«Трагедию превращают в шоу». Близкий друг Дятлова рассказал свою версию
На этой неделе на Урале отметят очередную годовщину смерти девяти туристов на перевале Дятлова. О тех событиях и возможной причине трагедии нам рассказал друг Игоря Дятлова, мастер спорта СССР по туризму Пётр Бартоломей. «Я должен был пойти с ними» Алексей Смирнов, «АиФ-Урал»: Пётр Иванович, как и когда вы познакомились с Игорем Дятловым? Петр Бартоломей: Это был 1957 год, я был руководителем похода высшей категории сложности по Саянам. В то время каждый такой поход обсуждался на бюро туристской секции. Дятлов был на собрании, там мы и познакомились. После этого мы сходили с ним в три похода высшей категории сложности, в том числе на Приполярный Урал и на Алтай. Участниками последнего были Юрий Юдин, Николай Тибо-Бриньоль, Рустем Слободин. Именно на Алтае Дятлов впервые предложил сходить на Отортен. Это было в самом конце похода, и мы все с энтузиазмом ухватились за его идею. Я должен был пойти с ними, но в ноябре выяснилось, что у меня в эти дни начинается преддипломная практика в Москве. В столицу посылали самых лучших студентов, и отказаться я не мог. Я тогда подумал, что таких маршрутов будет ещё много, вся жизнь впереди. – Игорь был на два года старше вас. Вы общались с ним на равных? – Игорь был моим другом и единомышленником, с которым не страшно пойти в огонь и в воду, но я знал его с двух сторон: как рядового участника походов и как руководителя. В то время в большинстве групп царила авторитарность, сказывались особенности нашего послевоенного поколения. Дятлов был в этом плане очень жёстким, властным человеком: принимая какое-то решение, он не обсуждал его с нами, ни с кем не советовался. Это вызывало определённые трения и конфликты. Как правило, Игорь всегда оказывался прав, но нас это всё равно задевало. Хотя именно на Алтае он начал меняться в лучшую сторону. Но, когда он был наравне с другими, лучшего друга не придумаешь. – В походах возникали какие-то романтические отношения? У Игоря была девушка? – Честно сказать, не знаю. Иногда говорят про любовь между Игорем и Зиной Колмогоровой, но мне про это ничего не известно. В походах каких-то связей не было точно. Люди этого не понимают, но поход высшей категории сложности – это очень большое напряжение, в нём забываешь обо всём, усталость убивает все природные инстинкты. В команде были только участники и участницы. Да, мужчины и женщины ночевали в одной палатке и даже в одном коллективном спальном мешке. Но никаких отношений из-за этого не возникало, туристы оставались друзьями. – Какие качества отличали Игоря? – Он был радиолюбитель и радист от бога. Как-то на Алтае мы набрели на хижину отшельника – бородатого мужика, который жил там очень давно. Он попросил нас посмотреть сломанный приёмник. У Игоря не было с собой ни отвёртки, ни паяльника, ни других инструментов. Но он нашёл какую-то смолу на дереве, что-то где-то поправил, соединил какие-то контакты, и приёмник заработал! А ещё у него была фотографическая память. Перед походом на Приполярный Урал местные лётчики взяли его на борт Ан-2 и показали маршрут с воздуха. А потом он целых три дня через два перевала с жуткими спусками вёл нас 50 километров по маршруту и ни разу не сбился! Это было удивительно... «Дело мутное» – Как вы узнали о гибели группы? – Я был на практике в Москве и в конце февраля 1959 года зашёл в местный туристический клуб, так как летом собирался пойти на Кавказ. Когда они узнали, что я из Свердловска, сказали: «У вас на Приполярном Урале туристы погибли». Я почему-то подумал, что это была группа Сергея Согрина, которого я тоже хорошо знал, она в то время совершала поход в тех же местах. 3 марта я вернулся в Свердловск, тут же бросился в спортклуб и только там узнал, что речь идёт о группе Дятлова. – Вы принимали участие в поисках? – Да. Ведь пятерых туристов нашли почти сразу, а в отношении остальных появилась версия, что их засыпало снегом. В секции альпинистов УПИ была сформирована поисковая группа, в которую включили и меня. 6 марта мы выехали на место. Команда из десяти солдат и десяти студентов-альпинистов прочёсывала местность, пробивая снег щупами, за день проходили метров триста. Но остальных ребят нашли только в мае... – Вам приходилось контактировать с сотрудниками КГБ, давать подписку о неразглашении? – Ни разу. Общался я только со следователем Львом Ивановым. Он приехал на место трагедии вместе с нами, мы три дня жили в одной палатке. Мы нормально разговаривали, обсуждали случившееся, но потом его вызвали в Москву и какое-либо общение прекратилось. Все, кто с ним контактировал, говорят, что это был уже другой человек. Возможно, подписку органам давал руководитель поисков Евгений Масленников. Он был членом райкома партии и мог знать больше, чем мы. Я спрашивал его, что там всё-таки произошло, но он ответил: «К сожалению, дело мутное, меня самого не посвящают». Помню ещё такой случай. В апреле в УПИ шло заседание студенческого профкома. Вдруг дверь открывается, заглядывает какой-то мужчина. Руководитель вышел, о чём-то поговорил с ним, вернулся. «Я же не могу сказать ему, что это была ракета», – посетовал он. Оказалось, что это был отец Игоря Дятлова. – Почему речь зашла о ракете? – Когда мы вернулись в Свердловск, весь город говорил, что ребят убила «какая-то ракета». Правда, мы никаких признаков или обломков летательного аппарата не обнаружили. Но ранее участник поисков Владислав Карелин видел неподалёку от места установки палатки обледеневший круг диаметром около 20 метров, выплавленный на снегу. «Нас осталось очень мало» – Трагедия группы Дятлова сильно отразилась на вашей дальнейшей жизни? – Да, по сути, я до сих пор живу под знаком этой истории. Погибли мои товарищи. Игорь Дятлов и Коля Тибо были моими близкими друзьями, я знал других участников похода. Именно поэтому мне больно смотреть, как эту трагедию из года в год превращают в шоу, выдумывая новые версии, одна другой абсурднее. Эта тема, как магнит, притягивает миллионы телезрителей и читателей, но люди по большей части не в состоянии отличить ложь от правды, а СМИ чаще всего совершенно не заинтересованы в раскрытии тайны. Более того, в этом оказалась не заинтересована даже Генпрокуратура РФ! Её специалисты в марте 2019 года с великой помпой провели экспедицию на перевал Дятлова. В ближайшее время будут озвучены результаты прокурорского расследования, и они будут вертеться вокруг трёх известных версий: лавина, снежная доска, ураган. Но многочисленные документы, статьи, книги, воспоминания очевидцев и участников тех событий их не подтверждают! – Вы написали обращение в надзорное ведомство? – Да, оно уже отправлено. Очень надеюсь, что от него не отмахнутся. Утверждаю: тайна гибели туристов хранится в недрах Генпрокуратуры РФ! У меня нет претензий к прокуратуре Свердловской области, они лишь выполняют указание сверху. Но как можно ставить и выполнять задачу, не используя показания очевидцев и свидетелей, а также факты и документы, найденные исследователями? Я считаю, что игнорирование свидетельских показаний неправомерно. Всё говорит о том, что причина гибели ребят носит техногенный характер! Все попытки приплести сюда природный фактор кажутся мне безумием, умышленной попыткой увести общественное мнение в сторону. Ещё в 2014 году представитель областной прокуратуры Евгений Окишев, курировавший в 1959 году следствие по гибели туристов, дал интервью, в котором сказал: «Нам велели говорить, что людей погубил несчастный случай». Но эту информацию игнорируют! Есть книга одного из руководителей поисков С. Согрина «Перевал Дятлова. О чём рассказали следы», есть публикации В. Г. Карелина, В. Г. Якименко и более молодых авторов. Почему исследования О. Н. Архипова, С. А. Фадеева и многих других не принимаются во внимание? Нас, свидетелей и участников тех событий, в живых осталось очень мало. Неужели прокуроры ждут, пока мы все вымрем? Пусть надзорное ведомство ответит на простой вопрос: зачем в 1959 году в Свердловск приезжал заместитель Генерального прокурора РСФСР Леонид Ураков, забрал дело и засекретил его? В СССР не было ни одного случая, чтобы чиновник такого уровня выезжал на место гибели людей от лавины или урагана! – Как вы считаете – тайна гибели дятловцев когда-нибудь будет раскрыта? – Уверен, что да. Рано или поздно, но люди узнают правду. Полагаю, что вся эта нынешняя «секретность» – штамп, сохранившийся со времён Советского Союза. Никто не хочет брать на себя ответственность за то, что произошло. Но что особенного в том, чтобы признать ошибки, совершённые более 60 лет назад? Зачем их прятать сегодня? Как учёный, хочу сказать: любые технические достижения невозможны без экспериментов, без аварий. И всё, что было в эпоху холодной войны, не должно мешать объективному расследованию гибели группы Дятлова. Нельзя трагедию превращать в бесконечное смехотворное шоу. На данном этапе нас не интересует, какая конкретика кроется в техногенности причин трагедии, её можно установить в дальнейшем. Важно раскрыть людям истину.
