Виктория Маслова: «Я пришла к нему бриться налысо»
В эксклюзивном интервью для Womanhit актриса рассказала о тонкостях профессии, съемках с обнаженной натурой и волнении при работе со звездами - Жизнь актера — это вечные кастинги и ожидание: выберут или нет. Скажите, вы с удовольствием ходите на пробы или для вас это мука? - Раньше у меня периодически возникали сомнения — удовольствие это для меня или мука? Потом я поняла, что для меня это репетиция. Спектакли не могут появляться без репетиций. Для меня это тренаж. Я проверяю себя, свои силы, смотрю на людей, через них проверяю себя, через их призму. Это очень полезно. - Красивой, эффектной актрисе сложнее или проще получить сегодня роль? - Сегодня очень изменилась киноиндустрия. Совсем не обязательно быть красивой и эффектной, чтобы сниматься в кино. Можно быть обычной девчонкой с совершенно заурядной внешностью. Фантастические внешние данные не нужны теперь. Все поменялось, и герои стали обладать совершенно другими внешними данными. А конкретно про свою яркую внешность, я всегда понимала это и понимаю. И гожусь этим. - Вы до сих пор продолжаете сотрудничать с театром «Сфера»? - Нет, я уже не там. Я работала в «Сфере» с 2006 года, сразу после театрального вуза. Лет семь. - Что сегодня с театром? - Сегодня с ним, к сожалению, ничего. Я с удовольствием играла бы на сцене, но предложения, которые поступают, мне неинтересны. И тратить на них время я бы не хотела. Пока не поступило того предложения, на которое я бы согласилась. Пошла бы на бесконечные репетиции и отдавалась этому целиком и полностью. - Я понимаю, что в репертуарном театре работать непросто, но существует масса антреприз. И оттуда нет достойных предложений? - Я о них и говорю. Репертуарный театр я вынуждена была покинуть, потому что у меня начался просто бешенный съемочный период, поэтому физически это было невозможно совмещать. Было невозможно балансировать между разными городами, поездами самолетами и совмещать съемки с репетициями. И дабы никого не подводить, я сделала выбор. А так, я с удовольствием работала бы в антрепризе с разными актерами, но это не те предложения. Однако я к ним открыта. - Тогда традиционный вопрос — театр или кино? - Ой, и театр, и кино. Это совершенно две разные ипостаси. С совершенно разным существованием. Для меня, как для ребенка, который вырос за кулисами театра, это, конечно, альма-матер, дом родной. Но сказать сегодня, что я без этого не представляю своей жизни, я не могу. Я уже давно ее себе без этого представляю, но это две разные истории. Не могу сказать, что можно выбрать одно или другое. Они гармонично существуют вместе. - И все же, в чем для вас главное отличие, а в чем схожесть этих двух направлений в искусстве? - Отличие в том, что в кадре дается время на недолгую репетицию. И в кадре ничего уже поправить нельзя, есть несколько дублей, из которых можно выбрать, кадр — это сиюминутная история. А в спектакле в ближайшие два часа можно вырулить, если что-то пошло не так (смеется). И репетиционный период длится намного дольше. - Готовитесь к киноролям так же, как и к театральным — одинаково? Или существует разница? - Ко всем ролям я готовлюсь по-разному. Но я, безусловно, к ним готовлюсь (смеется). К театральным, это было уже давно, я уже и не помню как. Но это огромное количество репетиций. Бывает, они длятся больше двух месяцев. Поэтому там подготовка, хочешь не хочешь, но она идет полным ходом. К киноролям иногда мне приходилось поправляться намеренно. Были такие истории, когда мне приходилось читать очень много литературы для того, чтобы подготовиться. Например, для сериала «Триггер» я пыталась сначала посмотреть множество кинолент, поставила это себе в план. Меня к этому как-то поднаправили — для создания образа героини. Но потом я поняла, что мне это мешает. Я посмотрела один фильм и поняла, что я иду не туда, что это не попадает так, как это должно попасть. Поэтому иногда подготовка — это возможность полностью абстрагироваться от всего, вести образ жизни, похожий на образ жизни персонажа, иногда и это срабатывает как подготовка. Конечно, без травматизма психики и физики. - Такое полное погружение в роль? - Ну да. Хотя я не могу сказать, что это полное погружение, наша жизнь тоже идет полным ходом. Это, скорее, периодические «нырки» в образ персонажа. Пробовать так или иначе, смотреть, как он, поступать, думать, как он. Это помогает. - Вы сказали, что приходилось поправляться. А не страшно сниматься в гриме изуродованной и постаревшей: гнилые зубы, морщины, как это было в фильме «Власик. Тень вождя»? - Это как раз для меня послужило толчком для того, чтобы я согласилась быстрее на эту роль. Ведь там не было проб. Режиссер меня сразу же утвердил. Я очень благодарна Алексею Муратову за это. Обожаю этот образ. Считаю, что это одна из лучших моих ролей на данный момент. В общем, было нестрашно, потому что я и в жизни стараюсь не зацикливаться на чем-то одном. Надо развиваться как-то. И в профессии, безусловно, тоже. Поэтому если мне предлагают видоизмениться, я это делаю с огромным удовольствием. Но, например, для «Триггера» меня никто не просил менять имидж — отрезать мои длинные волосы. Просто журналисты меня постоянно спрашивают, кто меня заставил сделать это на этом проекте. Я отстригла их за несколько лет до того, как меня пригласили в проект. И это была сугубо моя идея. - Вы имеете ввиду 2016 год, когда вы отрезали свои роскошные длинные волосы? - Да, это было сделано не для «Триггера» - Так это и понятно, журналисты были просто не в материале. В таком случае, с чем была тогда связана смена вашего образа? Ведь девушки неохотно расстаются с такими красивыми волосами, которые были у вас… - Вы правы, действительно, немногие соглашаются. Когда я пришла к своему парикмахеру, он просто-напросто закрыл дверь передо мной. Но начнем с того, что я пришла к нему бриться налысо. - Смешно. - У меня не было машинки для стрижки волос, поэтому я и решила обратиться к нему, как к хорошему доброму приятелю. Но он закрыл дверь. Я снова звонила в звонок, упрашивала. И он согласился, сказав: «Я постригу тебя, но машинку не дам, не разрешу изуродовать себя». Волосы были очень длинные. Он отрезал их, как собачий хвостик — потихонечку, вместо того, чтобы отсечь хвост один раз. Просто он думал, что я остановлюсь в какой-то определенный момент. - Так зачем вы подстриглись? - Сделала я это только потому, что в моей жизни произошли очень серьезные перемены. Это было связано с моей семьей. Мне было очень сложно, тяжело. Для меня это была помощь, для того чтобы сбросить психологический баласт. Мне так хотелось на тот момент. Да и сработало все это мне на руку. После стрижки на меня посыпались невероятно интересные проекты. Многие из них пока не вышли. Но они скоро увидят свет. - Сцены с обнаженной натурой вас тоже не смущают, насколько я понимаю? - А чего смущаться, если все вроде бы хорошо и на месте (смеется). - Табу никаких нет в сценах с обнаженкой? - Скажу откровенно, до «Триггера» мне казалось, что табу есть, но во время съемок нашего проекта я поняла, что их нет. Я боюсь, что зрители не увидят всего того, что мы сняли, потому что снято было просто нереально откровенно. Поскольку мы выходим в прайм-тайм, эти сцены не покажут. Возможно, со временем они появятся в интернете. Я никогда в таком разрезе еще не снималась. Я думаю, что у Максима Матвеева такая конкретная съемка тоже была в первый раз. Ну а вообще, искусство, как говорится, оно безгранично. Ты вроде хочешь сказать: нет, ребята, я не могу, я не хочу, вылетают слова, и тут же понимаешь внутри, что круто же будет, классно. Тем более, у нас был такой фантастический оператор как Николай Богачев. Он Бог. Его работа просто переворачивает мое сознание. Мне позвонило уже невероятное количество народа — профессионалов из нашей киноиндустрии — со словами: «Браво, браво, браво!». - Но это вы лично сами решаете, что правильно, а не кто-то говорит вам об этом или внушает? - Конечно. Я же читаю сценарий, понимаю, для чего тут героиня раздевается, сразу понятно, необходимо это или просто для красивой картинки. Если для красивой картинки, возможно, я скажу, нет. И такое было. - А как вообще вы попали в картину «Триггер»? - Были совершенно обычные пробы. Я была приглашена на них. Приехала, попробовалась. Пробы были одни, после которых меня достаточно быстро утвердили. - А чем понравилась сама роль? - Ну как она может не понравиться? Моя героиня — невероятная женщина. Таких женщин хочется играть. Она интересная, многогранная и необычная. С очень сложной судьбой. С постоянно прыгающей диаграммой ее существования. Лично мне всегда интересно балансировать. - Были сложности для вас во время съемок? - Мы достаточно непросто искали моего персонажа. Было сложно найти его характер. Она могла получиться совершенно разной. Все зависело от того, как мы ее все вместе увидим. Для меня важна была поставленная задача. Мне хотелось услышать, чего хотят от меня, чтобы это я смогла воплотить. В данном случае было мало того, что приношу на площадку я, это должно было быть коллективным решением. Ведь фильм и сценарий настолько неоднозначны, столько переплетений, там много всего, как в реальной жизни. Здесь нельзя было ошибиться. И у нас, как мне кажется, получилось. А глобальных сложностей не было. Всегда бывает трудно, но для этого мы и существуем на преодоление. - Для вас режиссер на площадке — царь и Бог, или вы можете поспорить с ним, отстаивая свою точку зрения? - Безусловно, у каждого существует свое мнение и каждый имеет право на это мнение. Поспорить, наверное, можно, но здесь никто и ни с кем не спорил, мы вместе это придумывали, решали, как будет, так было нужно. Конечно, я отношусь с большим уважением к режиссеру. Для меня, как для актрисы, он главный человек на площадке, которого я слушаюсь. - Что чувствуете, выходя на подмостки, съемочную площадку? - Мои чувства сравни внутреннему мандражу, когда «хочется и колется, и мама не велит». Ходишь и думаешь: «Не могу, не могу, страшно. Безумно страшно, но я все равно пойду». Или безумно тянет прыгнуть вниз, когда с бортика крыши смотришь вниз (смеется). Нельзя, но тянет. Такие мысли меня каждый раз посещают. Но я выхожу и появляются совершенно другие эмоции, и я остаюсь в кадре. Все становится гармонично, понятно и спокойней на душе. - Существует волнение, когда играете вместе со звездами? Вы работали и с Алексеем Гуськовым, и Егором Бероевым, с Яном Цапником и другими. Что удивило в работе с ними? Что подчерпнули у них? - С Яном мы большие друзья. Мы с ним встретились на пробах, с этого момента мы невероятно друг друга полюбили, потом мы уже появлялись как добрые хорошие друзья, которые в любую секунду могут помочь друг другу. Что касается Леши Гуськова: да, я безумно волновалась. У нас была сцена, где он должен был ударить меня по попе. Он это сам придумал, а я не понимала, я смущалась в этот момент, а не он. Обычно люди, которые это делают, смущаются, а тут было все наоборот. Но с Леше оказалось невероятно гармонично и просто работать. А главное, очень интересно. Он вбирает в свой энергетический вакуум всех, кто находится на площадке. Равнодушно относиться к нему просто невозможно. Это то состояние, когда мороз по коже. У меня мурашки по позвоночнику бежали. Такое ощущение я испытывала, входя с ним в кадр. Это очень круто! И мы с ним до сих пор поддерживаем отношения. Он замечательный феноменальный артист, я его очень люблю. Поэтому волнение было такое, когда ты приходишь к незнакомому человеку, а дальше вы знакомитесь и все становится на места. - У вас у самой есть любимые фильмы, театральные постановки? - Они есть, но, когда об этом спрашивают, сразу забываешь все названия (смеется). - Это отечественные или зарубежные проекты? - Конечно, есть и зарубежные, и отечественные. Но сказать, что прям люблю, не могу. Среди отечественных я вспомнила один — «Ты у меня одна» режиссера Дмитрия Астрахана. Я его знаю наизусть. Из зарубежных — я сейчас пересматриваю всех номинантов на «Оскар», поэтому у меня в голове все перепутано. В данный момент я нахожусь в невероятном кайфе, потому что все новое, неизведанное, я еще этого не видела. Мне сложно что-то вспомнить. Вообще интересны новые ощущения. Возвращаясь к какой-то старой картине, каждый раз, когда тебе необходимо ее посмотреть, я не вижу в этом смысла, мне неинтересно, потому что я знаю, что будет за углом. Мне надо, чтобы я не знала. - Вы ведь еще пишете стихи. Когда в вас проснулся поэтический дар? - Это вы про мой Инстаграм (смеется)? Можно ли назвать это даром? Хотя, может быть, это и дар, потому что я ничего долго не придумываю. Не было ни одного стихотворения, где бы я старалась и придумывала рифму. Я просто записываю то, что у меня в голове. А так — я с детства что-то писала. Просто в детстве это были стихи от маленькой девочки, а сейчас — стихи уже от большой девчонки. И это я публикую в Инстаграм. - Публикуете только в соцсетях? - Да, просто у меня не так много стихов. Сейчас так много людей пишут книги, не хочется быть еще одной из них. Это мое личное. Хотя не могу сказать, что то, что я пишу в стихах, как-то отражает мое внутреннее состояние. Порой они совершенно друг на друга не похожи. Внутри я могу быть абсолютно спокойной, а писать про какую-то несчастную любовь. Это абсолютно меня не касается. Записываю то, что рождается в голове. И все. - Скажите, у вас в детстве было прозвище? - Родители нас с братом называли «маслятами». Каждое утро в доме раздавалось: «Маслята, завтракать!» И мы бежали на завтрак. Или звучало: «Маслята, за стол!», или «Маслята, гулять»! В школе прозвища, может быть, какие-то и были, но не помню, ведь я все время была занята. - Какие сегодня отношения с братом? - А какие могут быть отношения с родным братом? - У всех разные. - К сожалению, да, вы правы. Но у нас очень хорошие отношения. Мы живем в режиме поддержки друг друга. Нас так воспитали родители. Мы — крепкая семья. - Он трудится в киноиндустрии? - Нет. Он совершенно не в этой области, даже не в театре. Он абсолютно нормальный мужчина, живет своей жизнью. Ему хватает того, что у него родители артисты и сестра актриса (смеется). - Говорят, вашей детской мечтой было прыгнуть с парашютом, но отец, бывший десантник, запретил вам это делать. Сегодня мечту осуществили? - Да, папа запретил. Но это не было мечтой, это было мимолетным желанием. Я давно от него отказалась. Мне уже не кажется это чем-то интересным. Мне гораздо интереснее летать на тех виражах, на которых я бываю, благодаря профессии. Я не прыгнула, ну и не прыгну (смеется). - А чем увлекаетесь? - В основном я увлечена профессией, она забирает большую часть времени, остальное время я полностью отдаю своей семье. Сказать, что я чем-то увлекаюсь, не могу. Или вы имеете ввиду, вяжу ли я вечерами (смеется)? - Как вариант. - У меня были моменты, когда я за вечер могла связать пять метров шарфа, я его, кстати, до сих пор ношу. Такие были лунные сутки, не спалось, вот и захотелось. Сказать, что я собираю марки, не могу (смеется). Я пою. - Знаю, вы любите путешествовать, это же увлечение? - А кто этого не любит? Конечно, люблю. У меня есть любимые места, куда я люблю возвращаться. Заземляться, как говорится. - И что это за места? - Люблю Грузию, обожаю Стамбул, именно этот город, подчеркну. Люблю Прагу. Какое-то время я там жила и снималась, поэтому мне очень близок этот город. Обожаю Амстердам. Мне очень нравятся маленькие европейские города. Не прочь путешествовать по ним на маленькой машине, ангажируя ее в местных компаниях. Катаемся с друзьями по городам и весям. - Как нравится отдыхать больше — статично или динамично? - Я люблю медузный вид отдыха. Это значит растянуться на пляже, лежать под солнышком, рядом — шум моря или океана. Вот это мой вид отдыха. Абсолютно. В идеале — яхта или небольшой пароход. Меня умиротворяет шум волн, покачивание лодки на них, ощущение песка под ногами, солнце. Я без этого не могу, мне такой отдых необходим несколько раз в год. Я стараюсь себя радовать в этом смысле и, конечно, близких. - Кстати, а пешком гуляете? - Пешком бродить люблю. Но мне не нравится, когда холодно. Тогда я не хожу пешком (смеется). - А по Москве? - Гуляю, но, когда есть возможность и время. В основном мы все работаем. Не ночью же я гулять пойду (смеется). Когда я жила в центре Москвы, то я часто гуляла. До Красной площади было рукой подать. Я даже одна ходила. Сейчас гораздо реже выхожу из дома для прогулок. - ЗОЖ вам близок, или вы рассчитываете на генетику, позволяете себе отдохнуть в компании друзей? - Ой, я, к сожалению, позволяю себе отдыхать. Но я считаю, что правильное питание — это верный путь к успешному продвижению своей нормальной жизни. Я к этому стремлюсь. Но и вкусно поесть мне нравится. С другой стороны, а что значит ЗОЖ? Это исключение какой-то жирной пищи? Так я ее особо не употребляю. Запретить мне есть прекрасные булочки, прекратить печь дома пирожки я не могу. Я это люблю — и есть, и печь. Не знаю, что называют ЗОЖем. Главное, быть добрым внутри, гармоничным с самим собой, не делать гадости, вот это будет самый идеальный ЗОЖ. Так мне кажется. - Ваше сердце сегодня свободно? - Мое сердце никогда не бывает свободным (смеется). - Отношение к тому, что сегодня актрисы не боятся рожать, а уже через месяц выходят на сцену? - Абсолютно нормальное отношение. Потому что это правда. А почему нужно бояться этого? Что такого происходит в жизни? Происходит естественная история. Тем более все так далеко ушло вперед. Мы же видим, как выглядят тридцатилетние девушки сегодня. И как выглядели они, предположим, лет сорок назад. Это совершенно разные люди. Мы видим молодых мамаш, гуляющих со своими детьми, а им уже за тридцать, но они не выглядят на свой возраст. Мир обновился. Ульяна Лопаткина, по-моему, вышла танцевать балет через неделю после рождения ребенка. Вот это для меня показатель. А мы что? Мы же не шпагаты прыгаем, в конце концов. Я вообще не считаю, что дети как-то могут помешать карьере. Я с детства не понимаю этого разделения: карьера, семья. Это все неправда. Все существует вместе. Невозможно быть счастливой актрисой, не будучи счастливой женщиной. И наоборот. Ну никак, а про что тогда играть, а чем играть, а чем жить?
