За что Ежов хотел пристрелить писателя Шолохова
Прославившись в 25 лет романом «Тихий Дон», Михаил Шолохов не только стал «звездой» отечественной литературы, но и мужчиной мечты для многих советских женщин. Одна из его любовных связей – роман с женой наркома госбезопасности Николая Ежова – едва не обернулась для писателя трагедией. Страстная Суламифь Хотя Шолохов на протяжении 60 лет был женат на супруге Марии, с которой познакомился еще в отрочестве, иногда он позволял себе «походы налево». Не устоял романист и перед чарами Евгении Хаютиной (урожденной Суламифь Фейгенберг). Жена главного исполнителя сталинских репрессий Николая Ежова была известна в Москве как хозяйка «светского салона» — ее квартира была местом притяжения для партийной элиты и деятелей искусства. Последних привлекала к Хаютиной возможность напечататься в журнале «СССР на стройке», которым фактически руководила жена Ежова. Но и как женщина Хаютина пользовалась успехом. Обладая необузданным темпераментом и, видимо, не боясь забеременеть (родных детей у нее не было), Евгения изменяла мужу со многими известными людьми. Среди увлечений Хаютиной называют Исаака Бабеля, Михаила Кольцова, исследователя Арктики Отто Шмидта. «Такой особо красивый цвет лица, бронзовые волосы — все это производило впечатление, особенно рядом с таким сморчком, каким был Николай Иванович Ежов», — описывал эту женщину сын знаменитого полярника, историк Сигурд Шмидт. «Сталинский нарком», как правило, закрывал глаза на любовные похождения супруги. Сам он не был образцовым мужем и не упускал случая затащить в постель подруг жены и даже прислугу, работавшую в его квартире. Однако связь Хаютиной с Шолоховым по какой-то причине не на шутку разозлила Ежова. Роман с Шолоховым Впервые жена наркома познакомилась с писателем осенью 1937 года, а пик их отношений пришелся на весну-лето следующего года. В мае Шолохов посещал Москву под предлогом подготовки публикации о красном казачестве в журнале «СССР на стройке», в другой раз он встречался с Хаютиной в августе. Примечательно, что женщина сама возбудила подозрения мужа, рассказав ему о своей симпатии к Шолохову. Подробности этой связи Ежов узнал от своих сотрудников. Он получил полную стенограмму разговоров в гостиничном номере Шолохова. «Контроль за номером Шолохова продолжался свыше десяти дней, вплоть до его отъезда, и во время контроля была зафиксирована интимная связь Шолохова с женой товарища Ежова», — рапортовал в августе 1938 года лейтенант Кузьмин по итогам наблюдений в гостинице «Националь». Как вспоминала подруга Хаютиной Зинаида Глинкина, после ужина изрядно захмелевший Ежов достал из портфеля многостраничный документ и спросил жену: «Ты с Шолоховым жила?». Когда та стала отрицать это, нарком бросил ей в лицо стенограмму со словами «На, читай!». Глинкина, также имевшая возможность ознакомиться с документом, запомнила одну фразу оттуда, произнесенную Шолоховым и как будто бы сошедшую со страниц его произведений: «Тяжелая у нас с тобой любовь, Женя». Для Хаютиной дело окончилось побоями со стороны мужа. А вот Шолохову грозили более серьезные неприятности. Ежов устроил слежку за писателем. По данным исследователя Эдуарда Макаревича, ростовские чекисты намеревались изобличить романиста как «врага народа», а затем пристрелить, якобы за оказанное сопротивление. Для этого была спланирована провокация — действовавший по заданию НКВД новочеркасский инженер Погорелов должен был вывести Шолохова на разговоры о восстании казаков на Дону. Однако вместо этого Погорелов признался во всем писателю, и тот немедленно отправился в Москву, чтобы передать Сталину письмо о «проделках» НКВД. «Отец народов» пригласил к себе на аудиенцию и Шолохова, и Ежова вместе — этим он дал понять наркому, что автора «Тихого Дона» лучше не трогать. Семейная жизнь Ежова и Хаютиной после скандала фактически распалась, а у женщины появились симптомы нервной болезни. 21 ноября 1938 года Евгения Хаютина умерла от смертельной дозы успокоительного. По одной из версий, ее смерть подстроил сам Ежов. Главный чекист пережил неверную супругу всего на 2 года — в 1940 году его расстреляли как «контрреволюционера».
