Лимонов. Мы жили в одно время с гением

Дмитрий МЕНДРЕЛЮК, издатель: Неожиданно для себя сейчас понял, что он был важен для меня. Не как писатель. Не как бунтарь и революционер. А как некий эталон того, КАКИМ можно быть, если оставаться самим собой. Уровень «лимоновщины» заложен в нас с детства. У кого-то около нуля с рождения. У кого-то – процентов на 70 (мне кажется, что у меня такой был в школе). А потом этот коэффициент «Лимонова в тебе», этого нонконформизма, смелости быть смешным или не таким как все, мужества переживать неудачи, храбрости говорить то, что думаешь.... Потом он обязательно снижается. Источник Олеся ГЕРАСИМЕНКО, специальный корреспондент в BBC News Russian: Мне повезло: я жила в одно время с великим русским писателем. Кто-то ходил по бульварам с Пушкиным, а я вот приходила в квартиру Лимонова в Москве делать репортаж, как приставы описывали его имущество. Я ездила в дом его детства в Харькове, я водила туда друзей, мы шлялись по Салтовке в поисках того самого подъезда, а потом делали дурацкие фотографии на его фоне. Я ходила слушать его на Триумфальную площадь по 31 числам, где он, как типичный гений, был блистателен и жалок одновременно. Источник Максим СЫРНИКОВ, историк русской кухни: Однажды я вступил в шумный очный спор с Лимоновым. Вопрос касался того, в какой день лучше отмечать день России. Обойдусь без подробностей, главное – мы с ним не сошлись во мнениях. И вообще, я чаще был раздосадован его заявлениями, чем восхищен. И все-таки. Он был необычайно талантливым и ярким человеком. В отличие от того скучного болота, из которого сейчас полетят плевки на его могилу. Источник Дмитрий ДРОБНИЦКИЙ, политолог: Я никогда не был поклонником ни идей, ни произведений покойного Эдуарда Вениаминовича. Ни, тем более, его политического modus operandi. Но я всегда осознавал и сейчас осознаю, что то, что он писал, было Литературой (с большой буквы «Л»), а то, что он делал, было неотделимо от его творчества. «Ц» – целостный. И при этом такой-какой-есть. Был... Источник Илья ПЕРЕСЕДОВ, журналист: Мы виделись с ним раз шесть, общались каждый раз где-то по часу, и я всегда почему-то рядом с ним чувствовал престарелым м...ком себя, а не его. Лимонов кромсал смыслы, как медицинский скальпель, и в арсенале моего интеллектуального кунг-фу не было приемов, чтобы его отбить. Вообще Лимонов, наверное, единственный из великих русских писателей (ну разве еще Набоков) чья жизнь не менее интересна, чем его книги. Остальные как-то, ну, так. Источник Алексей АЛЕШКОВСКИЙ, сценарист: Умер Лимонов. Неприятный человек и очень большой писатель. Жизнь интересовала его едва ли не больше, чем искусство: он был готов стрелять по людям и идти в тюрьму. Помесь Ахилла и Смердякова, прекрасный поэт, завистливый современник и абсолютно свободный прозаик. Человек, которому было не страшно замутить своей жизнью коктейль из Блока и Эзры Паунда. Царство Небесное! Источник Дмитрий МИХАЙЛИН, медиаменеджер: Эдуард Вениаминович жил красиво, и помер красиво. В смысле, в подходящее время – когда рушится и глобализм, и капитализм, и общество потребления – все, что он ненавидел и с чем боролся. Я не был с ним согласен ни в чем, начиная с национал-большевизма, но нельзя не признать – он был великим. Боюсь, что последним. Источник Захар ПРИЛЕПИН, писатель: Конечно же, есть своя мистика в том, что Дед ушел, когда начал сыпаться весь этот единый европейский глобальный мир, который он презирал. Дед был моим учителем и огромной мобилизующей силой для меня. Мне хотелось, чтоб он видел меня, наблюдал за мной. Мне хотелось победить и принести ему победу, как в каком-то смысле – отцу. «Отец, ты ругался, но я сделал это». Без него мы – сироты. Я очень его любил. Дед, ну чего сказать. «Будем работать – будем жить». Ему нравилась эта чеченская поговорка. Источник Дарья МИТИНА, политический деятель: Я терпеть не могу вот это «ушла эпоха» – к месту и не к месту, кажется невероятной пошлостью. Но, блин, сейчас просто ничего другого в голову не приходит. Эпоха, да еще какая. И есть еще одно затасканное выражение – нравственный камертон. Вот он им был. Он долго и мучительно болел, мало кого посвящая в это, и вот отмучился. Не верил ни в Бога, ни в черта, но бессмертным стал. И для нас, и для тех, кто будет после нас. Прощай, Дед. Источник