«От тюрьмы и дурдома...»: кто из звезд лежал в спецлечебницах
Рэпер Джиган продолжает шокировать публику своим неадекватным поведением. Артист то публично оскорбляет своих поклонников и сбривает себе брови, то просит пятилетнюю дочь сгонять ему за пивом. Как выяснилось позже, певец злоупотребляет алкоголем, из-за чего жене пришлось помещать его в диспансер. И, к сожалению, он не единственный, кого постигла эта участь! Кто еще лежал в психбольнице и чем это закончилось? Еще недавно всем казалось, что в семье Джигана царят мир и покой. За семь лет в браке с Оксаной Самойловой у молодого человека появились сразу три дочки, а в минувшем феврале еще и долгожданный сын. Однако на днях музыкант сообщил своим фанатам, что тяжело болен. «Я — психбольной. Меня лечат хорошо, кормят хорошо. Видите, я в психушке», — неожиданно заявил артист. Впрочем, стоило ли бросаться такими словами. Его «психушка» оказалась скорее этаким курортом, с видом на море, бассейном и стоимостью 80 000 долларов. Другим нашим соотечественникам в этом плане повезло намного меньше... Один из самых известных известных пациентов психиатрических клиник — певец Цой, который полтора месяца находился в питерской больнице №2 на набережной реки Пряжки. Именно здесь у лидера группы «Кино» родился текст легендарной песни «Транквилизатор»: Камни врезаются в окна, как молнии Индры. Я нахожу это дело довольно забавным. Ты понимаешь, что мне было нужно развлечься. Мне надо чем-то лечить душевные травмы. Забавно, но на самом деле артист не нуждался ни в чьей помощи, а просто пытался уклониться от службы в армии. На момент получения повестки его знали далеко за пределами родного Ленинграда, но покидать коллектив как-то не грело. Кроме того, шла афганская война, и призывники с восточной внешностью страшно боялись, что их отправят именно туда. «Очень в армию не хотелось идти. Как-то не вовремя это было. И настроение не то… В психушке было веселее», — вспоминал потом певец. Кстати, чтобы оказаться на больничной койке, Виктору пришлось пойти на хитрость: пустить себе кровь. Но чего не сделаешь, чтобы не потерять два года! «Там нужно было под МДП закосить, маниакально-депрессивный психоз. Порезать вены и так далее. С этим брали, — рассказывал экс-гитарист «Кино» Юрий Гаспарян. — У них там как-то было налажено со знакомыми, что его возьмут, но вены все равно нужно было резать. А Цой терпеть не мог крови. Палец колоть — это уже была проблема, тем более, что человек на гитаре играл. А тут — вены резать себе! В общем, вызвали они скорую, приехали врачи, а Цой сидит такой розовый, на руках царапины какие-то маленькие. Ну, забрали все равно!» Такой же диагноз — маниакально-депрессивный психоз, только уже «по-настоящему» — в свое время ставили актеру театра и кино Андрею Краско. Артист лежал в клинике для душевнобольных еще во время учебы в институте, а попал туда из-за сильных переживаний: от него ушла жена. Интересно, что артисту удалось не только выздороветь, но и подделать освобождение от нелюбимых вузовских предметов. Фальшивая справка «из дурки» позволяла ему больше не посещать политэкономию и историю партии. Иосифу Бродскому с «преференциями» не повезло. Хотя он рассчитывал. В начале 60-х поэт добровольно обратился в Московскую психиатрическую больницу имени П.П. Кащенко, надеясь, что получение справки о психической неустойчивости избавит его от политических преследований. В больницу (только уже не столичную, а ленинградскую) его заберут намного позже — уже после ареста. «Это было худшее время в моей жизни, — вспоминал литератор, потому что там к нему применяли «укрутку». — Глубокой ночью будили, погружали в ледяную ванну, заворачивали в мокрую простыню и помещали рядом с батареей. От жара батарей простыня высыхала и врезалась в тело». Заключение экспертизы гласило: «В наличии психопатические черты характера, но трудоспособен. Поэтому могут быть применены меры административного порядка». Актеру Виктору Сухорукову ни во «второй петербургской», ни в Кащенко быть не довелось, однако его прекрасно знают в психиатрической клинике имени Бехтерева, где он проходил лечение от металкогольного психоза. Проще говоря, «белой горячки». Как объяснял сам актер, его пребывание в больнице было вызвано ролью в картине «Про уродов и людей», где ему нужно было играть подонка. А это тяжело. Дошло до того, что артист начал пить не только дома, но и на работе, пряча спиртное в бутылке с надписью «Кефир». Позднее Виктор дал себе обещание завязать — и завязал. За выдающиеся работы в театре и кино актер получил звание народного артиста РФ, а в 2016 году его наградили знаком преподобного Сергия Радонежского. Помнят о нем и в родном Орехово-Зуеве, где Сухорукову установили бронзовый памятник. Не раз срывался в депрессию и певец Филипп Киркоров. Только уже не алкогольную. В 2010 году артиста обнаружили в израильской психиатрической клинике «Шиба», куда его госпитализировали после конфликта с Мариной Яблоковой. Инцидент произошел на репетиции церемонии вручения премии «Золотой граммофон» в Кремлевском дворце. Девушка исполняла обязанность второго режиссера и, по мнению артиста, сделала свет прожектора слишком ярким. Певец нагрубил. Яблокова не смолчала. Он начал ее бить... Как итог — сотрясение мозга и множественные гематомы. Позднее Киркоров принес девушке извинения, объяснив свое поведение болезнью. «Два раза в год у меня случаются серьезные приступы, вследствие которых я ничего не помню и не понимаю, что делаю», — жаловался он. Если Киркоров начал терять память в сорок с хвостиком, то у великой актрисы Татьяны Пельтцер это произошло в силу возраста. Но знала бы она, чем это закончится... Однажды женщина почувствовала сильную головную боль и вызвала скорую. Медики решили, что у нее прогрессирующая болезнь Альцгеймера, и зачем-то увезли в психбольницу. Когда коллеги по Ленкому поняли, где она находится, оказалось слишком поздно. Психику было уже не восстановить. Интересно, что первое время Татьяна Ивановна еще пыталась играть: ее последним спектаклем была «Поминальная молитва» по пьесе Григория Горина. Роль была написана специально для актрисы, которой в тот момент было далеко за 80. Женщину просто выводили на сцену и доверяли сказать несколько слов (если она забывала, рядышком всегда оказывался верный Александр Абдулов), а зрители плакали. Но потом это стало невозможно. Такой ее и запомнили. Несчастной, одинокой, но не терпящей, когда ее жалеют. «Не люблю жалость, — говорила Пельтцер. — Она убивает и расслабляет».
