Уроки алгебры и гармонии. Юрий Казарин написал книгу об Осипе Мандельштаме

Стихосложением в нашей стране достаточно регулярно занимаются тысячи (если не десятки тысяч) людей. Многие публикуются. Кто-то получает премии. Людей, которые долгие годы всерьёз филологически исследуют чужую поэзию, на многие порядки меньше. Можно вспомнить нескольких филологов-формалистов из начала прошлого века. Кого-то из «универсальных гениев» вроде Аверинцева и Гаспарова. Кого-то из нынешней университетской среды. Пожалуй, и почти всё… Юрий Викторович Казарин в этом смысле в меньшинстве. Нельзя сказать, что одновременная попытка усидеть на стульях «лирика» и «учёного» так уж проста. Всё-таки приходится ёрзать. Тем, кого заинтересует сложность и парадоксальность такого мироощущения, возможно, будет любопытно почитать многочисленную эссеистику Юрия Викторовича. Однако перед нами сейчас монография. Вещь строгая и жанровая. Писать критику на книги знакомых, а в чём-то дорогих сердцу людей — занятие неблагодарное и сложное. Приходится разрываться между желанием «не обидеть» (в том числе подобострастием и лестью), не скатиться в панибратство и амикошонство (что мне свойственно), сохранить хотя бы попытку «объективности» (что невозможно). Начнём. Перед нами довольно странная книга. Книга, написанная поэтом и учёным про любимого поэта и заключённого. Сразу стоит сказать, что попытка такой книги в любом случае интересна. Если она «проваливается», то мы вдруг понимаем что-то очень важное про невозможность «университетского» изучения поэзии. А если удаётся, то что-то не менее важное нам открывается про столкновение познания и непостижимого. Между этими крайностями явно будут зарницы озарений. Сразу отметим некоторые спорные черты этой монографии. Есть тут, скажем, сугубая наукообразность, в том числе проявляющаяся в безудержной любви к латинским и греческим корням слов, неологизмам и к бесконечной типологизации, скобкам и сноскам, да и вообще всему «академическому аппарату». Сложно представить себе, что сам Мандельштам пишет что-то подобное. Его филологические размышления («Разговор о Данте») писались всё-таки совсем иначе. Юрий Викторович Казарин написал множество книг и текстов. Стихов (главным образом, которые, вероятно, и есть дело жизни), учебников (в том числе уникальных с точки зрения того, что написаны поэтом про научное исследование поэзии, скажем, «анализ поэтического текста») и даже откровенно «довлатовского-матерных» записок на полях студенческих тетрадей (в духе второй части книги «Пловец», которая столь контрастирует со стихами). Короче говоря, есть где развернуться грядущим исследователям полифонии и сложности. Поговорим и про эту книгу. Она преломляет другие исследования автора применительно к «гармонии» Мандельштама. Категория «гармонии» помещается в центр. Сложно сказать, плохо это или хорошо, но книгу можно, безусловно, рекомендовать как учебник. Учебник чего? Учебник «поэтической гармонии»? Тут возникают вопросы. С одной стороны, мы вправе говорить об учебнике «читателя поэзии». С другой стороны, об учебнике «филологии», которая понимается не только кафедрально и лексикографически, но и как-то ещё… А как ещё? Общим местом считается то, что поэзия имеет дело с чем-то «невысказанным», «невыразимым», «никогда-до-конца-не-понимаемым». Что под этим скрывается, сильно разнится от конкретного разговора. Для кого-то это «Бог», «Абсолют», «Язык», «Судьба», для кого-то «Игра», «Интертекст» etc. Юрий Викторович говорит об «интер-физическом» (наряду с физическим и метафизическим). Вообще книга предлагает достаточно стройную методику препарирования поэтики и даже личности Мандельштама. Что это? Насколько в этом много интеллектуального кокетства или жизненной необходимости сочинителя? Я думаю, что всё-таки последнего. Это искренняя книга. Что большая редкость в наши дни. Любой сочиняющий всерьёз стихи человек постоянно сталкивается с невозможностью этого занятия. Возможно, написание подобных книг — это не только дань памяти любимому поэту, но желание «не сойти с ума». Как-то зацепиться за державный мир. Мир журналистов, продавцов, чиновников и других порядочных людей… Чтение этой книги для меня мучительно-любопытно. Во многом из-за каких-то личных воспоминаний, размышлений, образов. Слишком много воспоминаний про Урал времён юности, которая, как кажется часто всем, пора единственная и самая важная. Однако книга обладает очевидной стиховедческой ценностью для любого (простите уж пошлость выражения) ценителя поэзии. От школьника до академика. Одной из интересных особенностей работы является не только попытка «объять необъятное», к которой можно отнестись с долей иронии, но и попытка «соединить несоединимое». Пресловутые полушария мозга, земли, полярности и полюса. Юрий Викторович неоднократно подчёркивает в своих текстах, что понимание возможно только тогда, когда есть его разносторонность. Например, валентность в химии, или теория поля в физике… Вполне могут прозвучать на страницах книги как почти полноправные участники размышлений, но уже о слове. Это было бы нормально во времена Пифагора и Лукреция. Но сейчас рискованно, но тем и важно. Стоит ли уточнять, насколько автор глубоко разбирается в теории «суперструн» или квантовой физике? Или французском фукианском и лакановском постструктурализме? Или даже так ли хорошо он владеет латынью (хотя, безусловно, владеет), чтобы приводить в списке литературы книги на латинском? Это сложные вопросы. И не в моей компетенции. Для меня сама траектория жизни Юрия Викторовича как «деревенского мальчика», который стал на изломе веков и стран доктором наук, вполне удивительна. Сетовать на недооцененность (например, у Юрия Викторовича нет крупных национальных литературных премий) пошло. А что не очень пошло? Наверное, как раз писать такие книги наперекор невостребованности, безвременью, и прочему, прочему… Одной из самой интересных особенностей книжки является факт пристального вглядывания в другого (стоит заметить, что у автора вышла целая серия книг, которая посвящена другим поэтам, что случается нечасто во времена всеобщего обязательного «нарциссизма»). Мандельштам, в свою очередь, вглядывался в Данте. Я вглядываюсь в эту книжку. Наверное, в этих зеркальных коридорах культуры и есть какой-то неизбежный процесс творческого сосуществования, события, когда для того, чтобы «придумать себя», мы вынуждены искать «читателя, советчика, врача». Думать, с кого и как сделать жизнь. С кем, чёрт возьми, просто поговорить. Один из главных посылов книги — это, безусловно, несколько наивная даже вера в могущество научного анализа (разложения) текста. Юрий Викторович — один из крупнейших в России специалистов по «анализу поэтического текста». Находка для стиховеда. Причём на всех доступных уровнях. От мельчайших нюансов фоносемантики до синтаксиса, лексики, графики и культурологии… Уже это делает издание такое книги предельно любопытным для всего околофилологического и окололитературного сообщества. Что ещё можно сказать? Занимательное, глубокое (а в глубине и трагическое) чтение. О гармонии и её невозможности до какой-то степени тоже. Об истории словесности. В книге много нетипичного. Например, исследования взгляда на то, как гармония определялась в стихах (в том числе малоизвестных поэтов прошлого). Или довольно подробный анализ «шуточных» текстов Мандельштама, которые редко попадают в фокус внимания. Но именно это и создаёт объём. Равно как проступающие через «научную объективность» личные вкусы автора, слово бы водяные знаки на купюре. Не очень хорошая метафора, но другая в голову не приходит. Воздушные знаки. Было бы правильнее. А то и огненные. Вы очень много узнаете из этой книги о том, как посмотреть на знакомые стихи незнакомым образом. И это прекрасно. Мой добрый приятель, тоже увлечённый Мандельштамом стихотворец Виталий Савин, подержав эту книгу в руках, заметил не без скепсиса неделю назад, что: «Нет, так нельзя! Это как разобрать всё на атомы». Эту критику тоже можно понять. Не все пишут про поэзию так. Точнее, практически никто. Особенно из крупных поэтов. Конечно, чтобы читать это полноценно, желательно быть знакомым со стихотворными книгами автора. Искренне рекомендую к приобретению. Мне часто кажется, что «реальные» силовые линии скрываются под обложками и оглавлениями книг и скупыми биографическими заметками. Они всегда-то где-то чуть в стороне. Мы всегда пишем чуть-чуть не про то. Только намекаем. Нужно научиться поворачивать голову. Замечать в ветвях дерева птиц. Но это уже не тема для моей обзорной рецензии на эту примечательную книгу, в которой для меня сразу совместились два очень интересных и дорогих поэта. Создавая прихотливый узор. Как солнечный блик на эмали кухонной плитке в апрельский день. А вот Данте я не очень люблю, предпочитая узнавать подробности ада из сводок новостей.