не первым. В 2017 году в Самаре суд принял решение о ликвидации благотворительного фонда социальной помощи детям «Спасение», размещавшего в магазинах ящики для сбора пожертвований. Как писал «Коммерсантъ», собранные деньги зачислялись на личный счёт главы фонда – сколько из них передавалось на благотворительность, осталось неизвестным. Однако знатоки поясняют: откровенным обманом сегодня занимаются только глупцы и дилетанты. Потому как действующие законы таковы, что работающим на рынке благотворительности нет смысла подставлять себя даже под гипотетическую опасность попасть за решётку. Знатоки поясняют: откровенным обманом сегодня занимаются только глупцы и дилетанты. Потому как действующие законы таковы, что работающим на рынке благотворительности нет смысла подставлять себя даже под гипотетическую опасность попасть Например, знаете ли вы, что из 100 рублей, отправленных на операцию умирающему малышу, по назначению из них может дойти только 80? Никаких махинаций здесь нет. Согласно ст. 16 закона «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях» фонды имеют право брать 20% из пожертвованных сумм на оплату труда своего административно-хозяйственного персонала. Некоторые фонды, как один из крупнейших в России «Подари жизнь», учреждённый Чулпан Хаматовой и Диной Корзун, указывают: мы считаем 20% слишком большой суммой и потому тратим на себя от 4 до 6%. Тем не менее в уставе всё равно значится: расходы фонда – не более 20%. На всякий случай? Аналогичным образом обстоит дело и в других известных фондах. С одной стороны, это логично – сотрудники организаций должны получать деньги за свою работу. С другой стороны, не может не встать вопрос: а где тот предел зарплат, после которого благотворительность начинает превращаться в бизнес? В 2016 году журналистка Евгения Альбац вызвала то, что в интернете называется «срач», опубликовав в соцсети запись. Она рассказала о своём корреспонденте, покинувшем редакцию из-за того, что в другой ему предложили «невероятные деньги». «Перекупил его Митя Алешковский на «Такие дела». Я не поверила услышанному: это же благотворительный сайт, собирающий помощь?» – писала она, добавив, что больше не будет переводить деньги фонду Алешковского. «Есть масса других проектов, где мои деньги действительно пойдут на помощь страдающим и нуждающимся людям, а не на зарплату, – отмечала Альбац. – Вероятно, должны быть всё-таки какие-то рамки». В ответ Алешковский заявлял: предмета для возмущения нет. Мол, благотворительность может быть успешна только в том случае, если ею занимаются профессионалы, а их услуги стоят больших денег. «Пересуды могут быть какие угодно и по чьему угодно адресу – что я, например, собираю деньги для самого себя… Если у тебя есть факты – предъяви. Есть доказательства – докажи. А если ничего нет, ты просто балабол», – писал Алешковский. Снова оправдываться пришлось, когда «Аэрофлот» отобрал у него платиновую карту, которую обычно выдают постоянным пассажирам, совершившим 50 перелётов бизнес-классом. «Неплохо живут благотворители!» – ёрничали тогда в сетях. Те же, кто предпочитал пересудам конкретные цифры, обращали внимание на другое. Согласно отчёту за 2017 год, расходы портала «Такие дела» только на оплату штатных сотрудников составили 56 млн рублей. Ещё 11 ушло на зарплаты внештатникам плюс 4,2 млн рублей составили другие расходы на создание публикаций. Безусловно, «Такие дела» – это качественная журналистика, и статьи о людях, которым требуется помощь, помогают собирать средства. Но 70 млн с лишним рублей за год – астрономическая сумма! И ладно бы, если эти деньги собирались исключительно целевым методом, однако «Такие дела» во многом финансируются за счёт другой организации Алешковского – благотворительного фонда «Нужна помощь», за 2018 год объём составил 69%. И именно жертвовать фонду для последующей помощи больным детям призывают граждан. Выходит, что человек, растроганный рассказом об умирающем ребёнке, отправляет деньги ему, однако по факту получают их совсем другие? Что ж, по закону тут всё верно – в официальной оферте «Нужна помощь» на перечисление средств прямо говорится, что пожертвование направляется на реализацию «уставных целей фонда», а не на лечение Маше или Серёже. Вот только есть в такой ситуации что-то скользкое. Или как? Главный вопрос Массовое участие россиян в благотворительности можно, конечно, только приветствовать. Тем не менее нельзя не задаться вопросом: а нормально ли это, что бремя спасения детей от тяжёлых болезней взяли на себя граждане? Нет сомнений, это нормально, что рядовые россияне собирают деньги нуждающимся – до всех у государства руки дойти не могут, так принято во всём мире. Но ставить жизни детей в зависимость от того, удастся ли собрать на операцию нужную сумму, просто цинично. Давайте рассуждать логически. Любой ребёнок, имеющий российское гражданство, с рождения имеет медицинский полис. Согласно которому государство через фонд ОМС гарантирует медицинскую помощь. Операция слишком дорогая и не покрывается полисом? Хорошо, тогда так и скажите: вот список болезней, от которых мы лечить не будем, и если они у вас обнаружатся, справляйтесь сами. Только не надо разговоров про деньги – недавно государство закрыло в свои закрома бесхозный триллион рублей, уж этих денег тем же больным детям хватило бы с лихвой. Или здесь, как в анекдоте: «Если вам денег дать, вы их всё равно проедите»? Программный подход Оттого, наверное, недаром упомянутый выше Владимир Берхин посвятил целую лекцию тому, как благотворительные фонды тратят деньги жертвователей. «По закону о благотворительности фонд имеет право 20% от нецелевых пожертвований использовать на свои административно-хозяйственные нужды. Я, правда, не встречал ни одного случая, чтобы фонд наказали за нарушение этого правила, но считается приличным его соблюдать, хотя это правило достаточно просто обойти. Например, кроме административно-хозяйственных бывают ещё программные расходы, то есть расходы на благотворительные программы фонда. Соответственно любого человека, работающего в фонде, можно оформить не как административно-хозяйственный персонал, а как сотрудника какой-то новой программы. И поскольку эти программы никак не регламентированы, фонду ничто не мешает внедрить столько программ, сколько ему захочется, и любого сотрудника назначить руководителем какой угодно программы. Это очень простой способ любую зарплату вписать в 80%, а не в 20% нецелевых сборов, – объяснял Берхин. – Есть один успешный фонд, его название я не буду называть, у них каждый подопечный обозначен как отдельная программа, вот только содержания этой программы на сайте нет. Написано, к примеру, «программа номер 471», а в чём заключается программа 471, абсолютно непонятно». Идёт ли в данном случае речь об известном фонде «Ворлдвита», у которого программы помощи обозначены похожим образом? Примечательно, что если открыть сайты многих благотворительных фондов, то там как раз будет идти речь о различных программах. Хотя как раз об этом в своё время говорил президент «Русфонда» Лев Амбиндер: отказ от сбора денег на конкретных больных в пользу программного метода трудно назвать лучшим решением – россияне склонны рассматривать филантропию как проявление индивидуального милосердия «от человека к человеку». Зато выходит, что самим фондам так выгоднее. Безусловно, всё это не говорит о том, что стоит срочно прекратить жертвовать деньги нуждающимся. Это было бы самым худшим решением, пресловутым выплёскиванием ребёнка вместе с водой. Однако нельзя отрицать тот факт, что работа благотворительных фондов вызывает вопросы. И если ситуация не изменится, то скандалы будут продолжаться, результатом чего может стать разочарование россиян в благотворительности. Возможно, зарубежный подход, рассматривающий работу фондов как своеобразный бизнес с соответствующими благами для менеджеров, эффективен и действительно помогает собирать больше средств. Однако попытки перенести иностранный опыт на отечественную почву не раз проваливались из-за разницы в традициях и сложившихся в обществе установках. Вряд ли жертвователям будет легко объяснить то, о чём ещё много лет назад сказал главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков: «Я бываю за границей очень часто и могу позволить себе жить в лучших гостиницах, очень дорогих. И всегда удивляюсь, когда вижу представителей известных благотворительных фондов. Вот они здесь такие милые и красивые выступают, а потом они со мной живут в номерах в Нью-Йорке, в Лондоне и в Париже... Я НЕ ХОЧУ КОРМИТЬ ЭТИХ «ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ» ЛЮДЕЙ». Тем временем В Нижнем Новгороде суд вынес решение о ликвидации благотворительного фонда «Улыбка ребёнка». Причиной стало грубое нарушение устава организации. Официально фонд занимается сбором средств для детей-сирот, детей-инвалидов, детей из малообеспеченных семей, а также детей и молодёжи, находящихся в трудных жизненных обстоятельствах. Однако при этом договоры добровольных пожертвований заключались с местным приходом церкви в честь Преображения Господня. Так, 34 млн рублей ушли на «ремонт храма и оборудование класса для лекций по духовному развитию», 9 млн – на «ремонт храма», а 1,7 млн рублей – на «ремонт храма и закупку литературы». В результате минюст подал в суд иск. Впрочем, глава фонда Александр Ильин отрицает претензии и намерен обжаловать решение, заверяя, что «Улыбка ребёнка» продолжит работу.