«Чача» из группы НАИВ – о работе в банке, концертах за ящик пива и жизни между Россией и США

Он родился в Нью-Йорке, но всю жизнь ощущал себя патриотом России. Его песнями заслушивались Курт Кобейн и создатель «Sex pistols» Малькольм Макларен. Он хотел назвать сына Рок и организовать самый крутой панк-фестиваль страны. Одно из этих желаний сбылось. Какое? А также в какой внутренней борьбе пребывает наш герой? И с чего начинался его музыкальный путь? Как заядлый панк стал ЗОЖником? Узнаем прямо сейчас в новом путешествии «Ночного экспресса» с легендарной группой НАИВ и ее солистом Александром Ивановым. Станция Новороссийск Алексей Кортнев: Прозвучала песня «Я – панк-рокер и алкоголик». Что-то насчет алкоголизма я очень сильно сомневаюсь, потому что выглядишь ты просто огурцом: крепок, подтянут, спина прямая, складок не наблюдается. Ты же не пьешь, наверное, уже давно? Александр Иванов: Ты знаешь, Леш, у меня ровно год назад приблизительно в это же время состоялось 30-летие группы НАИВ. Вполне возможно, что кто-то из вас, дорогие друзья, был на этом концерте. И я формально тоже был, но на самом деле я помню очень мало из этого – процентов 10-15, может быть. И после этого концерта я принял решение, что мне нужно пока воздержаться. И вот ровно год прошел: я не выпил ни пива, ни рюмочки. И что самое ужасное во всей этой печальной истории – чувствуешь себя действительно замечательно! Могу рано проснуться, могу пройти много километров без одышки, есть настроение делать какие-то дела. Понимаешь, я всю свою жизнь был антиЗОЖ, достаточно непримиримый и последовательный. И теперешняя моя метаморфоза ставит меня в неловкое положение: с одной стороны, я действительно себя прекрасно чувствую, а с другой стороны, это противоречит моим убеждениям. Вот в этой внутренней борьбе я сейчас нахожусь. Куда склонится чаша весов – покажет будущее. А.К.: Наш поезд прибыл на станцию Новороссийск, потому что, как я прочитал в одном из твоих интервью, здесь у тебя произошла первая яркая встреча с живой музыкой. Что это было? А.И.: Мы тогда были подростками и поехали в детский трудовой лагерь в Новороссийске (не путать с местами лишения свободы!). Занимались мы тем, что на виноградниках вязали виноградные лозы: фиксировали их таким образом, чтобы они не стелились по земле, а росли вверх. В этом была, так сказать, наша трудовая доблесть. А.К.: Ну а где виноградники, там, наверное, и продукт? А.И.: Конечно! И вот там я впервые «накушался» самодельного вина и в совершенно невменяемом состоянии (мне было лет 14, наверное) попал на настоящий рок-концерт. Опять-таки, из-за того, что было много выпито, я даже не помню, кто это был. Какая-то группа, видимо, из филармонии, но которая могла себе позволить на выезде, в регионах, сыграть хард-рок. И вот я – пьяный малолетний разбойник, напившийся вина, от которого меня развезло (а еще жара стояла страшная!). Это было сильнейшее потрясение для меня. Наверное, я выбрал свой путь тогда. А.К.: Как интересно! На меня, например, совершенно убийственное впечатление произвела в детстве группа Queen. Произошел так называемый импринтинг: в психологии есть такой термин – когда что-то оставляет на тебе отпечаток на всю жизнь. Я хотел понять: какой жизненный опыт приводит именно в панк? Ведь те ребята, которых ты слышал тогда 14-летним, они точно не панк играли. А.И.: Я думаю, что я стал панком, потому что я сходил на службу на два года в советскую армию. Я до этого, как мальчик из приличной московской семьи, конечно, ходил в розовых очках. Армия на самом деле для меня послужила хорошим уроком. Во-первых, я понял, что все совсем не так, как я думал до этого, что жизнь гораздо более сложная вещь, что есть очень много формальностей, которые мне очень сильно не нравятся, которые я не принимаю и против которых я хочу вести последовательную, непримиримую борьбу – но пацифистскую. Мое оружие – это гитара, микрофон, слово. К этому меня привела советская армия, и я ей благодарен за это. И группа НАИВ, как это ни странно, возникла в рядах вооруженных сил Советского Союза. А.К.: То есть ты нашел первых коллег именно там? А.И.: Войсковая часть №41-480 формально является местом, где впервые собралась группа, которая тогда называлась «Новые арлекины и вольтижеры». А.К.: А, так НАИВ – это аббревиатура! Вот это да, вот чего я не знал никогда! А.И.: В конце 80-х было очень модно, чтобы у группы было название хотя бы из двух слов. А мы решили, что зададим всем жару и у нас группа будет называться четырьмя словами. Но когда мы уже демобилизовались и начался цивильный период в развитии нашей группы, мы поняли, что такое название невозможно даже на афише уместить. Поэтому мы вынуждены были сократиться до аббревиатуры. Станция Тамбов А.К.: Мы оказались на станции Тамбов и вот почему: ваша первая пластинка называлась «Джуан-Дзы Едет в Тамбов». Что за удивительное название? А.И.: Во-первых, эта пластинка все-таки не первая, она номерной не стала. Она стала нашей демозапиью. Дело в том, что в то время, когда создавалась эта работа, я находился под очень сильным влиянием Бориса Борисовича Гребенщикова. Даже рискну предположить, что я был одним из самых радикальных хардкор-фанатов Гребенщикова в это время. Более того, я и до сих пор остаюсь его большим поклонником, просто я пошел немножко другим путем, стал играть другую музыку, а он остался классиком. Поэтому наша первая демозапись была во многом создана под впечатлением от группы «Аквариум». А Тамбов – потому что мой отец Владислав Петрович Иванов и мама Калерия Владимировна Иванова родом из Тамбова. А.К.: Скажи, пожалуйста, Саш, а как твоих родителей из Тамбова унесло в Соединенные Штаты Америки, где ты родился? А.И.: Мой отец работал дипломатом, и одна из его командировок в конце 60-х годов была связана с поездкой в США, в город Нью-Йорк, где я, собственно и родился. А.К.: Удивительная траектория! Но, я так понимаю, вы достаточно быстро вернулись в Советский Союз? А.И.: Да, об Америке того времени у меня впечатлений очень мало: когда мы уехали, мне не было и двух лет. А.К.: Давай вернемся к той поре, когда вы выпустили свой первый демо. Концерты уже начались тогда? А.И.: Нет, концерты мы пока не играли. Наши первые концерты мы играли в армии. «Танки-панки» – песня как раз с тех времен. Собственно, это песня, с которой НАИВ в том виде, как мы его знаем, и начался. Нас на нее вдохновили пушкари, которые служили в соседней части, впечатление от общения с ними. А.К.: А вам там предоставили прямо всю аппаратуру? А.И.: Ты знаешь, нет, конечно, не всю, мы подвезли потом гитары, бас. Но в части нам дали и «Уралы» (советская марка электрогитар – прим. ред.), и комбики. А.К.: Перейдем к вашим первым уже не армейским концертам. Правда ли, что вам приходилось играть за бутерброды и ящик пива? А.И.: Конечно, причем так было на протяжении многих лет. Куда-то едешь в плацкарте, приезжаешь в клуб, тебе – поднос бутербродов, пивка ящичек. Вот твой гонорар! И так несколько лет. Это сейчас кажется: «Первые пять лет – какая ерунда!». А вы сами попробуйте. Причем очень долго казалось: ну а как еще? Не было тогда независимой сцены, не было связи между клубами. По-другому это, наверно, никак не могло быть. А.И.: Конечно, всем приходилось каким-то образом работать. Станция «Чача» А.К.: Итак, мы на станции «Чача», которая названа в честь нашего прекрасного сегодняшнего гостя. У всякого ли панка должен быть ник, или как это правильно называется? А.И.: Погонялово. Или стейдж-нэйм, то есть сценическое имя – это уже из английского языка пришедшая формулировка. По сути, это как кличка. А.К.: Как появился «Чача»? А.И.: Я в молодости очень любил выпивать и барагозить (вести себя шумно, буйно – прим. ред.). Я, в общем-то, и до сих пор это люблю, просто не делаю больше. Когда я выпивал и барагозил, я попадал, естественно, в самые разные комические и не очень ситуации. И когда-то где-то (я не помню, где, это уже история немножко легендарная) я, находясь в весьма приподнятом настроении, был задержан милицией для выяснения моей личности и прояснения, что вообще происходит. Ну и они меня спрашивают: «Фамилия, имя». А я пытаюсь сказать: «Саша», но у меня ничего не получается, и я говорю: «Чача». Это слово приклеилось и с тех живет со мной. А.К.: Скажи, пожалуйста, у твоих боевых друзей, с которыми ты сейчас выходишь на сцену, какие стейдж-неймс? А.И.: Довольно простые: у Элайджи Лемберга, например, погонялово – «Элайджа», у Николая Богданова – «Колян», а у нашего великого барабанщика и директора коллектива Дмитрия Хакимова погонялово – «Снэйк». А.К.: Надо сказать, что «Чача» – это еще и очень радийное слово, оно звучит, как позывной. Я хочу расспросить тебя о RadioЧача. Что это за проект? А.И.: RadioЧача – это мой сольный проект, в котором я сочиняю и исполняю комические куплеты. Делаю я это не очень часто, когда у меня хорошее настроение, и всегда стараюсь придумать какой-то необычный формат: например, концерт на корабле. Станция Электрозаводская А.К.: Электрозаводская – это станция метро в Москве. Но наш «Ночной экспресс» умеет ходить и по подземным путям. Расскажи, почему именно Электрозаводская. А.И.: Там располагалось одно интересное место: по адресу Малая Семеновская улица, дом 1, находился коммерческий банк «Копф». Заправлял там всем Александр Леонидович Мамут. Вот там я работал в 90-е годы. А.К.: Как ты работал брокером, будучи панком и ведя, насколько я понимаю, вполне панковский образ жизни? А.И.: Работал я в качестве и брокера, и трейдера, и в рекламе – в разных областях себя пробовал. Дело в том, что в 90-е годы невозможно было жить за счет музыки, по крайней мере такой музыки, которую играла группа НАИВ. Доходы очевидным образом не перекрывали расходы. Расходов было много: постоянно нужно было оборудование, струны, гитары, барабаны. А.К.: А ты к этому моменту был еще не семейным человеком? А.И.: Нет, у меня уже была семья. И это тоже серьезная статья расходов. И все это вместе не оставляло мне никакой возможности не работать. Мне ни в коем случае не стыдно, что я был брокером или трейдером. Группа НАИВ смогла просуществовать первые десять лет и выйти на уровень, когда она стала самоокупаться, только благодаря тому, что на протяжении очень многих лет я мог инвестировать в нее свои собственные заработанные деньги. А.К.: То есть ты был вынужден каждый день надевать костюм, галстук, рубашку? А.И.: Да, конечно! Станция Санта-Барбара А.К.: «Санта-Барбара» очень хорошо знакома всем зрителям в возрасте, которые смотрели этот бесконечный сериал. Но, конечно, мы на этой станции не из-за сериала, а из-за того, что вы с твоей женой там проживаете! Расскажи, пожалуйста, как вы оказались в Штатах, и вообще про свою супругу. А.И.: Живем мы в Санта-Барбаре с моей супругой и дочкой Авророй Александровной. Живем там по той причине, что моя жена из этого города. Когда Авроре было пять лет (мы жили в Москве в то время), мы поняли, что она получает достаточно русской культуры, а американской культуры получает недостаточно. Поскольку ее мама – американка, мы хотели, чтобы наша дочь развивалась сбалансированно. Мы переехали в Калифорнию и живем теперь там. А.К.: Сейчас ты здесь, а семейство твое в Калифорнии? А.И.: Дочка ходит в школу, она не может со мной летать на все концерты. Поэтому мне приходится где-то полгода проводить в России и другие полгода – в Калифорнии. Это не значит, что я на все шесть месяцев уезжаю: полтора-два месяца весной, полтора-два месяца осенью, два-три месяца летом – вот те сроки, когда я бываю в России. А.К.: Насколько я знаю, познакомились вы с будущей женой в Москве. Как это было? А.И.: Мы познакомились на корабле, куда меня пригласил Дима «Снэйк» Хакимов. Дело было так. В это время в Москве, да и вообще в России, все начали говорить, что есть такая группа – «Ленинград». Я их как-то видел мельком, мне совсем не понравилось. Я подумал: почему все о них говорят? Позвонил Диме и спрашиваю: «Где на их посмотреть?». Он говорит: «А вот у Чичваркина будет корпоративчик». «Ленинград» уже тогда находился в таком статусе, что их концерты были запрещены в Москве: Лужков очень их не жаловал и не давал им выступать. А Чичваркин как предприимчивый бизнесмен подумал: «Почему бы мне не провести корпоратив с запрещенной группой, да еще и на корабле?». Дима как-то раздобыл две проходки, и на этом же мероприятии присутствовала моя будущая супруга. А.К.: А что она делала в Москве и тем более на корабле с «Ленинградом»? А.И.: Она приехала вместе с группой, она давно их знала. Она жила в то время в Питере и была одним из первых поклонников этого коллектива. А.К.: Но она же американка по происхождению. Как она оказалась в России – училась здесь? А.И.: В молодости она была очень заинтересована в русской культуре, в советской истории, ей было это любопытно, поскольку это очень отличалось от того, что происходило в Америке в это время. Она начала учить язык, выучила его и на каком-то этапе поняла, что для того чтобы им овладеть в полной мере, ей нужно находиться на территории страны, где есть носители этого языка. И она приехала по программе обмена в качестве учителя английского языка в Санкт-Петербург. Учила детей в обычной русской школе. А.К.: Слушай, она прямо такая романтическая душа! А.И.: На самом деле она там у себя в Калифорнии тоже была пионером панк-рока, ходила на концерты NOFX, Bad Religion, когда это еще не было мейнстримом и это все только начиналось. А.К.: Почему вы выбрали для дочки такое интересное имя – Аврора? А.И.: Корабль, на котором мы плавали, назывался «Аврора». А.К.: Я слышал, что если бы у вас родился мальчик, ты бы назвал его Рок... А.И.: Да! А.К.: В Америке это было бы абсолютное нормальное имя. А.И.: Нам нужно было какое-то имя, которое работает и там, и здесь. А.К.: Рок Александрович – было бы тоже круто! Слушай, наверное, все впереди! А.И.: Почему бы и нет? Я не зарекаюсь! Станция Веселовка А.К.: Веселовка – это небольшой поселок в Краснодарском крае, где проводился фестиваль «Кубана», на котором произошло воссоединение и возвращение на сцену группы НАИВ. До этого вас пять лет не было. Ты хотел вообще закрыть проект? А.И.: Нет, я хотел позаниматься чем-то другим. Тогда и возникла группа RadioЧача. Это попытка сказать то же самое, но чуть-чуть по-другому А.К.: Но это же связано с очень большим риском того, что ты не сможешь потом вернуться и опять запустить этот моторчик, который сам заглушил. А.И.: Ну так риск – благородное дело! А.К.: Да, но сцена есть сцена. Ты прекрасно знаешь, что забыть группу достаточно просто. А.И.: Без сомнения, но мне кажется, панк-рок как раз в этом и состоит – чтобы не делать так, как делает большинство. Вся моя жизнь сложилась не так, как принято, не так, как обычно бывает. Я на самом деле этого не стесняюсь, а наоборот, горжусь. А.К.: Скажи, пожалуйста, как ты представляешь свою дальнейшую жизнь в искусстве? До каких пор будете петь и плясать? А.И.: Ты знаешь, недавно ко мне обратились из весьма уважаемого издательства с предложением написать книгу – мемуары. И мне с самого начала эта идея показалась не очень хорошей. А потом я сел и подумал: что же меня смущает в этом, почему? Да потому что я абсолютно убежден в том, что мы находимся далеко не в конце своего пути как группа и я как творческое лицо. Мне еще очень рано подводить какой-то итог, даже промежуточный. И поэтому до тех пор, пока у меня есть желание и есть встречное желание у зрителей, буду заниматься этим. А книгу я напишу, когда буду старым!