Мы не рабы, рабы — не мы. «Экономика для рабов» главный лозунг элит

Экономика, в строгом смысле слова, это хозяйственная деятельность человека. Когда общество начинает обсуждать сугубо экономические проблемы, то есть хозяйство, то это верный признак, что что-то глубоко не в порядке. Когда же экономика возводиться чуть ли не в главное, что вообще достойно обсуждения, а все остальное является прилагательным к ней, то мы имеем общество с «перевернутой пирамидой». Что же касается элиты, то, так как она в принципе, почти физически, не может поставить экономику во главе угла, сколько бы она о ней не говорила с «голубых экранов», мы имеем дело просто с тем, что «элитная» проблематика выведена из рассмотрения, а представления об элите и власти — полностью неадекватны. Что такое нормальное представление о хозяйстве, то бишь, об экономике? Представьте, что вы владелец дома. У дома есть водопровод, а еще его надо топить, ремонтировать и все прочее. Если вы говорите и думаете только о хозяйстве, то есть о том, как поддерживать дом в надлежащем состоянии, то вы собственно не живете. Ведь дом, как и прилагающееся к нему хозяйство, есть средства для жизни, а не жизнь. В жизни же вы, например, работаете, то есть что-то создаете, кому-то помогаете. Но если, повторюсь, вы думаете только о «дровах», то получается, что вы живете ради того, что бы обслуживать дом. Дом становится вашим хозяином, а не вы его. И хотя, эта «схема», думаю, многим напомнит знакомый стиль жизни, когда все силы тратятся на обустройство как таковое и не понятно даже для кого, то даже в этом случае, человек все равно хоть как-то вынужден думать о работе, о том, что и как он на ней делает. Так вот, элита, сколь бы она не говорила об обустройстве, даже если она сама настолько сошла с ума, что только и мечтает, что бы обустройство стало единственной заботой, то все равно она вынуждена заниматься чем-то еще. Но если элита не сошла с ума, то она в первую очередь, думает о том, куда и как вести страну, подобно нормальному человеку, который заботиться о доме постольку поскольку, а все силы и мысли направляет на какое-то дело. Даже если элита никуда не хочет вести страну, а мечтает только господствовать, то и тогда она думает о господстве, а не о хозяйстве. А там где жизнь, там цели, а где цели, там идеалы, пускай даже чудовищные, а там где все это, там и соответствующие проблематика и мысли. Повторюсь, если следов этих «мыслей», мы не находим в общественном пространстве, то это не значит, что элита стала «управдомом». Кстати, «управдомом» ее хотят видеть наши либералы, и очень сетуют на то, что это до конца не получается. Президент — менеджер, которого нанимает общество за свои налоги — таков идиотский и в принципе недостижимый идеал нашего либерального «комьюнити». Как нетрудно догадаться, сфера идеалов (повторюсь, они могут быть и чудовищными) и целей всегда обсуждалась в культуре, в философии. Ну, так этим вся элита мира и занималась спокон веков, а не «хозяйством»! Для «хозяйства», есть «специально обученные люди» и, в частности, менеджеры. Поэтому, президент, коли он обладает властью, «менеджером» не может быть в принципе. Кто-то скажет, что либералы и хотят, что бы власть принадлежала им, а президент-менеджер на них работал. На это следует ответить, что это и есть форменный идиотизм. Ведь коли ты сам такой умный, то зачем тебе «менеджер»? Что он будет делать? Управлять? Чем? Хозяйством? Страна сводится к хозяйству? Ты сам будешь управлять страной, а «менеджер» хозяйством? Что имеется в виду? Впрочем, на самом деле, ничего не имеется в виду, а просто, у кого-то, выражаясь молодежным языком, «бомбит» — вот и все. Если же вывести эту проблему на серьезный, а не либеральный уровень, то она называется проблемой отчуждения управления от общества. Ее мучительно пытались решить коммунисты. По данному поводу, Энгельс писал следующее: «Государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимых противоречиях с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А, чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходима сила, стоящая над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах порядка. И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство». Если хотите, что бы государство стояло не «над обществом» и не было отчуждено от него, то нужно что бы общество само смогло разрешить «неразрешимые противоречия с самим собой». Причем, это не означает, что исчезнут власть и государство — общество, в этом случае, просто вернет их себе. По в чем-то сходному поводу Александр Сергеевич писал в «Евгении Онегине»: «Так, видно, небом суждено. Полюбите вы снова, ноУчитесь властвовать собою;Не всякий вас, как я, поймёт, К беде неопытность ведёт». Только тут, «опытность» в делах «властвования собою», должно приобрести общество, а не пушкинская Татьяна. И, коли общество этому научится, то называться это будет отнюдь не либерализм, а коммунизм. Но пока его нет и власть отчуждена от всех обществ, элиты правят, как умеют, то есть господствуют над обществами. А так как Энгельс был совершенно прав, в том, что государство постепенно отчуждается от общества, то полное отчуждение приводит к тому, что элиты постепенно полностью отчуждаются от народов и начинают ими править не как народами, а как рабами. Как это выглядит на практике? Приведу два примера. До этого момента с «подачи Энгельса» я обсуждал власть, как власть над обществом. Но общество находится не в безвоздушном пространстве, а живет среди других обществ и строит между ними отношения. Для того, что бы их строить, нужна элита, которая сможет этим заниматься. Так как дипломатия, одна из функций власти, то уместно, что бы один из примеров был из этой области. Когда большевики вели переговоры в Брест-Литовске, в какой-то момент, необходимо было, как можно дольше их затягивать. Для этого был направлен Лев Давыдович Троцкий. Он в течение многих суток беседовал с потомственным немецким дипломатом Рихардом Фон Кюльманом о международных отношениях во всем мире. В том числе, речь заходила и, например, о том, как проводятся границы в Индии и бог знает еще где. Лев Давыдович «не ударил в грязь лицом». Потом, он был направлен создавать красную армию и, как мы знаем, не безуспешно. Отсюда следуют три вопроса. Первый: «кем же должен был быть Троцкий, что бы все это мочь»? Второй: «откуда берутся люди такого калибра»? И третий: «как сделать так, что бы люди такого калибра не стали шантажировать общество»? Ведь то, что называется «отчуждение государства от общества», на практике оказывается шантажом, которые осуществляют элиты, по отношению к обществу. Такой условный «Троцкий», просто объявляет обществу, что так, как без дипломатии и армии оно не может, то оно должно его сначала «носить на руках», потом всецело подчиниться, а потом стать его рабом. Не нравиться? Ну ищите другого… Если общество не сможет ответить на три, вышеприведенных вопроса, отчуждение государства и элит будет нарастать. А потом, элиты, договорившись, станут транснациональными. Второй пример, иллюстрирует, как к «тайне» управления обществом, иногда могут подключиться совсем простые люди. В 1939 году режиссер Александр Зархи снял фильм «Член правительства». В нем рассказывается о судьбе простой женщины из колхоза Александры Соколовой, которая в итоге вошла в правительство СССР. Когда ее поставили руководить колхозом, она столкнулась с этими самыми «неразрешимыми противоречиями с самим собой», в которых запутался колхозный коллектив. В ночь перед собранием, главная героиня, стала думать о том, как собственно управлять. А так, как она была женщина простая, то думать она стала по «хозяйски», экономически, то есть, неадекватно. На власть в колхозе претендовал агроном, который позже стал предателем и пытался убить Соколову. Прекрасно все понимая, он подсунул ей кучу учебников, в том числе по агрономии, дабы окончательно потопить конкурента. Соколова поначалу наивно начала это все изучать, а когда поняла, что это физически не возможно, а на собрании надо что-то говорить, организовывать, она, как человек, попавший в безвыходную ситуацию, смогла включить то, что иначе, как гениальностью не назовешь. Выйдя к колхозному собранию, которое больше напоминало балаган, она просто с чувством сказала: «Товарищи! Так жить больше нельзя»! И вышла. После этого импульса, балаган постепенно стал сходить на нет. Когда колхозники пришли в норму, Соколова вернулась и началась собственно непосредственная организационная работа, с составлением планов и всего прочего. Продолжила бы она, по наущению врага, читать книги по агрономии, не вышла бы она в пространство управления и все бы развалилось. Подробно этот пример комментировать не буду, главное, что он технологически точный, и в нем сказано о том, чем должен обладать управленец. Он должен уметь владеть словом, мыслью, целеполаганием, неукротимой волей к достижению цели и недюжинным чувством ответственности с четким пониманием, что не сделать ты не имеешь права. То есть, управленец должен обладать теми свойствами и умениями, которые, ни к какой экономической сфере, отношения не имеют, а имеют отношение к сферам культуры. Но именно это, наиболее часто презирается и противопоставляется тому, что «можно пощупать» — экономике. Это презрение, само по себе достаточно для того, что бы любое восстание превращалось в восстание не граждан, предъявляющих справедливые требования к власти, а «рассерженных горожан», то есть рабов. Которые, еще, к тому же, уверены в том, что осуществляют «революцию достоинства», в строгом соответствии с написанным в «Великом инквизиторе» Достоевского, которого они якобы читали. Великий инквизитор говорит Христу: «Но знай, что теперь и именно ныне эти люди уверены более чем когда-нибудь, что свободны вполне, а между тем сами же они принесли нам свободу свою и покорно положили ее к ногам нашим». Чем больше раб уверен, что он свободен — тем больше он раб. Чем в большей степени «революционеры» говорят о своем «достоинстве» — тем в наименьшей степени они им обладают. Чем больше «революционеры» кичатся своей интеллигентностью, тем дальше они от культуры и тем больше сводят ее к мещанской формуле персонажа Георгия Вицина из «операции Ы»: «Внедряйте культурку: вешайте коврики на сухую штукатурку». В итоге, даже журналисты, которым вроде как полагается быть людьми дошлыми, на пресс-конференции задают вопрос о том, почему «Роснефтью» руководит переводчик с португальского языка Игорь Иванович Сечин. По их «экономическим» представлениям, нефтянкой должен руководить непременно нефтяник… А пока дела обстоят так, как они обстоят и все ищут везде экономическую подоплеку, к которой все пытаются свести, все элиты мира вывешивают у себя на стенах негласный лозунг: «экономика для рабов». Индийские брахманы экономикой занимаются? Ей занимаются вайшьи. Удел брахмана чтение вед, философия и медитации. Хорошим тоном для японского самурая считается незнание номинала стоимости монет, которые он даже в руки не должен брать. Самурай должен заниматься своим мечом, чайной церемонией, берущей свое начало в китайском Чань-буддизме, и каллиграфией. В Европе же, еще Платон завещал, что государством должны править философы. Многие считают, что это утопия. Однако, внимательнее присматриваясь к тому, как устроена европейская власть, мы видим и философа Плотина, при римском императоре Гордиане III, и Данте, пишущего назидательные письма императору Священной римской империи Генриху VII Люксембургскому, и британскую элиту, которая почему-то скопом и, видимо, от нечего делать, учит древнегреческий и латынь. А аналитик из Института Системно-Стратегического анализа Олег Яновский, сам закончивший британский Даремский университет, говорит, что британская система именно платоническая. Так может Платон совсем не утопию написал? И не зря столько поколений западной элиты грезили его «Платонополисом»?