Группа «После 11» – о Надежде Бабкиной, финских готах и консерватории
Группа «После 11» является поистине уникальным явлением среди российских рок-исполнителей. Почти все участники коллектива имеют консерваторское образование. Солисты группы рассказали Алексею Кортневу о том, почему в консерватории на них постоянно писали докладные, что такое «Бабкин рок» и какую роль на самом деле сыграла Надежда Бабкина в жизни группы «После 11». Станция Москва-Надеждинская Алексей Кортнев: Надежда в судьбе группы сыграла огромную роль. Я имею ввиду не человеческое чувство, а реального человека – Надежду Бабкину. Как вы с ней познакомились и какую роль она сыграла в вашей жизни? Юрий Постарнаков: Я заканчивал пятый курс консерватории, некоторые из ребят уже отучились. Мы понимали, что нам нужно уже что-то делать, потому что в Саратове мы уже не могли ни писать, ни расширять свою публику. Мы стали понимать, что нам надо в Москву. В это время наш очень хороший друг, в то время директор Саратовской филармонии, настоятельно порекомендовал нам принять участие в конкурсе «Радуга талантов». Мы согласились. Приезжаем туда, выходим на сцену. До этого Андрей Зверев сломал ногу и был в гипсе, передвигался с нашей помощью. Мы ему помогли зайти на сцену, и тут он начинает петь одну из песен, которая начиналась со слов «Разбегусь и прыгну в речку, да с обрыва…». И как вспоминала потом Надежда Георгиевна: «Я уже сижу, спать хочу, ненавижу всех, кто тут присутствует. Тут объявляют команду, выходит на сцену братва абсолютно без костюмов, а одного еще и на костылях выносят». Мы видели, как Надежда Бабкина встала и начала танцевать. Потом она пригласила нас в свой театр. Так что желание переехать в Москву осуществилось с помощью Надежды Георгиевны. Станция Бабкин рок Алексей Кортнев: «Бабкин рок» – это словосочетание возникло, как я понимаю, уже тогда, когда вы стали работать в театре у Надежды Георгиевны? Юрий Постарнаков: Мы уже пять лет работали в театре и доработались до того, что Надежда Бабкина должна была праздновать 60-летний юбилей. Тут же возник вопрос, что подарить Народной артистке, которую чем-то удивить уже сложно. Хотелось что-то такое, чтобы было прямо «Ах!». И затеяли мы такую историю с «Бабкиным роком», к тому времени у нас собрался репертуар, стилизованный под фолк-поп… Алексей Кортнев: Однако пластинку вы назвали «Бабкин рок», а не «Бабкин фолк» Юрий Постарнаков: «Бабкин рок» – это судьбоносная штука. Началась серьезная авантюра, как все это организовать. Какие-то песни уже с ней были записаны, какие-то мы еще потом записали. Сделали общую фотосессию, и остался третий шаг, как все это документально правильно оформить, чтобы диск ушел на завод. Данила, ее сын, нам любезно подделал подписи. Алексей Кортнев: А что надо было подписать? Юрий Постарнаков: Нужно было ее согласие на использование голоса. Все это рукой сына она подписала, и когда начался ее банкет, мы вывели видео-историю на экран, спели вчетвером песню. Таким образом, нам удалось ее удивить и порадовать. Алексей Кортнев: Вы являетесь частью ансамбля русская песня? Юрий Постарнаков: Мы являемся группой «После 11», которая служит в театре «Русская песня». Алексей Кортнев: Совсем в русский фолк вы не вписываетесь – вы играете на дудуке, а это не вполне русский народный инструмент. Карен Арутюнян: Однажды я у Надежды Георгиевны спросил: «Вот мы уже 16 лет работаем в театре, и почему я продолжаю тут быть, ведь я Карен Арутюнян и никакого отношения к вам не имею?». Она мне ответила так: «Знаешь, Карен, у каждого русского должен быть свой армянин». Станция Саратов Алексей Кортнев: Наш экспресс прибывает в город Саратов, где вы все встретились и познакомились. Вы вместе учились в Саратовской консерватории и жили в одном общежитии... Юрий Постарнаков: В общежитии консерватории постоянно поют, играют и пишут стихи. Я на тот момент уже писал песни, хотя группы еще не было. Однажды мы решили сделать сюрприз на день рождения однокурсницы. Мы спели одну из моих песен, разложили их на три гитары и три голоса. Всем понравилось, как это звучало. Спустя месяц к нам в комнату приходит Андрей и говорит, что он аккомпанирует на пианино одной женщине, которая поет песню для конкурса. Мы решили, что тоже можем поучаствовать в этом конкурсе и даже занять какое-то место. В итоге мы взяли гран-при. Тогда и родилось название группы: мы всегда репетировали поздно и мешали спать людям. Они писали докладные и словосочетание «после 11» стало нарицательным, оно постоянно звучало в нашу сторону. Когда мы выиграли гран-при, к нам подошла девушка с листом и спросила про название группы, решили взять «После 11». Алексей Кортнев: С таким непростым и оригинальным названием вы наверняка попадали в сложные ситуации. Андрей Зверев: Скорее, не сложные, а комичные. Был такой клуб «Подмосковье» в Москве и мы там очень часто играли. И однажды мои товарищи решали, куда пойти вечером в Москве. Они листали журнал и стали обсуждать: «Ну, смотри, «После 11» в «Подмосковье» – это так далеко и поздно ехать». Станция Анталья Алексей Кортнев: Мы перемещаемся еще южнее. Расскажите про вашу поездку. Карен Арутюнян: Была очень интересная поездка. Собрались интересные люди, и однажды был очень смешной случай: я плаваю в бассейне и тут вижу, что идет один очень известный фольклорист с легким чемоданчиком. Я выхожу из бассейна и вдруг понимаю, что этот фольклорист очень известный актер Андрей Мерзликин. И тут мои эмоции не выдерживают, я хватаю Андрея и вместе с ним прыгаю в бассейн. Он полностью в одежде и успевает только отбросить чемодан. Алексей Кортнев: Вы на тот момент были с ним не знакомы? Юрий Постарнаков: Как рассказывает сам Андрей эту ситуацию спустя годы: «Я только приехал, иду, вижу, что люди купаются, и вдруг на меня со счастливым лицом несется мокрый армянин. Я понимаю, что никуда уже мне не деться и нужно спасать вещи». Карен Арутюнян: Мы выныриваем, и самый главный фольклорист нашей экспедиции Данила Заседателев смеется, протягивает Андрею руку и говорит: «Это наш человек, все хорошо». Алексей Кортнев: Совместный прием ванны всегда сближает людей. Вы даже потом играли на свадьбе у Андрея? Карен Арутюнян: У Андрея была свадьба, и мы в качестве сюрприза приехали его поздравить. Он тоже, конечно, не ожидал, что мы так крепко сдружимся, что позволим себе прийти на свадьбу без приглашения. Но мы там мало поели, там особо еды не было. Станция Оулу Алексей Кортнев: Отправляемся в северную соседнюю страну – Финляндию. Как вы вписались туда с вашим фолк-роком? Что там происходило? Юрий Постарнаков: На тот момент там была такая компания, которая фанатеет от русской культуры и русского рока. Нас познакомили с ними питерские музыканты. И вот приезжают две девушки оттуда, три дня мы с ними знакомились, на четвертый я уже не выдержал, потому что знакомятся они покруче русских мужиков. В общем, дело увенчалось успехом. У нас был тур по десяти городам, начался от Хельсинки и шел в сторону Лапландии по русско-финским школам. Была масса забавных историй. Алексей Кортнев: Вам там доводилось выступать перед не совсем обычной аудиторией… Николай Феоктистов: Мы приезжаем в русско-финскую школу, привели детей, мы настроили звук. Играем концерт: первую песню исполнили и никаких аплодисментов, вторая тоже в тишине. Мы сыграли пять-шесть песен, подходим к организаторам и спрашиваем: «Им не нравится, что мы играем? Почему они все молчат?». На что организаторы ответили, что они их предупредили, что нельзя ни хлопать, ни снимать. В итоге в микрофон мы сказали, что все это делать можно, они тут же встали на стулья и начинают беситься на этом концерте. В дальнейшем, когда мы приезжали в какой-либо город, мы сразу говорили организатором, что у нас можно хлопать и танцевать. Алексей Кортнев: Вам, насколько я знаю, приходилось выступать перед готами, перед такими мрачноватыми сообществами? Юрий Постарнаков: Чем ближе мы были к Лапландии, тем суровее становились люди. Вот, например, эта школа, про которую говорил Коля: там все одеты в типичную готическую одежду, с таким же макияжем. А-ля HIM, The Rasmus. Николай Феоктистов: Когда мы были первый день в Финдлянии, мы пошли в торговый центр. Подходим к лифту, открываются двери, а там стоит солист The Rasmus, и Карен говорит: «О, HIM».
