Культура – главный фактор выживания человечества в XXI веке

Виктор Франкл. Страдания от бессмысленности жизни. Новосибирск, 2019 В 2019 году «Сибирское университетское издательство» в очередной раз переиздало книгу великого психолога Виктора Франкла «Страдания от бессмысленности жизни». Книга представляет собой сборник лекций, прочитанных Франклом в разное время, в которых он рассказывает о своем методе — логотерапии. На мой взгляд, то направление, которое открыл в психологии Франкл, носит революционный характер. Основой революционности этого направления является сам взгляд на человека и его психологию. Именно своеобразие этого взгляда породило и сам метод логотерапии, и те результаты, которых Франклу удалось достичь на этом пути. Все же это направление психологии в целом создает предпосылки для революции во всей гуманитарной области знания о человеке и обществе, вплоть до политологии. А где революция в знании, там революция и в практике. Различными моделями человека, а также проблемами всего того, что из этих моделей вытекает, издавна занималась философия. От того, какую модель человека имеет в виду та или иная философская система, зависит ее взгляд на все остальное и, прежде всего, взгляд на общество и политику. Верно и обратное — любое устройство общественной сферы подразумевает то или иное представление о человеке, даже если оно не осознается. Так, если внимательно присмотреться к основному вопросу политэкономии о природе прибавочной стоимости, то выяснится, что понимание природы этой стоимости зависит от того, как понимается труд, а понимание того, что такое труд, неминуемо ставит вопрос о человеке. И тут как минимум уже необходимо задаться вопросами трудовой мотивации. А где такие вопросы, там и весь человек и в том числе его психология. Поэтому все споры Маркса с политэкономами (Адамом Смитом, Давидом Рикардо и другими) на самом деле в своей основе носили сугубо философский, антропологический и даже метафизический характер. Но все эти философские споры и их практическое значение, увы, по многим причинам недоступны даже широким гуманитарным кругам, не говоря уже о кругах негуманитарных. Где философия, а где практика? Поди эту философию еще прочитай и разбери, а потом еще найди связь между всей этой «заумью» и реальной практикой. А вот с психологией все обстоит иначе. Ею интересуются и самые простые обыватели. Все понимают, что им необходимо, прошу прощения за каламбур, понимать другого человека. Да, подобный интерес обычно носит бытовой характер, а глобальных и серьезных выводов никто не делает — на то этот интерес и бытовой. Однако путь через психологию в широкую гуманитарную проблематику все же гораздо доступней, чем через философию, и поэтому книга Франкла бесценна еще и в этом отношении. Франкл не только психолог, но прежде всего человек, прошедший тяжелейший и интереснейший жизненный путь. Свой метод он развивал в предельно «практических» и экстремальных условиях нацистских концлагерей, в которых он смог выжить. Позже он стал заниматься частной врачебной практикой. Именно этот суровый практический опыт лежит в основе всех его исследований и гарантирует нам их практическую значимость, страхуя от избыточной идеалистичности. Франкл утверждает, что главным, что позволило и ему, и остальным выжить в немыслимых условиях нацистских концлагерей, является отнюдь не инстинкт выживания, а стремление человека к смыслу. С этой позиции он критикует не только знаменитую «пирамиду Маслоу», но и психоаналитическую психологию, прежде всего в лице Фрейда, Адлера и Юнга. В «Страданиях от бессмысленности жизни» он пишет: «Как известно, потребности, по мнению Маслоу, делятся на высшие и низшие, причём высшие потребности могут быть удовлетворены лишь при условии удовлетворения низших потребностей. И хотя одной из высших потребностей Маслоу считает стремление к смыслу, которое он даже называет «основополагающей мотивацией человека», всё равно выходит, что человек задумывается о смысле жизни лишь тогда, когда ему живётся хорошо, в общем, старается «сначала для брюха, потом уж для духа». Между тем, всем — и прежде всего, нам, психиатрам, — известно по собственному опыту, что потребность в обретении смысла жизни настоятельно заявляет о себе именно в те моменты, когда жизнь человека становится невыносимой. Это могут подтвердить смертельно больные пациенты, а также бывшие узники концентрационных лагерей и лагерей для военнопленных!» Обратив внимание на то, что даже Маслоу понимает значение потребности стремления к смыслу, хотя и считает, что человек живет «сначала для брюха, потом уж для духа», Франкл переходит к критике Юнга: «Что касается создателя аналитической психологии Карла Густава Юнга, то ему можно поставить в заслугу хотя бы то, что он ещё в начале XX века решился назвать невроз «страданиями души, не сумевшей обрести смысл своего существования». Впрочем, польстившись на эту приманку, можно с лёгкостью угодить в ловушку психологизма, которым проникнута аналитическая психология. Барон Виктор Эмиль фон Гебзаттель был первым исследователем, которому удалось обнаружить этот подвох, таящийся в аналитической психологии. В книге «Христианство и гуманизм» он назвал человеческую индивидуальность той «надпсихологической» инстанцией, которую не принял во внимание Юнг при создании своей антропологической концепции. Только такая независимая инстанция может упорядочить хаотичные бессознательные религиозные побуждения и «интуитивные знания», отбирая те из них, которые соответствуют её критериям, и отвергая все остальные. Юнговская концепция не предполагает наличия инстанции, которая оценивает «порождения бессознательного». Выходит, что готовность принять идею Бога — это не вопрос веры. «Итак, психологизм налицо, — подытоживает свои рассуждения Гебзаттель. — Утверждать обратное — всё равно, что уверять, будто человек, назвавший слона маргариткой, может считаться ботаником». То есть Франкл утверждает, что Юнг, понимая все значение проблемы обретения смысла, просто выводит ее из рассмотрения вместе с «надпсихологической инстанцией». Отсюда следует, что юнгианская психология рассматривает человека так, как будто он начисто лишен свободы воли, что к тому же еще и противоречит христианской культуре. Тот же упрек, по сути, Франкл бросает всему психоанализу и в первую очередь Фрейду и Адлеру. Фрейд все строит на вытесненной сексуальности. Адлер на стремлении к доминированию. Но они, как и Юнг, просто отказываются рассматривать собственно человеческую составляющую как значимый фактор. В этом главная, причем не идеалистическая, а именно научная претензия Франкла. Психоанализ, по сути, отказывается иметь дело с человеком, а имеет дело с чем-то другим. Франкл прямо и откровенно говорит, что в основе его полемики с другими психологическими школами лежит другое представление о человеке, из которого вытекает все остальное. Причем любое представление о человеке в своей основе носит именно философский характер. Ссылаясь на психолога Уильсона ван Дузена, Франкл пишет: «Уильсон ван Дузен утверждает: «В основе любой психотерапевтической методики лежит определённая философия, но мало кто заявляет о своих философских принципах так же открыто, как приверженцы экзистенциального анализа». И действительно, любая психотерапевтическая методика зиждется на особой антропологической концепции. Не составляет исключения и психоанализ. Приверженцы психоаналитического подхода просто скрывают свои чисто философские основания — говорит Франкл. Это сказывается и на методах, которые использует данный подход в своей практике: «Аналитик старается избежать прямого контакта, обычного человеческого общения с пациентом, а значит, руководствуется концепцией, в которой не учитывается человеческая индивидуальность пациента. Считается, что психоаналитик воздерживается от моральных оценок. Но разве сама готовность воздерживаться от моральных оценок не подразумевает определённую моральную оценку?» Таким образом, это «выведение за скобки» человеческого содержания дает неверные научные результаты. А между тем на практике «человеческая индивидуальность» как минимум обладает не меньшей силой, чем сексуальность (Фрейд), стремление доминировать (Адлер) или структуры бессознательного, описываемые при помощи теории психотипов (Юнг). Франкл утверждает: «По моему мнению, даже при психозе человек сохраняет определённую свободу воли. Даже человек, страдающий эндогенной депрессией, порой способен перебороть депрессию». То есть воля человеческой личности может оказаться сильней психоза и эндогенной депрессии! Из этой констатации Франкл выводит свое научное медицинское кредо: «Конечно, врачу тоже не всегда удаётся разглядеть личность больного сквозь плотную пелену психоза. Тем не менее врачебный опыт неизменно убеждает меня в справедливости постулата, который я считаю своим кредо: психиатр должен свято верить в то, что даже больные психозом сохраняют свою духовную индивидуальность». Разумеется, Франкл понимает, что бессознательное, вытесненные сексуальные желания, психические расстройства и многое другое могут победить человеческую личность. Однако, считает Франкл, залогом не абы чего, а самой выживаемости не только человека, а всего человечества в целом является именно сила человеческой личности с ее способностью противостоять как внутренним, так и внешним обстоятельствам. Он пишет: «Эйнштейн как-то сказал, что человек, который не видит смысла в своей жизни, не только несчастлив, но и, наверняка, нежизнеспособен. И действительно, стремление к смыслу в какой-то мере равносильно тому, что американские психологи называют «фактором выживания». Один из важнейших уроков, которые я усвоил в Освенциме и Дахау, заключается в том, что в нечеловеческих условиях способен выжить лишь тот, кто устремлён в будущее, кто верит в своё призвание и мечтает выполнить своё предназначение. Американские психиатры убедились в этом при работе с бывшими заключёнными японских, северо-вьетнамских и северокорейских лагерей для военнопленных. Разве то, что влияет на жизнь отдельного человека, не оказывает такое же влияние на жизнь всего человечества? И коль скоро мы затронули тему сохранения мира на земле, нам стоит задаться вопросом: может быть, и человечеству удастся выжить лишь в том случае, если мы все объединим усилия в стремлении к общечеловеческому смыслу?» А в чем человечество может почерпнуть смысл, а значит, и обрести шанс на выживание? Франкл завершает свою книгу примером применения своего подхода к человеку, приговоренному к смертной казни: «И как вы думаете, что я рассказал Митчелу (приговоренному — прим. авт.)? — Я пересказал ему повесть Толстого «Смерть Ивана Ильича». Как вы знаете, в ней говорится о человеке, который перед смертью вдруг осознал, что у него была совершенно бездарная жизнь. И благодаря этому прозрению он так высоко поднялся над собой, что сумел в ретроспективе наполнить смыслом, казалось бы, абсолютно бессмысленную жизнь». Пока многие, причем исходя из неосознаваемых ими чисто философских оснований, уповают на инстинкт выживания, считая, что именно он помогает выжить в экстремальных условиях, Франкл говорит, что уповать надо не на инстинкты и бессознательное, а на человеческую личность. Силу же личности придает смысл, который может даровать культура. Франкл, используя свой огромный человеческий, научный и культурный опыт, обратился к заключенному не как профессионал, а именно как человек к человеку и получил результат — приговоренный к смерти в последние часы жизни обрел смысл. Помощь человеку в обретении смысла — главная задача логотерапии, которая исповедует личностный подход и, таким образом, становится уже скорее не научным методом, в строгом смысле слова, а искусством, чем, в общем-то, и должно быть все, что касается человека. Франкл завершает книгу такими замечательными словами: «Вот наглядный пример того, что даже самого простого, самого заурядного человека книга может научить, как нужно жить и как нужно умирать. Так что, писатель всё же не должен забывать о своей ответственности перед обществом. И не говорите мне, что мы должны безоговорочно соблюдать и отстаивать принцип свободы слова. Я и сам выступаю за свободу слова, но с одной оговоркой. Одной свободы мало. Свобода без ответственности может переродиться в произвол. Вот почему я часто говорил своим американским студентам, что рядом со Статуей Свободы надо бы воздвигнуть Статую Ответственности». По сути, эти слова — напоминание о том, что культура это не только «свобода», но и то, что еще может спасать и стать фактором для выживания всего человечества.