Как законопроект «о распределённой опеке» может спасти тысячи воспитанников интернатов в России

Более 155 тыс. россиян сейчас постоянно проживают в изоляции от общества — в психоневрологических интернатах (ПНИ). Отсутствие внешнего контроля привело к тому, что многие из них фактически стали тюремными учреждениями, отмечают правозащитники. Ситуацию может изменить законопроект, который будет весной рассмотрен Госдумой во втором чтении. В изначальной редакции он позволял воспитанникам ПНИ помимо директора интерната иметь ещё и внешнего опекуна, который мог бы следить за качеством их жизни. Однако внесённые правительством поправки убрали из документа возможность разделять опеку между несколькими лицами, и теперь правозащитники выступают против рассмотрения инициативы в этом варианте. RT выяснил, почему интернаты заинтересованы в единоличной опеке, а многие родители людей с инвалидностью готовы на всё, лишь бы их дети не попали в ПНИ. Интернаты не хотят терять клиентов Этой весной Госдума РФ по поручению президента должна рассмотреть во втором чтении законопроект «о распределённой опеке» над недееспособными и не полностью дееспособными гражданами. Эксперты считают, что этот документ может помочь десяткам тысяч воспитанников психоневрологических интернатов (ПНИ) восстановить их права, которые регулярно нарушаются из-за отсутствия внешнего контроля. Дело в том, что согласно действующему законодательству, опекуном недееспособного человека может быть его родственник или глава организации, в которой он проживает. «Когда человек попадает в интернат, учреждение является поставщиком услуг для него. Одновременно его единственным опекуном становится директор ПНИ. Возникает конфликт интересов: за качеством оказываемых услуг должен следить руководитель самого интерната. Конечно, он не будет жаловаться сам на себя или своих подчинённых», — рассказывает RT пресс-секретарь фонда «Обнажённые сердца» Ольга Вайншток. По её словам, сегодня единственный способ для воспитанника вырваться из интерната — снова быть признанным дееспособным, но это непростая процедура. «ПНИ абсолютно не заинтересованы в том, чтобы терять своих клиентов. По закону 75% от пенсии по инвалидности каждого воспитанника направляется напрямую в ПНИ. Предполагается, что эти деньги будут потрачены на содержание людей, но никто кроме опекуна — директора интерната — не может проверить, куда уходят средства на самом деле», — отметила Вайншток. Законопроект «о распределённой опеке», внесённый в Госдуму ещё в 2015 году, изначально предполагал, что опекуном недееспособного гражданина могут стать не только его родственник или директор ПНИ, но и общественная некоммерческая организация (НКО). Исходный документ также позволял распределять функции опеки между физическими и юридическими лицами. При таком подходе у воспитанника ПНИ появляется ещё и внешний опекун — родственник или НКО — который сможет контролировать качество услуг, предоставляемых интернатом. Поправки убрали смысл «Я сделаю всё, чтобы мой сын никогда не попал в интернат», — говорит председатель нижегородского отделения Всероссийской организации родителей детей-инвалидов (ВОРДИ) Анна Боброва. Её сын Михаил передвигается на коляске, ему 22 года, среди его диагнозов — расстройство аутистического спектра, органическое поражение центральной нервной системы, нарушение опорно-двигательного аппарата. Михаил признан недееспособным, и его опекуном является Анна. «Поскольку моя работа связана с командировками, полгода назад я, наконец, добилась того, чтобы ещё одним опекуном Миши стал мой второй сын. Сейчас закон позволяет назначить человеку с инвалидностью второго опекуна в «исключительных случаях», при этом в документе никак не расшифровывается это понятие. Мне пришлось доказывать, что наш случай действительно исключительный», — рассказала собеседница RT. Анна признаётся, что не знает, как сложится судьба её ребёнка, когда она больше не сможет о нём заботиться. «Я могу надеяться, что мой второй сын продолжит опекать Мишу, но я не хочу, чтобы на его плечи полностью легли обязанности матери. Заботиться о человеке с инвалидностью тяжело, и я не хочу, чтобы это перечеркнуло всю его жизнь», — добавляет она. Если бы в законодательстве появилось понятие о «распределённой опеке», брат Михаила смог бы взять на себя часть опекунских обязанностей. Еще одним опекуном Анна хотела бы назначить общественную организацию, которой она доверяет. Взрослые люди с инвалидностью могут попасть в интернат и при живых родителях — бывает, что пожилые мать и отец больше физически не могут заботиться о ребёнке. Особенно это касается инвалидов, которые не ходят — родителям трудно переносить их, в том числе в туалет и ванную, и вывозить на коляске из дома на улицу. В таких случаях человека отправляют в ПНИ, а родители теряют опекунство, то есть юридически становятся ему чужими людьми. Правозащитники, в том числе и Анна Боброва, сейчас выступают против законопроекта «о разделённой опеке» в том виде, в котором он внесён для второго чтения. В конце 2019 года правительство РФ предложило поправки в документ, которые убирали само понятие распределённой опеки. Во втором варианте инициатива предполагает, что опеку над недееспособным лицом помимо его родственника или ПНИ сможет нести также и организация, в которой недееспособный гражданин не проживает. Однако, как отметила Анна Боброва, именно распределение этих функций между несколькими лицами необходимо для того, чтобы тысячи воспитанников ПНИ смогли получить шанс на достойную жизнь. Некоммерческие организации не всегда готовы брать на себя всю ответственность за недееспособных граждан, но готовы заключить договор со вторым опекуном о распределении обязанностей. В связи с этим общественники создали петицию на имя президента России с просьбой вернуть в законопроект понятие распределённой опеки. В свою очередь, сенатор Андрей Клишас, который является одним из авторов законопроекта, считает, что поправки правительства не отменяют для НКО возможности защищать права недееспособных, проживающих в интернатах, даже если опекуном является директор ПНИ. «Привлекать такие организации будут на основании соглашения с органом опеки и попечительства, если данный орган сочтет это целесообразным», — пояснил он в разговоре с RT. «Мы строим резервации» По данным Роструда на 2019 год, в России более 600 ПНИ, в которых проживает свыше 155 тыс. человек, из них почти 73% (112 тыс.) являются недееспособными. 34% — люди старше 60 лет. Интернаты, как правило, предоставляют услуги сразу сотням воспитанников: зачастую на один ПНИ приходится 400—500 человек. Организатор движения «Стоп ПНИ» Мария Сиснёва отмечает, что в одном учреждении проживают люди с самыми разными ментальными нарушениями и проблемами: пожилые люди с деменцией, люди с инвалидностью, которые остались без родителей и дети-инвалиды, до 18-летия воспитывавшиеся в детских домах-интернатах: «Всех их собирают в одном месте, и сотрудники физически не могут обеспечить индивидуальный подход в воспитании и обучении». Правозащитница подчёркивает, что недееспособность — это юридическое понятие, которое не может ограничивать конституционные свободы и права человека. «На практике воспитанники ПНИ очень часто оказываются изолированы от общества — они не могут покинуть территорию учреждения, пойти в гости к родственникам или просто сходить в город за необходимыми вещами. Дети до 14 лет по закону тоже недееспособны, но они могут передвигаться и без сопровождения родителей, при этом не принося вред себе или окружающим», — пояснила собеседница RT. По данным экспертов, подавляющее большинство ПНИ в прямом смысле изолированы для общества, при этом жизнь за забором приводит к тому, что люди с ментальными особенностями очень быстро теряют навыки, приобретённые ими во время воспитания в семье. Осенью 2019 года на встрече представителей общественных организаций и врачей-психиатров в Центре Сербского во время обсуждения реформы ПНИ, правозащитник Сергей Колосков сообщил, что, согласно постановлению правительства, в следующие два года в России планируется открыть ещё 15 ПНИ, 13 из них — в сельской местности, вдали от инфраструктуры. «Это очень важный вопрос — большинство родственников не смогут навещать людей, не смогут туда добраться. Мы продолжаем строить резервации», — отметил он. Как рассказала Мария Сиснёва, она регулярно получает запросы от воспитанников ПНИ, которые спрашивают, обязательно ли их опекуном должен быть директор интерната. «Они чувствуют себя крайне зависимыми, потому что, несмотря на свою недееспособность, прекрасно осознают свои права. Те люди, которые плохо понимают, на что имеют право, тем более нуждаются во внешнем контроле, опекуне, который будет им помогать, — сказала правозащитница. — По моему опыту, в ПНИ лучше всего живётся тем людям, у которых есть защитники на стороне. А если у человека нет связи с внешним миром, то он буквально потерян для общества и с ним могут делать всё, что угодно».