«А у тебя есть миллион баксов?»
Маленькая домашняя вечеринка удалась вполне, хотя и была внезапной, как стихия. Максим очень любил пятницу - и уже по дороге домой, включив в машине музыку, отбросил подальше дела и рабочие проблемы, радостно предвкушая, как после ужина завалится с Женей на диван и посмотрит новый американский блокбастер, который принёс ему приятель и коллега. Но вот как раз тогда, когда они, в общем-то ещё молодая семейная пара - всего четыре года вместе, раскидали по дивану подушки, устраивая «кинозал» по-удобнее, и Женя пошутила: «Попкорна не хватает, ага?», у неё затарахтел мобильник. Поморщившись, она поднесла трубку к уху. - Только побыстрее, ладно? - попросил слегка раздосадованный Максим, испугавшись, что жену сейчас в аварийном порядке могут вызвать в клинику, где она работала анесте-зиологом. Такое уже случалось. - Машка?! - ахнула Женя. - Ты же... В Омске? Ой, ёлки-палки, да приходи, конечно, хоть прямо сейчас. И торопливо помчалась на кухню, на бегу распорядившись: - Максик, наведи в комнате чуток порядок. К нам гостья. Я скоренько что-нибудь соображу. - Да кто эта Машка? - Максим даже слегка обиделся: что за суета, чёрт побери? - Вряд ли ты её помнишь. Она на свадьбе у нас была, такая коротко стриженная шатенка в потрясающем синем платье. - Там твоих подруг целая орава собралась. Мне не до них было, - всё ещё сердился Максим. - Пусть бы завтра пришла. Что такого особенного в Машке, если ты так встрепенулась? Давно не виделись? - он стоял в дверях кухни и с недовольным видом смотрел, как жена замешивает тесто для блинчиков. - Ну, вот, Машка отгуляла на нашей свадьбе, а через год сама вышла замуж и уехала, - с загадочной улыбкой сказала Женя. - С тех пор мы и не встречались ни разу. - Куда уехала? - спросил Максим, хотя это ему было вовсе неинтересно. - В США, - ответила Женя. - Говорит, прилетела на родину, надо бы поговорить, то-сё… - В Америку? - отклеился от косяка Максим. - Ни фига себе! Это меняет дело. Может, за фанфуриком смотаться? Так я мигом! - Ну, если не лень... Только вот Машка не пьёт вообще категорически. Может, там её научили, хотя сомневаюсь. - Стоп, - сам себе сказал Максим. - У меня же в столе лежит бутылочка дарёного отличного коньяка. Я её туда закатил, чтоб не мозолила глаза в холодильнике, и совсем из виду выпустил. Пригодилась, родимая. - Один пить будешь, - предупредила Женя. - Мне и на дух не нужно. - Да уж из меня «питух»... - наконец расслабился Максим и даже засмеялся. - Пусть на столе покрасуется. В прихожей подруги шумно обнялись, что-то восторженно восклицая, загомонили, Женя даже вроде слезинки со щёк смахнула. - А это Максим, если помнишь. - И оглянулась: - Максим, ты где? - В комнате. Чтоб вам не мешать, а то не устоял бы - снесло взрывной волной, - отозвался он и вышел в коридор. - Можно уже? - Точно он, - Маша изящно протянула руку, и он легонько её пожал. - Помню тебя, конечно. Ты на свадьбе такой обалдевший был, что я чуть со смеху не пропала. - Так уж и со смеху, - он помог ей освободиться от короткой стильной дублёнки, показал, куда поставить высокие жёлтые ботинки в заклёпках и надписях. Сердце у него забилось чуть чаще, и показалось, что от Маши пахнуло дивными, как у сказочной принцессы, духами. Он неловко предложил ей мягкие «специальные» тапочки для гостей. - Спасибо, но я со сменной обу-вью, не выношу все эти коллективные тапки, - и она достала из сумки туфли на плоской подошве, которые прекрасно сочетались с потёртыми джинсами и тонким свитерком. - Маш, ты проходи смелее, Максим пока будет тебя развлекать, - крикнула Женя из кухни. - Максюш, включи музыку, пожалуйста. Для начала поставь диск Патрисии Каас. Марья её фанаткой когда-то была. - Я и сейчас её блюз люблю. Уютненько у вас. Книжек, смотрю, много. Там такие стеллажики нечасто увидишь. Пылесборниками называют. В основном у компов сидят сутками. - Это ещё отцовская библиотека, - почему-то смутился Максим. - Родители перебрались к моей старшей сестре в Новосибирск, половину книг он забрал, половину оставил. Женька читает много, а я не очень. - И квартиру тоже, чай, подарили? - задумчиво спросила Маша, перебирая томики на полках. - Щедро по нынешним временам. Женя блины, что ли, печёт? Трапеза по-русски для новоявленной иностранки, - и усмехнулась. - Раньше, бывало, я блинчики десятками наворачивала за обе щёки. Особенно если с вареньем... - Будет тебе и вареньице, сию же минуточку, - Женя вплыла в комнату с блюдом поджаристых кругляшей. - Давайте-ка садиться уже. - Да вы так не волнуйтесь, люди русские, - сказала Маша. - Я ведь не жрать, извините за грубое слово, припёрлась. А так, поговорить по душам, как когда-то. Максим осторожно рассматривал её: хороша, факт очевидный, приятного среднего роста, подтянутая, как у гимнастки, фигурка, правильные черты лица, за которым она явно тщательно ухаживает, яркие глаза, не то серые, не то зелёные. Можно понять этого заокеанского парня, что уволок её с собой в даль дальнюю.. От коньяка Маша наотрез отказалась («А что я тебе говорила?» - мигнула Женя мужу), зато с удовольствием пила чай и нахваливала блины, по-свойски скатывая их в трубочку и макая в малиновое варенье. - Ты в отпуске? - спросила Женя. - Ну, Машка, мы тогда тут все онемели, когда ты в Штаты ускакала с каким-то ковбоем. - В каком отпуске? - Маша удивлённо вскинула ровные бровки. - Я же ни дня не работала. С матфаком-то... Майкл сказал, что для него это неприемлемо, и поставил меня к плите - русские кушанья готовить. Я умею, конечно, но терпеть не могу всю эту кухонную возню. А куда денешься? И вообще, меня теперь зовут Маруся. Ему показалось, что так будет... хм... понациональнее. Слава богу, в сарафан и кокошник не нарядил. - А где ты с ним познакомилась? - полюбопытствовал Максим. - Да черти понесли после получения диплома в Москву к тётушке, типа отдохнуть. Забрела в Третьяковскую галерею. Смотрю, группка иностранцев в зале, где старинные иконы, что-то лопочет. А один из них глянул на меня ошарашенно и завопил: «Ты - дева Мария!». И тычет пальцем то в образ, то в меня. Я ему, значит, внятно ответила: «Да, я и дева, и Мария, но совсем-совсем не та...». В общем, привязался... Через три месяца в Омск прилетел. Мои в шоке. Но поплакали и отпустили. Он же и по-русски немного понимал, и весь такой хороший, обходительный, симпатичный. Максим, пригубив из рюмочки глоток, нервно заёрзал в кресле. Он давно грезил побывать в США, этой империи не то добра, не то зла, и лично понаблюдать тамошнюю жизнь, может, даже съездить к индейцам, хотя сомневался, что его к ним пустят. Да и они вряд ли похожи сейчас на героев Фенимора Купера и Майна Рида... - Чем занимается твой Майкл? - Он - не один, конечно, а с компаньонами - предприниматель. Три ресторана и куча кафешек на любой карман. Всё отлажено, как швейцарские часы. Но сам Майкл, - Маша засмеялась, - питается только дома. Примчится вечером голодный, как волчара. Спрашиваю, почему не по-обедал в своём же каком-нибудь «райском уголке», а он только сморщится, представляете? - И домик у вас, как в журнале на картинке? - Максим даже голову набок склонил, чтобы вроде как лучше слышать. - И домик свой о двух этажах, и садик, и газончик - всё, как у людей. Английский я на бытовом уровне ещё со школы знала, подтянула на курсах. Рожать пока не стали. Майкл ждёт, когда станет старшим компаньоном, тогда, мол, и о сыне-наследнике можно позаботиться. - Как же ты жила, если вокруг все-все чужие, не считая мужа? - вступила в разговор Женя. - По Омску скучала? - Соседи, семейная пара, прекрасные люди. Правда, поначалу разглядывали меня, как зверушку заморскую: она же из варварской страны - хоть зубы-то чистить умеет? По Омску... Нет, я не по Омску скучала, а... как бы сказать-то... по нашему вечному бардаку, вот хоть верьте, хоть не верьте. Достала стриженая травка и оскаленные вокруг в притворных улыбочках клычки. Кстати, далеко не у всех стоматологически безукоризненный рот. Реклама рекламой... И не пошутишь на английском так же, как на русском. Майкл, сдаётся мне, смеялся чисто из вежливости. Тоска иногда прямо зашкаливает. Вот зачем оно мне? - Если я верно тебя поняла... - Женя замешкалась, не решаясь продолжить. - Думаю, что верно, - Маша серьёзно взглянула на неё. - В Штаты я не вернусь. А вещи... Да пропади они... - Как же Майкл? - почти в голос воскликнули Максим и Женя. - Он ещё не знает об этом. Я дома уже три дня, посоветовалась с мамой, она сказала: делай, как тебе лучше. И я решила. Поговорю с ним по скайпу, попытаюсь объяснить. Трудненько будет, но... - А любовь? - Если любит, пусть переезжает сюда. - Это невозможно! Он же не бросит бизнес! - Максим нахмурился. - А ты... - С жиру взбесилась? - Маша невесело усмехнулась. - Считай как хочешь. И пойми: жир оказался невкусным. Даже пельмени у меня получались с каким-то американским душком. Я не говорю, что плохим, я говорю, что мне он не пошёл. Спасибо, ребята, пора... Максим вызвался проводить до остановки. Они шагали по заваленному снегом тротуару, вряд ли хоть раз чищенному с начала зимы: как утоптали - так и ладно. - Вот что я тебе скажу, Маруся, - произнёс Максим твёрдо. - Поезжай-ка ты назад. Я бы и сам свалил, но Женька - пламенная патриотка, а без неё я не могу. Лучше помоги её уломать и перебраться за бугор. А ещё лучше - познакомь меня с Майклом по тому же скайпу. Я сам с ним потолкую. Мне ведь понадобится помощь на первых порах. - Вот что я тебе отвечу, Макс, - Маша остановилась и повернулась к нему. - Остынь, мечтатель. Кому ты там нужен? Да никомушеньки! Майклу - в том числе. Они озабочены своей частной жизнью, а другие пусть пробиваются как смогут. Общество типа равных возможностей. У тебя есть миллион баксов? Нет? Ну и всё. Ты - ноль. Пойдёшь к Майклу в ресторан посуду мыть? То-то и оно! Бай-бай! Вернувшись, Максим молча прошёл в ванную, плеснул в лицо холодной водой и застыл с полотенцем в руках: перед глазами плыл и безнадёжно таял чудесный, столько раз виденный в голливудских фильмах, сияющий огнями Нью-Йорк.
