Чехов «имел сношение с черноглазой индуской»
Антон Павлович Чехов - пенсне, тросточка, бородка… Таким мы знаем его со школьной скамьи. Благостный образ, настоящий интеллигент. Пылкая любовь с Ольгой Книппер… Но прилизанный официальный образ не вяжется с истинной натурой гения - страстным жизнелюбцем, больше прочих удовольствий ценившим удовольствия плоти. 29 января отмечается 160-летний юбилей великого писателя и драматурга. Интимные откровения литератора опубликованы. Чем не повод в них заглянуть! Секс-гигант «Днем солнце, ночью луна... Не рассказы бы писать, а в любви объясняться...» - так в письме близкому другу Михаилу Дюковскому, инспектору московского Мещанского училища, Антон Павлович описывал январские погоды 1886 года. Вот он, классический Чехов. Тонкий, нежный, фигура субтильная. Но, пожалуй, такой портрет оскорбил бы 182-сантиметрового красавца, каким на самом деле был Антон Павлович, обольщавший женщин глубоким басом и решительными действиями. Чаще прочего друг Дюковский получал просьбы финансовые: «Дожился до того, что в карманах нет даже тени денег». Вернее образ нашего героя описали бы следующие строки: «Короче говоря, если б не поездка на Сахалин, то я летом пожил бы так отчетливо, что чертям тошно было бы. А тут, как нарочно, каждый день все новые и новые знакомства, все больше девицы, да такие, что если б согнать их к себе на дачу, то получился бы превеселый и чреватый последствиями кавардак». Исследователи жизни классика назовут около 30 женских имен, с которыми у Антона Павловича была любовная связь. Правда, после смерти писателя его сестра Мария подчистила порочащую корреспонденцию. К дамам, удостоенным внимания гения, стоит добавить проституток - и тогда вовсе можно сбиться со счета. Антон Павлович признавался другу и издателю Алексею Суворину, что «распутных женщин видывал и сам грешил многократно». Известно, что в бордель будущий писатель начал ходить в гимназии, лет с 13. В «московских письмах» нередко упоминается Соболев переулок (ныне Большой Головин), знаменитый домами терпимости: «С Лейкиным (беллетрист и издатель. - С. К.) приезжал и мой любимый писака, известный Н. С. Лесков. Последний бывал у нас, ходил со мной в Salon, в Соболевские вертепы», - пишет Чехов. Проституция в Москве считалась легальной с 1844 года, и центр города был богат предложениями на любой вкус. Благодаря «Историко-статистическому очерку проституции и развития сифилиса в Москве» чиновника Михаила Кузнецова нам известны и цены: от 30 коп. в подвалах третьесортной гостиницы, где можно было оставить не только исподнее, но и жизнь, до баснословных 25 руб. за удовлетворение извращенных вкусов. Секс-работник В рассказе «Припадок» Чехов не скупится на мрачные подробности и задается страшным вопросом: «Что во всей этой чепухе, которую я теперь вижу, может искусить нормального человека, побудить его совершить страшный грех - купить за рубль живого человека?» Незадолго до публикации рассказа, который был написан для сборника, посвященного бросившемуся в лестничный проем писателю Всеволоду Гаршину, Чехов обращается к Суворину: «Отчего у Вас в газете ничего не пишут о проституции? Ведь она страшнейшее зло. Наш Соболев переулок - это рабовладельческий рынок!» В шутку он предлагает послать пару жриц любви Киселеву - владельцу подмосковного имения, в котором подрабатывал репетитором у детей Алексея Сергеевича: «Зная Ваши зверские чувства и возмутительный характер, зная Вас как гонителя наук и искусств, я готов даже […] нанять двух девиц […] и послать их в Бабкино умилостивлять Вас». В «нумерах» Антон Павлович мог получить ровно то, чего желал здесь и сейчас. А не вот это: «Роман с дамой из порядочного круга - процедура длинная. Во-первых, нужна ночь, во-вторых, вы едете в Эрмитаж, в-третьих, в Эрмитаже вам говорят, что свободных номеров нет, и вы едете искать другое пристанище, в-четвертых, в номере ваша дама падает духом, жантильничает, дрожит и восклицает: «Ах, боже мой, что я делаю?! Нет! Нет!», добрый час идет на раздевание и на слова, в-пятых, дама ваша на обратном пути имеет такое выражение, как будто вы ее изнасиловали, и все время бормочет: «Нет, никогда себе этого не прощу!» Секс-турист Наш герой повсюду искал веселого времяпрепровождения и обаятельной компании. Даже на обедне в соборе Таганрога он уделяет больше внимания не службе, а собравшимся: «Публика всплошную состоит из баришень в оливковых платьях и шоколатных кофточках. Хорошеньких так много, что я жалею, что я не Мишка, которому так нужны хорошенькие... Большинство здешних девиц сложено хорошо, имеет прекрасные профили и не прочь поамурничать. Кавалеров здесь нет вовсе, если не считать греков-маклеров и подмоченных камбурят, а потому офицерам и пришельцам здесь раздолье». Но сильнее всего Антону Павловичу запали в душу две экзотические поездки. Первая - на Дальний Восток, в Благовещенск, где шальные деньги старателей оседали в китайских и японских борделях: «Комнатка у японки чистенькая, азиатски-сентиментальная, уставленная мелкими вещичками: ни тазов, ни каучуков, ни генеральских портретов. На подушку ложитесь вы, а японка, чтобы не испортить себе прическу, кладет под голову деревянную подставку. Затылок ложится на вогнутую часть. Стыдливость японка понимает по-своему: огня она не тушит и на вопрос, как по-японски называется то или другое, она отвечает прямо и при этом, плохо понимая русский язык, указывает пальцами и даже берет в руки, при этом не ломается и не жеманится, как русские. И все время смеется и сыплет звуком «тц». В деле выказывает мастерство изумительное, так что вам кажется, что вы не употребляете, а участвуете в верховой езде высшей школы. Кончая, японка тащит из рукава зубками листок хлопчатой бумаги, ловит вас за «мальчика» и неожиданно для вас производит обтирание, при этом бумага щекочет живот. И все это кокетливо, смеясь и с «тц». Известно, что на Дальний Восток писателя занесло опасное желание - спуститься в ад. Результатом такого путешествия стал «Остров Сахалин» - книга в жанре путевых заметок, описавшая кошмарный быт каторжан и отношения между людьми, которые потеряли моральные ориентиры. Чтобы поправить нервы, после «ада на земле» писатель направился на остров Цейлон, о приключениях на котором - естественно, эротических - писал восторженно: «Когда я разбогатею, то открою себе гарем, в котором у меня будут голые толстые женщины с ягодицами, расписанными зеленой краской». И еще: «Здесь в раю я по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами. Когда у меня будут дети, то я не без гордости скажу им: «Сукины дети, я на своем веку имел сношение с черноглазой индуской... и где же? В кокосовом лесу, в лунную ночь!» «Антоновские яблоньки» Стайка влюбленных в Антона Павловича барышень – «антоновок» - преследовала его повсюду. Но случались у писателя и длительные отношения. 1888. Лидия Мизинова. Актриса, певица, прототип Нины Заречной («Чайка»). Родила дочь от женатого литератора Игнатия Потапенко, ребенок вскоре умер. 1888. Мария Дроздова. Художница, близкая подруга сестры писателя. Отношения развивались параллельно роману с Мизиновой. 1889. Лидия Авилова. Детская писательница, мать троих детей. Роман продолжался 10 лет. Была готова оставить мужа, но передумала. 1889. Глафира Панова. Бывшая балерина, артистка Малого театра. Писатель шутил, что, ухаживая за ней, «потратил половину состояния на мороженое». 1890. Ольга Кундасова. Эрудит, астроном. По словам Чехова, «без руля около задницы, так что она плывет, плывет и сама не знает куда». 1893. Лидия Яворская. Актриса старалась выставить близкие отношения с Антоном Павловичем напоказ, что его сильно удручало. 1897. Елена Шаврова. Влюбилась в 15 лет. Вышла замуж за чиновника, но роман вспыхнул снова, и они вместе сбежали в Ялту. Прототип «Дамы с собачкой». 1898. Нина Корш. По некоторым данным, в 1900 году родила от Антона Павловича дочь Таню. После революции жила с дочкой в Париже.
