Н.Е. Куликов: «В 1941-м мы думали, что с таким оружием, как «Катюша», быстро закончим войну»
В предыдущих публикациях мы рассказывали читателям, что переиздаем воспоминания участников и очевидцев Великой Отечественной войны – «Диалог поколений». После этого в редакцию написал Николай Егорович Куликов и рассказал нам свою удивительную историю... Коля Куликов встретил войну двенадцатилетним мальчишкой. Он оказался у линии фронта, когда рядом с его родной деревней развернулось одно из главных сражений Великой Отечественной войны – Битва за Москву. Дни, проведённые в оккупации, и годы работы для фронта и победы остались в памяти слишком рано повзрослевшего мальчика. – Николай Егорович, расскажите, как вы жили до войны? – Я родился в деревне Матушкино Московской области. Сейчас на этом месте вырос прекрасный город Зеленоград. С детства приходилось много работать, чтобы прожить. В деревенском доме тогда не было ни электричества, ни водопровода, ни отопления. Жили за счёт своего хозяйства. Выращивали скот, возделывали землю, успевали трудиться и в колхозе. Стало сложнее, когда в конце 30-х отец ушёл на Финскую войну и не вернулся. Мама одна воспитывала нас четверых. Я был младший, ещё 2 брата и сестра. – Как вы узнали о войне? Помните тот день? – Мы и не знали, когда точно она началась. Радио у нас в деревне не было. В 41-м обстановка была тревожная. Мои братья вместе с заводом, на котором работали, эвакуировались в Ташкент. Уже оттуда попали на фронт. Меня после пятого класса устроили в ремесленное училище №301 при заводе в г. Химки. Всё лето мы строили оборонительные рубежи под Москвой. Нас привлекали на строительство противотанковых рвов и сооружение оборонительных ежей. В октябре-ноябре участились бомбёжки и обстрелы. Наши войска начали отступать. На повозках и лошадях везли раненых. Бои шли совсем рядом. У нас во дворе стояла артиллерийская установка «Катюша» и несколько лошадей. «Катюшей» командовал молодой парень, и в ночь, когда наши войска уходили, он сказал нам, что с таким оружием мы быстро закончим войну. – Как жила деревня в то время? – Была команда от сельсовета, что надо «закапываться». Жители стали рыть землянки, чтобы укрыться от бомбёжек. В воздухе уже ощущалась опасность: летали самолёты, гремели зенитки. Деревенские закапывали под домами всё, что можно было спрятать. Наша землянка была на 2 семьи в парке около школы. Не в самой деревне, а в слободке рядом с Матушкино. Когда стало холоднее, мы с сестрой и матерью перебрались туда. Был конец ноября. Мы проснулись утром, а вокруг немцы! Они пришли к нам со стороны Алабушева. Колонна танков, мотоциклов и другой техники. Остановились в парке, заняли стратегические позиции и дальше не пошли. Оттуда, как на ладони, просматривались колхозные поля, учебный аэродром Крюковское и Ленинградское шоссе. На нашей землянке установили пост с пулемётчиком. По утрам нас выгоняли криком: «Рус, вылезай!». Затем всё перетряхивали, осматривали и загоняли обратно. Видимо, искали партизан. Каждый раз взрослые говорили нам: «Ну вот дети, может, видимся в последний раз». В те дни гитлеровцы испытали на себе ожесточённое наступление наших войск, но из парка их «выбить» никак не получалось. Перекрёсток Крюковского и Ленинградского шоссе не давался ни нашим солдатам, ни немцам. Так прошло больше недели. В начале декабря у нас закончились сухари и вода. Меня отправили наружу. – Почему из всех, кто был в землянке, выбрали именно вас? – Я не боялся ничего, был самый боевой! И мне уже целых 13 лет тогда исполнилось. Надели на меня телогрейку, ватные брюки, валенки, дали бидончик и отправили за водой. Часовому у входа было не до меня, и я пошёл дальше. Колодец охраняли 2 человека. Я решил пройти к своему дому, но немец на крыльце меня не пустил. Из дверей вышел офицер, взял меня за руку и что-то спросил. Я показал пустой бидончик, и мы зашли домой. У нас стояла большая русская печка. Она топилась, и мне стало так тепло и хорошо. Я оглянулся, было темно, все занавески задёрнуты, но я понял, что здесь живёт командование. Немец приподнял половицу и приказал: «Полезай рус! Картошка!». Я залез, набрал ведро картошки и прихватил несколько морковок для своих. Когда вылез, офицер показал фонариком, чтобы я закрыл подполье. После этого дал мне плитку шоколада и проводил до колодца. Я набрал свой бидончик и уже собирался уходить, но один из немцев заметил на мне тёплые валенки. На нём были хоть и большие, но совсем холодные сапоги. Он повалил меня на снег и попытался снять мою обувь. Я закричал, а он выстрелил в землю. Осколок через подошву задел мне левую ногу. Я почувствовал тепло. Кровь. Офицер, который меня провожал, услышал выстрел и крик. Он прибежал обратно, отругал и ударил часового. Помощи ждать было не от кого. Я поднялся, взял свой бидончик с остатками воды и пошёл к землянке. Там мне промыли рану, перевязали ногу, и я рассказал, что произошло. Мама отругала меня за то, что взял шоколад. Но в то время он для меня много значил. – Страшно было находиться в оккупации? – Нет, я не боялся. Вокруг были взрывы, бомбёжки, а мы просто жили. Конечно, иногда по утрам думали, что нас могут расстрелять, но тогда всё просто закончится. Страшно стало в ночь на 8 декабря. Творилось, что-то невообразимое. От миномётного и артиллерийского обстрела дрожала земля. К рассвету всё стихло. Мы не поняли, когда ушли немцы. Всё ждали, когда они скомандуют: «Рус, вылезай!» Но никто не пришёл. Женщины попросили меня выйти первым. Я открыл крышку землянки, вылез, а вокруг тишина и чёрный снег. Лежат убитые и раненые бойцы, догорают дома. От деревьев в парке остались только стволы. Немцы подожгли всё в слободке, когда отступали. Тушить уже было поздно. Женщины кинулись перевязывать раны, помогать, кому могли. Воду из колодца брать боялись: вдруг немцы её отравили. В то утро в нашу деревню приехал генерал-лейтенант Рокоссовский. Женщины падали к нему в ноги, и мы долго благодарили его за освобождение. – Что происходило в деревне после того, как немцы ушли? – Для нас наступило самое тяжёлое время. Мы остались без крыши над головой. В слободке всё сгорело. Осталось только то, что мы закапывали под домами: хлеб и икона Божьей Матери, которую мама хранила до самой смерти. В Матушкино у мамы жил брат. Его дом остался нетронутым, и мы перебрались к нему. В конце декабря Химкинский военкомат организовал команду по захоронению наших солдат и разминированию местности. Нас, ребят 13-14 лет, тоже привлекли к этому. Я тогда уже умел запрягать лошадь, и мы стали возить трупы. Хоронили в окопах и воронках. Для одной из братских могил использовали блиндаж бывшего командного пункта в деревне Матушкино на 41-м километре, на перекрёстке Ленинградского и Крюковского шоссе. Мы его вскрыли и несколько дней возили туда павших солдат. Сколько их там было….200, 300, 500… Мы собирали их медальоны, планшеты, пеналы-карандаши, чтобы установить личности. Военные составляли списки погибших. Сопровождали захоронение салютом из винтовок. Из этой могилы 3 декабря 1966 года взяли прах для захоронения у кремлёвской стены в могиле Неизвестного Солдата. Я часто задаю себе вопрос: почему неизвестного? Ведь мы же составляли списки, определяли имена! Я писал в военкомат в Химки. Мне сказали, что ничего не сохранилось. СПРАВКА Ко Дню неизвестного солдата в 2018 году на сайте Министерства обороны России был опубликован рассекреченный журнал боевых действий 354 стрелковой дивизии из состава 16-й армии. В оперативных сводках и боевых приказах отражены события тех дней, когда наши солдаты отбрасывали врага от Москвы, а жители Матушкино, Савёлок, Крюково и других поселений ждали в своих землянках освобождения. Из записей журнала на 5 декабря 1941 года: «Потери за первую пятидневку составили: убитыми 148, ранеными 445, обмороженными 238» К концу второй пятидневки декабря 1941 года общие потери личного состава составляли уже около 3000 человек. В журнале отмечено, что каждый день противник вёл сильный огонь. – Как вы стали работать с трактором в 15 лет? – Надо было что-то добывать. Кушать нам было нечего и надеяться не на кого. Весной, когда начал таять снег, стали возрождаться колхозы. Многих молодых девчат и ребят отправили учиться на Крюковскую машинно-тракторную станцию. В том числе и меня. – Вы отправились туда вместе с сестрой? – Нет, сестра не поехала. Она решила учиться на связиста в Галицино. Оттуда ушла на фронт и вернулась в 45-м уже с дочкой. А мы прошли курсы механизаторов и зимой 43-го нас распределили в бригады. Началась работа! В деревнях Подмосковья мы обрабатывали колхозные поля, сеяли и убирали хлеб. Зимой наши трактора гоняли в Петрищево. Там трудовой фронт заготавливал дрова. Заготовка была в лесу, а мы на тракторах возили сани к дороге, оттуда дрова грузили на автомобили и увозили в Москву. Работали целыми днями. – Как справлялись с таким объёмом работ? Все равно вы были ещё ребёнком… – Мы не хотели быть детьми. Мы хотели быть старше, чем есть, хотели приносить пользу. Я как-то уже втянулся в эту несчастную жизнь. Нас закалили голодные 30-е годы. Мы были готовы ко всем переживаниям и горестям, нам ничего не было страшно. Такая наша судьба… – Кто работал в вашей бригаде? – С нами был только один взрослый мужчина, остальные женщины и дети. В основном это, конечно, девчата. Они со всех деревень собрались: Ржавки, Кирилловка, Савёлки, Крюково. Все работали одинаково: и дети, и взрослые. Была такая байка в то время, что механизаторы – самые богатые люди. А богатство это было – хлеб, соль и спички. Колхозникам почти ничего не доставалось, всё забирали для фронта, а нам было положено за то, что мы сеяли, пахали, молотили. – Помните, как вы узнали, что война закончилась? – Был тёплый моросящий дождик. Мы ехали с работы. Стояли на платформе Ленинградского вокзала и услышали голос Левитана: «Великая Отечественная война победоносно завершена…!». Все радовались, обнимались! Но на площадь я не ходил, когда отмечали победу в 45-м. Работать нужно было. Нашему поколению досталось жить в трудные годы. 20-е – становление советской власти. 30-е – голод и раскулачивание, 40-е – война, разруха, тягость лишений, горесть потери близких. Дальше, восстановление народного хозяйства, начало коммунизма и новое государство. Но мы выжили и с честью прошли все испытания. Своим трудом мы создавали богатство и мощь страны. Наше поколение – поколение победителей. Через годы будет жить в веках наша любовь к Родине и вера в будущее. Николай Егорович – ветеран ВОВ, ветеран труда. Война отобрала детство у миллионов таких же детей и подростков, как он. Забрала возможность получить хорошее образование, выбрать профессию. Несмотря на это, Николай Егорович всегда стремился учиться тому, чему мог. Он хотел быть полезным своей стране. Уже после войны, проходя службу на подводных лодках, он занимался в вечерней школе. После армии окончил техникум и пищевой институт. Занимал руководящие должности на предприятиях. Сейчас Николай Егорович говорит подрастающему поколению: «Вы – счастливые дети. У вас есть все возможности. Используете их. Делайте всё, чтобы получить хорошее образование, развивайтесь физически и живите полной жизнью!» Анна ШЕЙФЕР Обращение к читателям Мы выпустим уникальные воспоминания фронтовиков тиражом 10 000 экземпляров за собственные средства. Эти книги подарим школьным библиотекам, многодетным семьям, детским домам. Важно, чтобы «Диалог поколений» продолжался и пришёл в каждый город, даже в самый небольшой населённый пункт. Мы хотим, чтобы о судьбах ветеранов знал каждый школьник и студент. Вы можете помочь нам издать книгу максимально большим тиражом. Для этого перечислите любую сумму на расчётный счет. Себестоимость печати и доставки в регионы одного сборника – 300 рублей. АО «ИД «АРГУМЕНТЫ НЕДЕЛИ» ИНН 7707823562 КПП 771001001 р/с №40702810338290019677 БИК 044525225 Назначение платежа: реализация проекта 75 лет Победы. Или через мобильное приложение Сбербанка. ПРОСТО ОТСКАНИРУЙТЕ QR-КОД
