В центре лабиринта

Так совпало, что совсем недавно мы заспорили с моим хорошим товарищем о судьбе романа в современном мире. "Роман при смерти, он умрёт как жанр, – вскоре заявил мне товарищ со всем пылом и категоричностью. – Сейчас у людей нет времени, никто не будет их читать, только самые отчаянные". Я не согласился с ним, но червь сомнения, что называется, заполз в душу. В самом деле, поток фрагментарных событий всё ближе приводит современного человека к пресловутому клиповому мышлению. Нас всё время что-то отвлекает, затягивает в водоворот противоположных мнений, мимо проносятся одни события и сюжеты, чтобы тут же стремительно смениться другими. А большие романы требуют времени, сосредоточенности и постоянства. И вот вскоре после этого разговора мне в руки попала книга именно такого "отчаянного" объема – роман "Родина" доселе неизвестного у нас автора Фернандо Арамбуру. Семисотстраничный том со смутной размытой под дождём фигурой на обложке посвящён недавней истории Страны басков, терактам ЭТА 1970-90-х годов, их исполнителям и, соответственно, жертвам (ЭТА – баскская леворадикальная националистическая организация сепаратистов, выступавшая за независимость Страны басков, существовала с 1959 по 2018 годы. – ред) . Как говорится, тема "на любителя". Однако взгляд невольно задержался на восторженном отзыве великого перуанского романиста Марио Варгаса Льосы: "Мне давно не доводилось читать такой убедительной и пронзительной книги, так мудро выстроенной книги, где художественный вымысел становится красноречивым свидетельством о реальных исторических событиях…". Также внушил уважение список авторитетных испанских, итальянских и общеевропейских премий, среди которых Национальная премия Испании по литературе, Национальная премия критики, Премия Стрега, Премия Лампедузы, Премия Страны басков, Премия Международного клуба журналистов и Премия Умбраля за лучшую книгу года. Ну, а сообщение о тридцати изданиях книги с суммарным тиражом свыше миллиона экземпляров всего за три года в одной только Испании дополнительно подогрело мой интерес. Fernando Aramburu. Фото: twitter.com Начав читать, вновь поражаешься. Книга показывает нам совсем не те ракурсы событий, которых изначально ожидаешь. Да, фабула романа тесно связана с кровавой эпохой, с баскским сепаратизмом и терроризмом, но политика здесь идёт только фоном повседневной жизни. О ней переговариваются на кухнях, шепчутся в спальнях, втихомолку плачут в детских комнатах обычных семей. Семей, для которых важнее всего не дожить до политической независимости, а знать, что с их детьми всё будет хорошо. Основное событие, вокруг которого, как по орбитам, вращаются дальнейшие жизни персонажей, происходит в безымянном посёлке неподалёку от города Сан-Себастьян. Большинство здешних жителей знают друг друга с самых пелёнок. Дружат, любят, ругаются, расстаются, сходятся вновь – внешне всё как везде. Конечно, говорят здесь на языке басков эускера, вечерами играют в местную карточную игру мус, а время от времени посещают гастрономические общества, где готовят исключительно мужчины. Вот только все обыватели приучены скрывать свои настоящие чувства, ведь в жизни каждого из них ежедневно и еженощно присутствует тень всесильной безжалостной организации ЭТА. И каждому уготовано или стать однажды шестерёнкой в этом огромном механизме или уехать/сбежать. Для тех, кто остаётся "это был своего рода спорт. Или забава. Куда ходили за компанию. Ты идешь, рискуешь, иногда получаешь по башке – и ура! А потом в баре все выпивают, закусывают, обсуждают недавнюю заваруху – и ты чувствуешь приятное щекотание где-то внутри при мысли, что тоже заразился той же лихорадкой, которая возбуждает всех остальных и объединяет вас, вдохновляет на общее дело". Вооружённую борьбу, как известно, ведут мужчины, однако сильнее всего роман "Родина" запоминается противостоянием двух сильных женщин: бывших лучших подруг Биттори и Мирен. Биттотри – жена/вдова убитого за упрямство/смелость/глупость предпринимателя Чато. А Мирен – мать сидящего в тюрьме боевика ЭТА Хосе Мари, совершившего это убийство/замешанного в нём/случайно оказавшегося рядом в неурочный час. Они обе – как две половины расколотой Родины, враждующей и с самою собой, и с Испанией, и со всем миром. А мужчины в своих семьях находятся как бы на вторых ролях. Вдова Биттори ведёт разговоры с покойным мужем Чато на кладбище в Сан-Себастьяне (похоронить его в посёлке оказалось невозможно, так как могила тут же была бы осквернена). Для неё он по-прежнему остаётся живым, самым живым из всех людей. Всё с теми же милыми ей недостатками, как и раньше. А разговоры нередко идут под аккомпанемент бесконечного дождя, такого же, как и в день убийства. "Но я должна была говорить и говорить, чтобы он от меня не ушёл. Во всяком случае, если уж суждено ему умереть, пусть знает, что я его люблю. Никто мне не помог. На улице ни души. Все окна закрыты. Господи, а дождь-то какой лил!" Ко всему прочему, родственникам жертвы приходится бежать от всеобщей вражды и травли из собственного дома, чтобы потом вечерами тайком забирать оттуда нужные вещи. Мы получаем возможность искренне сопереживать всем сторонам конфликта: ставшему "белой вороной" Чато и его малодушному другу Хошиану; непреклонным Биттори и Мирен; её внезапно парализованной дочери Аранче и принципиальному, но до поры недалёкому Хосе Мари. "Все талдычат о мире и о том, что надо попросить прощения у жертв. Как же, ждите. А разве сами мы не жертвы? С каждым днём с нами считаются всё меньше, нас оставили одних… и попробуй тут открой рот – за тобой сразу придут и арестуют за пропаганду терроризма", - с горечью утверждает Мирен. "А почему, по-твоему, я всё ещё жива? Да, мне нужно, чтобы он попросил прощения. Я хочу этого и требую этого, и пока не дождусь, умирать не собираюсь", - как бы заочно отвечает ей бывшая подруга Биттори. А мучительный процесс переосмысления своей жизни в долгом заключении приводит к неожиданному для самого бывшего боевика результату: "И вдруг Хосе Мари понял: чтобы попросить прощения, надо обладать куда большей смелостью, чем для того, чтобы выстрелить из пистолета или привести в действие бомбу. И то и другое может сделать кто угодно. Достаточно быть молодым, легковерным и иметь горячую голову. А чтобы искренне, хотя бы только в словесной форме, попытаться загладить причинённое тобой зло, надо быть до чертиков смелым". Фото: deutschlandfunkkultur.de Роман Арамбуру – необычная семейная сага, чей сюжет ведёт нас не параллельно историческим событиям или же сквозь них, но как бы проводит по всем закоулкам жуткого лабиринта психологических последствий сразу для множества персонажей. Эта история многолетнего травматического опыта, история изгнания и постепенного возвращения на свою родину, к своей правде и хрупкому примирению с бывшими друзьями создаёт особенное ощущение тесноты пространства и глубины чувств. Взаимная боль от самого присутствия друг друга – сторонников и противников всех форм "борьбы" – передана автором необыкновенно точно. "Эти", "эта", так называют бывших друзей и подруг, будто опасаясь настоящих имён. И зловещее название всё той же законспирированной организации невольно слышится снова. Инерция насилия продолжается как бы уже сама по себе, помимо воли участников и даже руководителей. Неотвратимость здесь нередко становится не следствием прямой и конкретной злой воли, а скорее результатом цепи случайностей, сложившихся в "благоприятных" условиях. В романе присутствует элемент детектива. Однако, во-первых, это расследование убийства без единого сколько-нибудь профессионального сыщика, а во-вторых, проводится оно не ради наказания (все возможные виновники и так уже сидят в тюрьмах), а исключительно ради понимания и прощения. Вопреки многократным требованиям и просьбам "не ворошить прошлого". При всей основательности подхода к теме и увлекательности изложения роман Арамбуру выглядит ещё и новаторским. Такое впечатление создаётся не столько благодаря нелинейному повествованию (этим сложно кого-то удивить), сколько за счёт необычной композиции, где каждая глава одновременно и составная часть большого сюжета, и яркое автономное действие с собственными завязкой, кульминацией и эмоциональным финалом. Таким образом, книгу можно читать как сборник рассказов/эпизодов с постоянными персонажами, получая эстетическое удовольствие почти от каждой главы и при этом всё глубже втягиваясь в большую историю, через проникновение в истории частные. Неуклонно приближаясь и приближаясь к центру запутанного лабиринта страстей и страхов. На семистах страницах расположились более сотни таких эпизодов, которые дают читателю возможность оказаться в шкуре практически каждого из участников событий. Роман со всей мощью и глубиной показывает огромное разнообразие далеко идущих последствий теракта. Ведь ужас, растерянность и боль присутствуют в жизни людей гораздо дольше, чем принято думать. Отмечу интересный авторский ход (от заимствования которого я не удержался в этой рецензии): в моменты высокого эмоционального напряжения в тексте, как правило, присутствуют эпитеты на выбор, будто романист так и не смог определиться окончательно и оставил сразу несколько ремарок актёрам для будущей экранизации (кстати, запланированной к выходу уже совсем скоро). Например вот таких: "замечал/угадывал/унюхивал" или "ярость/отчаяние/отвращение/горечь". Однако не могу не упомянуть, что буквально две-три главы ближе к финалу (из более, чем сотни) выглядят на общем фоне фальшивыми и неубедительными, словно добавленными "на правах рекламы". Как будто автор, уже показав полные драматизма финалы двух второстепенных сюжетных линий, вдруг решил разбавить их розовым сиропом. Возникает даже ощущение, что это вставки из какого-то другого плоского и пресного текста, хотя, разумеется, это не так. Но, не считая этих огорчительных моментов, роман "Родина" – редкий пример литературы высочайшего класса, которая неожиданным образом вскрывает сложную, больную и до определённого времени табуированную тему, вызывает споры, при этом становится бестселлером в своей стране, а затем с успехом переводится на другие языки. Подобных примеров совсем немного. Лично мне вспоминаются "Он снова здесь" Тимура Вермеша (Германия, 2012), на полвека раньше "Убить пересмешника" Харпер Ли (США, 1960), а между ними "Война конца света" уже упомянутого нобелиата Марио Варгаса Льосы (Перу, 1981). Каждая из них касается острых политических и социальных тем, которые успешно переплавляются в большую литературу. Александр Евсюков. Фото: culture.ru Возвращаясь же к разговору о судьбе романа в современной действительности, сообщу по секрету, что зачитавшись этим огромным полотном в общественном транспорте, я только на выходе обнаружил, что второпях выронил шапку. И вдруг понял, что не так уж сильно расстроился, потому что благодаря такой книге обрёл уверенность в будущем жанра романа, а именно эта шапка не очень-то мне и нравилась.