Театр — ничто, если он не игрище

Театр — ничто, если он не игрище В Краснодаре петербургский режиссер работает над новой постановкой — скоро в Молодежном театре появится спектакль «Нужен перевод» Брайана Фрила. В канун профессионального праздника он ответил на вопросы «КИ». — Бытует мнение, что театр проиграл в неравной борьбе телевидению и компьютерным играм. Это так? Какая сегодня ниша у театра? — Хорошо бы определиться, что понимать под словом «театр». В отличие от мнений для меня театр не «бытует». Бытовать может учреждение. Его можно открыть, наполнить людьми, сделать ремонт, закрыть… и опять открыть. Для меня театр — это особый вид коллективного творчества, дающий возможность искать решение проблем, выходящих далеко за пределы материалистического представления о жизни. И при всей его административной и организационной составляющей, такой важной сегодня, он претендует на исключительно духовное дело в наш век перформансов и инсталляций. — Сегодня часты скандальные постановки. Чем, на ваш взгляд, театр должен привлекать своего зрителя? И что можно назвать новаторством, а что — цирком, которого надо избегать? И надо ли? — Вот этим и привлекать. Это не может устареть. Это нужно и должно называться новаторством. — Насколько сегодня ограничена творческая свобода художника? Что вам дает возможность идти по своей дорожке? — Все зависит исключительно от самого художника и его представлений о свободе. Если в свободе, в том числе и творческой, в первую очередь отдавать предпочтение свободе другого, то ограничения окажутся необходимым условием для соблюдения этой самой свободы. Это как улица с двусторонним движением, в том смысле, что свобода и ответственность неразделимы. Более того, любые творческие порывы трудно не соотносить с адресатом. Но это и есть та дорожка, по которой так трудно, но хочется идти. — Что вам сегодня наиболее интересно в театре? — Мне интересен сам процесс — процесс становления и создания спектакля. И репетиционный, в частности. Что касается вкусов и предпочтений, то я люблю игровой театр. «Церковь — ничто, если она не святая, театр — ничто, если он не игрище». — Как вы выбираете пьесу для постановки? Какой материал вы возьмете в руки и начнете работать, а к какому даже не притронетесь? Сегодня есть интересные современные драматурги? — Всем вышесказанным. Хотя бывает, просто беру, ничем не руководствуясь. Просто потому, что нравится. Это очень важно. — Поглупел ли сегодня зритель? Об это часто говорят кинематографисты. — Театральный зритель — это особая часть населения. Раньше его, кажется, было больше. Сегодня чаще встречаешь случайную публику, в том смысле, что глупую. Зрителя нужно беречь, уважать, ценить. Он про нас многое знает. Больше, чем мы про себя. Иметь своего зрителя очень важно. Его нужно искать, растить, пестовать, доверять ему, прислушиваться к нему. Его нельзя обмануть, но можно быстро потерять, если начнешь потакать вкусам публики. Когда в театр ходит зритель, это всегда ощущается. — Пьеса «Нужен перевод» ставилась во многих странах, но не в России. Чем она вас привлекла? — И самой историей, основанной на историческом сюжете, и способом ее подачи автором. Конечно, в значительной степени увлек сам перевод. Михаил Стронин помог услышать ее по-русски. Точнее, как русскую. — В одном интервью вы сказали: «Мы нуждаемся в переводе даже при общении друг с другом». Не кажется ли вам, что пьеса о языке в переводе сильно теряет? — При хорошем переводе пьеса обретает новые привлекательные качества, отсутствующие в оригинале. В нашем случае сюжет строится на том, что англичане не понимают ирландцев, а ирландцы — как местные жители — не понимают англичан, работающих над составлением новой карты острова, заменяя новыми названиями непонятные старые. В оригинале британцы говорят на родном языке, а жители ирландской деревушки — на кокни. Так предлагает автор. В переводе же и те и другие говорят по-русски. И в этом мне представляется больше возможности для игрового существования, чем в оригинале. — Разве нет достойных произведений русскоязычных авторов? — Я вовсе не хочу умалять достоинств русскоязычных авторов. Просто есть пьесы, единственные в своем роде. Имя Брайана Фрила не должно потеряться, остаться неизвестным для сегодняшнего зрителя. Это как генетический код. Его нужно заложить. К тому же уже давно трудно сказать, что Чехов — это только русский драматург, а Шекспир — исключительно английский. Они давно принадлежат миру. Имя Брайана Фрила — в этом списке, пусть пока и не в первых рядах. — В чем, наш ваш взгляд, особенность нашего Молодежного театра? В какую сторону театру надо развиваться дальше? — Мне кажется, руководство театра делает все возможное для развития, и важной особенностью театра является его открытость и готовность подвергаться способу, материалу, времени. — Чего вы ждете от постановки? Какого отклика зрителя? — Я жду отклика, а каким он будет, таким и будет. Хуже его отсутствие.