«Мы плакали и митинговали», или Чьи шишки в лесу коммерческой анимации

Современная ситуация в коммерческой анимации такова, что далеко не все в работе над анимационным сериалом, предназначенным для показа на телевидении, определяется полетом фантазии авторов. Есть факторы куда более приоритетные и властные, так что ни режиссер, ни продюсер не в силах с ними спорить. Форс-мажор, непреодолимая сила как она есть. Что же это за факторы? Прежде всего, те ограничения, которые связаны с новым подходом к безопасности ребенка. Без соблюдения этих правил, ни один мультфильм, а тем более мультсериал, не может выйти на экраны. И это далеко не только то, что подпадает под возрастные рейтинги. Например, из сериала «Оранжевая корова» пришлось вычеркнуть эпизод, по сюжету которого один из младших членов семьи находился в ванной комнате не один, а со взрослым мужчиной — теперь такое показывать никак нельзя: такая ситуация считается потенциально опасной, так как взрослый может оказаться педофилом. В наше время под подозрение в педофилии запросто мог бы попасть Карлсон — странный взрослый («в самом расцвете сил») мужчина с кнопкой на пузе и вентилятором на спине, который почему-то дружит с маленьким мальчиком. А уж «Простоквашино» в том виде, каким его сняли в СССР, сегодня было бы абсолютно невозможно — ведь история начинается с того, что мальчик сбегает из дома и отправляется бродяжничать. А по закону, детям до 12 лет не только уезжать одним в деревню, но и во дворе гулять в одиночку теперь запрещено! Потому-то в новой версии сериала в конце концов появилась няня. В новых условиях чрезвычайно сложно браться за продолжение проектов с давней историей. Как признается продюсер, никто бы и не взялся за новое «Простоквашино», если бы не заказ от компании «Danone», которой хотелось продвигать свою молочную продукцию при помощи уже полюбившихся поколениям героев. Те, кто делает мультсериалы для современных детей, сталкиваются с тем, что их мышление сильно изменилось. Например, они не понимают, почему через пару склеек после потопа в квартире (в сериале «Оранжевая корова») вся вода куда-то делась. Им нужно было, чтобы им показали весь процесс. «Современные дети верят в условность в виде фэнтези, волшебства, но условность, в которую верили мы, она для них не работает. Все должно быть очень фантастическим — Гарри Поттер, Человек-паук… А вот куда через одну сцену делась вода — не верим «по Станиславскому»…», — сетует продюсер Алена Оятьева. Продюсер с ностальгией вспоминает то время, когда дети гуляли на улице и играли с приятелями, пускались в приключения. Теперь, из-за чрезмерной опеки взрослых, дети стали куда более одинокими. «Ребенок сейчас очень одинок, он не гуляет один на улице, не гуляет с друзьями на улице, он всегда под присмотром… А мы выходили одни, у нас был хлеб с маслом, солью посыпанный — счастье! Ты идешь на улицу, играешь в прятки, жуешь этот хлеб, и нету в мире счастливее человека! Сейчас ребенок предоставлен в игре в основном себе, он играет с неодушевленными предметами. Не помню, кто мне рассказал, что сейчас у маленьких деток пальчики к трем-четырем годам буквально выворачиваются в обратную сторону, потому что они постоянно в телефоне или планшете с сенсорным экраном. Помню историю, как один мальчик подошел к окну и начал двигать двумя пальцами, пытаясь увеличить изображение — рассмотреть что-то хотел и был очень обижен — не увеличивается! И что делать? Я порой пребываю в растерянности». Продюсер поделилась еще одной проблемой, которая касается экранизации классических сказок. Например, образ принцессы изменился до неузнаваемости. Теперь не их спасают принцы и рыцари, а они спасают всех. По мнению Оятьевой, ничего не остается, как изучать и принимать все эти «изменения человеческой природы» и внедрять в свою работу эти «ценности», так как в коммерческой анимации приходится делать то, что просит заказчик. А заказчик может внезапно потребовать, например, чтобы дети в сериале не шалили, хотя на этих шалостях строилась вся сюжетная задумка. По словам кинематографистов, телеканалы сейчас требуют, чтобы в детских сериалах не было ничего «опасного», провокационного и смущающего покой, при этом представители каналов ссылаются на родителей: «мамочки жалуются…». Многие родители сейчас выступают за «безопасный мир» и действительно пишут жалобы, тем самым аудитория сама себе вредит, заставляя детей скучать перед экранами. В этом смысле отдушиной являются сериалы, которые уже идут какое-то время. «У нас в «Простоквашино» няня может надеть ведро на голову Печкину, как в финале серии «Отпуск Печкина», сестренка дяди Фёдора Вера Павловна может каждые сорок секунд куда-нибудь провалиться… Там вот как раз мы позволяем разные вещи, которые никто бы нам не позволил, если бы сейчас это заново создавалось, так что на этом сериале мы в какой-то степени отдыхаем, несмотря на ограничения». Еще одна проблема — изменение формата телесериалов. Теперь серия длится всего шесть минут, в которые не втиснуть интересные диалоги, которые, как в старом «Простоквашино», можно было слушать, как радиоспектакль, выключив изображение. И при этом необходимо умудриться сделать так, чтобы характеры героев были узнаваемыми и не «слипались» до степени взаимозаменяемости реплик. Что касается более творческих проблем, то, по словам продюсера Елены Черновой, мультфильм или сериал тем интереснее для детской аудитории, чем детальнее в нем проработан мир. «Почему Толкин стал Толкином и почему он так широко экранизирован и любим, почему Гарри Поттер так взял и завладел умами? Потому что эти миры придуманы до такой степени детально и достоверно, что кинематографистам легко это взять, объединившись со сценаристами или авторами, и визуализировать, показать. Почему у нас проблемы с «Простоквашино»? Потому что мир, созданный Успенским, с нашим уже во многом не соотносится, а современные сценаристы, которые приходят в проект, не готовы детализировать свои разработки, чтобы это действительно был Матроскин или Шарик, или Тама Тама… Когда мы думаем о сценарии, который хотели бы видеть, то мы хотели бы получить красивый гобелен или аккуратно вывязанную кофточку, а нам приходят клочки плохо связанных ниток. И вроде бы завязочка хорошая, и мы чувствуем, что может выйти интересно, но не соединены все эти нитки… А мы ведь не имеем возможности погружаться в каждую отдельную ситуацию. Потому и возникают мозговые штурмы, которые компенсируют недоработки сценаристов. Нам очень нужны хорошие драматурги!» Чернова поделилась своим видением идеальной ситуации в работе над оригинальным анимационным проектом, когда на проекте появляются вместе и сценарист, и режиссер, и художник, и композитор, заражающие друг друга своими идеями, а задача продюсера — взять все это и создать готовую анимацию. «Композитора «заводит» картинка, а как «завести» художника? Конечно, есть художники, которые читают сценарий и все придумывают — это мои любимые иллюстраторы книг. А есть художники-постановщики, которым необходим абсолютно погруженный, восхищенный идеей режиссер, который станцует такой сложный танец, что художник нарисует то, что восхитит композитора… Все должны собраться в тесный комок и дать взрыв, и энергия этого взрыва должна быть такая, которая образует Вселенную!» Возвращаясь к сложностям, с которыми сталкивается коммерческая анимация для детей, Елена Чернова на примере все той же «Оранжевой коровы» показала, как будущий сериал заранее «обтесывается» под требования не только отечественного, но и зарубежных рынков. Сериал рождается на пересечении всех требований и запретов, и в результате у создателей остается не так уж много возможностей. «Мы горевали, плакали, митинговали, устраивали в легкой форме истерики, были скандалы — не думайте, что мы так легко сдались. Но потом мы сказали: «Ага, сегодня мама оставила нас в песочнице. Значит, будем играть в песочнице!» Вода дырочку найдет, и мы нашли, как играть и в этих обстоятельствах». Полная свобода творчества и для сценариста, и для автора, и для режиссера остается только в авторском кино, которое невозможно продать иначе как в альманахе, но которое способно тронуть зрителя до глубины души. Очень познавательно и полезно, на мой взгляд, услышать из первых уст, как именно, под каким давлением создаются продукты, которые потом смотрят дети, на которых они воспитываются. Мы обвиняем режиссеров и продюсеров, тогда как они, по сути, виноваты лишь в том, что им хочется кушать. Потому что альтернативой является вообще не снимать отечественные сериалы и мультфильмы, но на их место тут же хлынут западные и восточные конкуренты. Разговоры о «невидимой руке рынка» тоже стоит забыть, потому что рынком, по сути, рулит идеология, и она не наша, а навязанная извне. Пока создание контента для российских детей отдано на откуп коммерции и зависит от продаж на зарубежных рынках, то разговоры о суверенитете останутся только разговорами. Можно прописывать в Конституции что угодно, но пока формированием детского сознания, а значит, и нашего будущего, рулят хозяева денег, держащие руки на горле режиссеров, сценаристов и продюсеров, эти статьи можно ценить по стоимости бумаги, на которой они будут напечатаны. Если дети — действительно являются государственным приоритетом, то решающую роль в материальном обеспечении производства детского контента должно играть государство. Все прочее слишком напоминает шизофрению.