Der Spiegel (Германия): «Каждый день в нашей больнице умирают один-два ребенка»
Семьи беженцев борются с холодом, у врачей кончаются медикаменты. Свидетели рассказывают о ситуации в Идлибе, где сирийская война подходит к ужасному концу. Когда война приближается, воздух наполняется эхом ракетных взрывов, рассказывают в Идлибе. Говорят, можно слышать, как летят истребители Асада, когда линия фронта продвигается на север. И тогда в соседней деревне начинают рваться ракеты. Люди в провинции Идлиб бегут сотнями тысяч, большинство из них — женщины и дети. Он бросают свои дома, деревни, на дорогах, ведущих на север, скапливаются легковые и грузовые машины. Все эти люди — изгнанники в собственной стране, некоторые снимались с мест по два, три, четыре раза и бежали дальше. Этих людей диктатор Башар Асад и его союзники Россия и Иран гонят перед собой и окружают. Совсем далеко на север эти люди уйти не смогут: турецкая граница закрыта. В лагерях не хватает палаток, продуктов питания, медикаментов. И вдобавок ко всему там царит смертельный холод. Идет, вероятно, последняя ужасающая битва сирийской войны. Детям Ибрагима срочно нужна операция. Но Асад разбомбил многие больницы, врачи, как говорит он, бежали. Или 57-летняя Мариам. Она требует: «Прекратите это насилие!» Журналист «Шпигеля» поговорил с некоторыми беженцами. Вот их истории. Мостафа Або Таир, 42 года, строительный рабочий из Сармина «Две недели назад войска Асада подошли к нашему городу приблизительно на девять километров и обстреляли его. Большинство людей бежали. Но у меня нет денег, я не могу позволить себе машину, чтобы бежать с женой и детьми. У меня шестеро сыновей и дочерей, младшему сыну пять месяцев. Одна из русских ракет попала в наш дом. Она разрушила почти всё, кроме той комнаты, в которой сидели мы все. Мы чудом уцелели. Бог нас защитил. Но потом нужно было действовать как можно быстрее. Мы выбежали из дома, младшего сына я нес на руках, всё было в пыли и в дыму, мы почти не видели, куда бежим. Когда мы, наконец, вышли на улицу, ударила вторая ракета и убила восемь человек. Я понял, что назад пути нет. Мы бежали в другой город, у нас не было крыши над головой, мы спали в подъездах домов, положив на холодный пол куски картона. Потом мы нашли убежище на каком-то складе, превращенном в лагерь для беженцев. Там не было ни еды, ни одеял, я не мылся 15 дней. Женщины и мужчины живут в лагере раздельно. Мне так хотелось иметь хотя бы палатку для моей семьи». Лубна Саад, 28 лет, детский врач, живет на окраине Идлиба «Каждый раз, когда падают бомбы, моего двухлетнего сына обуревает панический страх. Мы все боимся варварской армии Асада. Когда начались воздушные налеты на наш квартал, я как раз возвращалась домой с ночной смены в больнице. Мы бежали со всех ног, я даже не захватила с собой свадебную фотографию. Мы пережили воздушный налет той ночью, но раны, нанесенные нам, никогда не заживут полностью. Теперь я вновь работаю в больнице и лечу детей. У многих бронхит, многие по нескольку дней ничего не ели. Практически нет медикаментов, не хватает и молока для истощенных младенцев. Каждый день в нашей больнице умирают один или два ребенка. Мой сын и его двоюродные братья часто играют в бегство. Они быстро собирают свои вещи и делают вид, что бегут в другой город. Нам повезло — недалеко от турецкой границы нас приютили в своей квартире родственники. Повсюду в городе людям, согнанным со своих мест, приходится спать на улицах или в мечетях, палатку купить невозможно. На мой вопрос никто мне дать ответа не смог: возьмет ли режим Асада Идлиб? Когда прекратится огонь? Мы не можем планировать будущее — вот что самое ужасное в этой ситуации. Мы не знаем, где сможем обосноваться, как будем жить, где будут расти наши дети». Ибрахим Баракат, 26 лет, из деревни Фракия в западном Марат-ан-Нумане «Вдруг я увидел, что над нашим домом летает дрон. Это означало, что скоро по деревне ударят ракетами. Так оно и случилось. Одна из ракет разрушила наш дом. Я попросил одного из друзей, который работает в благотворительной организации „Белые каски", раздобыть мне машину. Я отвечаю за большую семью. У меня двое детей, одному три года, другому пять месяцев, затем жена, мать, тетки, сестры, теща. Все вместе мы уехали на машине за 150 километров — в город Азаз. Там мой дядя приютил нас в своем доме. Мои дети больны, у них врожденные вывихи бедер. Им срочно нужна операция. Но самолеты разбомбили нашу больницу, врачи бежали, осталась лишь одна медсестра. Матери тоже нужна медицинская помощь, у нее больные почки, и требуется регулярный диализ. Я попытался с помощью контрабандистов переправить ее в Турцию, чтобы там ей оказали помощь. Но контрабандисты требуют 2000 долларов. Откуда у меня такие деньги? Я в месяц получал 60 долларов, а сейчас не зарабатываю вообще ничего». Мариам Абдукадер, 57 лет, домохозяйка из Эль-Атариба «Я решила еще раз зайти в дом, чтобы взять с собой пару одеял, но тут услышала взрыв ракеты. Я не знала, что делать, я плакала и плакала, меня обуяли страх и паника, я слышала, как кричат дети, но вообще не могла пошевелиться. Сыну пришлось выносить меня из дома на руках. Мы даже дверь за собой не заперли. Просто взяли и уехали. Как сейчас помню, грузовик был синий, Хёнде, в нем была вся наша большая семья. А нас почти 30 человек. Дорога была забита легковыми машинами и грузовиками, целая колонна, и у всех была одна цель: подальше от фронта, подальше от истребителей, на север. Мы бежали в Тарминин. Но и здесь нас ждали ракеты и смерть. Мы поехали дальше, в Африн. В лагере беженцев в окрестностях города было 140 палаток на 600 семей. У такой большой семьи, как наша, попасть в палатку шансов не было. Мы разместились в палатке, прежде служившей мечетью. Все, чего я хочу, это крыша над головой и безопасность для моей семьи. Мне все равно, кто закончит эту войну. Путин, Асад, Эрдоган! Прекратите, наконец, насилие! Десять лет я страдаю в этой стране, многие мои друзья погибли. Я стара, и я уже ни о чем не мечтаю».
