Михаил Готлиб: Если музыкант не создает ничего нового, он угасает

Эстрадно-симфонический оркестр Краснодарской филармонии в очередной раз порадовал слушателей симфороком. В этот раз коллектив выступил с известным многим проектом «Глеб Самойлов &TheMatrixx». Наш эстрадно-симфонический оркестр регулярно выступает с именитыми рок-звездами, а с группой «Би-2» даже ездил в концертный тур, в программе с группой «Ария» оркестром дирижировал именитый УльфВаденбрандт. О том, как сочетаются классический оркестр и рок-коллектив, как пересекается и делится энергия, и как рождаются эмоция и атмосфера, «ДГ. Юг» спросила дирижера оркестра Михаила Готлиба. — Михаил, 13 февраля состоялся колоссальный по своей энергетике концерт. Какие чувства, какие эмоции остались? — Что все получилось, что справились, качественно отыграли. Удовлетворение, что коллектив, которому мы аккомпанировали, остался доволен. — Оркестранты играли потрясающие: столько вовлеченности! Первые скрипки просто магнетически притягательны… Специально репетировали поведение на сцене? — Нет, поведение не репетировали. Они, действительно, молодцы. Каждый раз искренне вовлекаются в процесс, со всей душой. — А для успешного выступления важно, чтобы коллектив, которому аккомпанируешь, был близок и цеплял или можно на профессионализме вытянуть программу? — Конечно, без профессионализма никуда, но и на одном профессионализме ничего не получится. Важно создавать эмоцию. Оркестр — это единый организм, и если есть хотя бы один, кого музыка цепляет, то и все другие заразятся. С творчеством TheMatrixx, например, некоторые музыканты оркестра вообще не были знакомы до начала репетиций. — Но классика и рок — полярно разные направления. Не бывает ли внутреннего конфликта у музыкантов? — Обычно не бывает. У нас мобильный коллектив, мы играем совершенно разную музыку. Музыканты у нас профессиональные, поэтому очень быстро перестраиваются на новый лад. Наша задача — моя и Вадима Ростиславовича (Вадим Ростиславович Кузьминский — художественный руководитель и главный дирижер оркестра – прим. ред.) — создать интерес, помочь понять, сплотить, подсказать, направить. — Как долго готовитесь к концерту? — Зависит от сложности партитуры. К вчерашнему начали подготовку еще в прошлом году, так как концерт сначала был запланирован на ноябрь, но потом перенесся. Непосредственно перед выступлением у нас была всего одна сводная репетиция. Этого было достаточно. — Аранжировки кто делает? — В основном артисты уже присылают готовую партитуру. И я сторонник такого подхода. Артисты лучше знают свой материал, лучше в нем ориентируются, им проще расписать так, как надо. И нам проще: мы не изобретаем велосипед собственной модели, а работаем с конкретным готовым материалом. Обязательное условие хорошей партитуры — аранжировщик должен знать материал. — Бывает такое, что работаешь с партитурой и видишь, что «криво», не звучит? — Иногда бывает. В таких ситуациях без лишнего шума, лишних эмоций приводим к подходящему варианту. Аранжировщики все разные, также есть технические нюансы, бывают несовпадения по тесситуре, где-то — по инструментам. Концерт с «Матрицей» не стал исключением, были корректировки. — Поговорим об отечественной рок-культуре. Симфорок — тенденция последнего десятилетия… — Да, это очень молодое направление, но очень интересное. — Но родоначальником-то, по сути, был Ллойд Уэббер с его рок-операми… — По большому счету да, но в российской практике это направление стартовало недавно. — На ваш взгляд, что стало причиной интереса? — Думаю, что живое звучание. Люди соскучились по естественности. Электроника лишена души. Да, громко, да, драйвово, но тех эмоций, которые дает классический инструмент, у электронного нет. — То есть инструмент инструменту рознь? — Однозначно. И даже не по звучанию, а по отношению. Инструмент, который ты берешь в руки первый раз, тем более тот, который принадлежит другому музыканту, не ответит тебе так, как тот, с которым ты провел не один час. — Но, чтобы понять и услышать эту разницу, надо учиться слушать и слышать. Готова публика развивать этот навык? — Однозначно, готова. Люди учатся и хотят это делать. Удивляет молодое поколение: многие даже не слышали вживую классические инструменты, но когда они сталкиваются с этим, то проявляют искренний интерес. — А почему так? Ведь современную молодежь считают «электронной», им общение с «цифрой» ближе. — Мне нравится, как Михаил Задорнов сказал по этому поводу: «Это ты на улице такой смелый, а ты зайди в Интернет, поговорим». Мыслят они, может, и по-другому, но эмоциональный мир у них такой же — человеческий. — Как работать с новым поколением? — Может, грубо прозвучит, но в какой-то степени через навязывание. Надо выходить в сеть, надо приводить их на концерты, показывать. Они быстро понимают ценность и входят во вкус. Надо интересную для них программу подбирать. Все равно они к этому придут рано или поздно, начнут понимать и ценить. — Наблюдала интересное поведение публики, которое лично для меня неприемлемо, — просмотр концерта через экран телефона. Посмотрела в зал — везде свет от экранов и люди, впившиеся взглядом в бездушное стекло, пытаются поймать эмоции. Как вы к этой тенденции относитесь? — Тоже не понимаю и не поддерживаю. Концерт — это эмоция. Мы приходим в зал, чтобы услышать и увидеть. Когда один из элементов исчезает, не получается комплекса эмоций. Не передаст экран телефона вам все, что чувствует исполнитель. И эмоция эта двухсторонняя. Сначала музыкант отдает в зал, зал возвращает, музыкант еще больше заводится, еще больше отдает — вот это ценно. — Что было после концерта? Вот встали вы со сцены, ушли… — Дальше было ощущение счастья и усталости и фотосессия с музыкантами. Очень талантливые, приятные в общении ребята в TheMatrixx. С ними и работать, и общаться в удовольствие. — Как долго приводите в норму эмоциональный фон после концерта? — Обычно быстро, просто нет времени рефлексировать, приходится переключаться на другие задачи. Но впечатления на меня тоже влияют. Вчера приехал домой, поужинал, лег спать, часа в три ночи проснулся и понимаю, что уже не усну — мысли, эмоции. — Как боретесь с эмоциональной перегрузкой? — Наушники, любимая музыка и — кататься на трамвайчике. Отключаешься от внешнего мира, от суеты — лично мне помогает. — Музыкант — это история про деньги или про идею? — Сложно сказать. Музыканту, как и всем, нужны деньги, чтобы есть, одеваться, путешествовать, но, наверное, мы не зацикливаемся. Часто решающими факторами в принятии решения (выступать или не выступать) становятся именно интерес и желание. — Что музыканту надо для счастья? — Наверное, иногда побыть в тишине. — Что губительно для музыканта? — Однообразие. Если музыкант не создает ничего нового, не играет ничего нового, то это приводит к его угасанию. Музыкант обязан развиваться, пробовать новое, играть новое. — Бывает профессиональное выгорание? — Бывает. Еще бывает апатия, необходимость отдыха. Я уходил из профессии на полтора года. Кардинально все изменил, уволился изо всех коллективов, освоил новую профессию. Прошло время — вернулся. Не смог без музыки. Музыка — это навсегда. — Вы счастливый человек? — Однозначно. — Что такое счастье? — Возможность заниматься любимым делом. Когда нет ничего плохого — зависти, сплетен, интриг. Когда хочется творить.