Сергей Пушкин: "Этот кризис - печальный, но полезный опыт"

— По работе вашей юридической компании "Бизнес-доктор" вы ощутили, что клиенты столкнулись в кризисом? — Да. Уже поступает много вопросов. Прежде всего, связанных с отношениями арендаторов и арендодателей. Например, по постановлению правительства РФ от арендодателей требуют предоставить отсрочку по платежам. Но собственник помещения мог, скажем, взять кредит, и банк отсрочку не дает. Кроме того, дать отсрочку федеральной сетевой компаний — это одно, а какому-нибудь ИП, которое, скорее всего, разорится через год, означает, что ты никаких денег не получишь. Как обеспечить, чтобы платеж был внесен хотя бы через год, а может быть, лучше их сегодня выгнать, расторгнуть договор? Еще один момент — все думают, что цены на аренду все равно упадут. И съемщики начинают выкручивать руки арендодателю — а давай снизим цену пополам. Возможно, что цены и правда завышены. Но люди закладывали эти доходы в свои бизнес-планы. Арендодателей многие считают людьми, которые живут прекрасно, этакими рантье, но на самом деле у многих из них есть кредиты, текущие платежи. В общем, здесь без юристов в любом случае не обойтись. Любой торговый центр будет иметь большое количество переговоров с арендаторами. И в конечном счете на все торговые центры юристов может и не хватить. — А институт медиаторов? У нас в Самаре — это распространенная история? — Да, их много, были специальные курсы. Но у нас не все готовы к ним обращаться, думают, что сами договорятся. Посмотрим, сейчас как раз медиаторы могут быть очень нужны, потому что переговоров будет много. — Как чувствует себя ваш второй бизнес — "Шведские дачи"? Есть спрос на аренду загородного жилья на период самоизоляции? — У нас поменялся контингент клиентов. Если раньше это часто были компании, которые арендовали дачу и проводили там дни рождения, например, то сегодня это в основном семьи. Люди на время самоизоляции хотят уехать из квартиры на дачу — это лучше, чем сидеть в четырех стенах. — Ценовую политику вы не меняли? — Мы не повышали и не понижали. Но поскольку теперь никто не работает — тарифы не как в будни, а как в выходные. Проблем с заполняемостью мы не испытываем. — Как человек, который начинал бизнес в начале 90-х и много чего пережил, что можете сказать о текущем моменте? — У меня сосед, которому 70 лет, и он говорит, что никогда не видел карантина. Это наверно главное отличие этого кризиса от тех, что мы уже пережили. Все кризисы, которые мы видели — 1998, 2004, 2008, 2014 — они все были похожи. Этот — другой. Кроме того, что месяц никто не работает, еще и границы закрыты, а этого не было никогда. И некоторые бизнесы остается только пожалеть. — То есть нынешний кризис — он тяжелее, чем все предыдущие? — Я считаю, что самый жесткий был в 2008 году. Я не думаю, что текущий такой же тяжелый, он коснется в основном малого бизнеса. 2008 же год — это про проблемы большого бизнеса, прежде всего. Тогда странные парни, занимавшие миллиарды долларов, ходили и просили денег у государства. И им, конечно, давали. Сейчас у них меньше проблем. А вот малому бизнесу никто ничего не даст, да он и привык как-то ни у кого ничего не просить. — Как считаете, на какой срок это все может затянуться? И от чего это будет в первую очередь зависеть — от коронавируса или от того, что сейчас будет с нефтью? — В обсуждении с моими знакомыми мы говорим, что затянется все до Нового года, ну до осени точно. А насчет эпидемии — у меня мама была эпидемиологом, я представляю себе, что пока не перекроют в одном месте, в других будут заражения. Непонятно только, почему вся страна закарантинена. — А как надо? — У нас же по большому счету вспышка только в столице. И ее почему-то на въезд закрыли, а надо было на выезд. Тогда бы инфекция не расползалась по стране. Но я думаю, там все грамотные и это понимают. Американцы ведь тоже не закрыли Нью-Йорк. Наверное, это невозможно. Если бы у нас вся логистика не была выстроена через Москву, то закрыли бы главный хаб — и все. Ухань же закрыли, никого не выпускали. А так получается, что Самара вся сидит дома, хотя у нас почти нет заболевших. И не только Самара. Но пока не будет ограничен въезд в регион прибывающих из Москвы, я думаю, мы будем получать рост числа инфицированных. — Возвращаясь к экономике. Малый бизнес кого за собой потянет? — Я думаю, что прежде всего проблемы малого бизнеса выльются в безработицу. Людей сейчас на улицу повыгоняют много, и это будет очень заметно. — Но для бизнеса, который переживет, наверное, это хорошо, больше свободных рук и, вероятно, дешевле? — Нет, это хуже, потому что некому будет покупать его товары и услуги. — А что могло бы сделать государство, какие меры, по-вашему, были бы самыми эффективными? — Наше государство — особенное, и оно думает, что запас денег должен быть всегда. И оно, наверное, будет их держать. — А вы бы влили их в экономику? — Ну я же не макроэкономист. Я просто вижу, как происходит в разных странах. Везде несладко, и выплаты в тысячу долларов в Америке тоже не спасают. В Англии сотрудникам закрытых предприятий платят из бюджета зарплату 80 процентов. Но это тоже не спасает. У нас и этого нет. — Вы считаете, что государство должно взять на себя выплату зарплат работникам предприятий, закрывшихся из-за карантина? — Я на государство давно уже не рассчитываю. Теоретически я понимаю, что по-хорошему оно должно было бы поддержать. Практически же я вижу, что это не будет делаться. Но кто знает, времена меняются, может, у нашего государства изменится, и что-то будет делаться. — По вашему мнению, в регионах можно было бы продолжать работать? Там, где нет всплесков заболеваемости. — У нас на самом деле регионы и так сами решают, закрывать предприятия или не закрывать. Но на мой взгляд, да — закрывать надо тот регион, из которого идет распространение инфекции. А тот, который может работать — пусть работает. Но у нас же не закрывают Москву, и тогда изоляция — правильный подход, каждый спасает сам себя. Каждая семья спасает себя. Я смотрю на многие страны — везде разные подходы. Мне нравится шведский. — В смысле пусть какая-то часть населения умрет, но экономика продолжает работать? — У нас руководят политики, а в Швеции, насколько я знаю, этим процессом руководит главный эпидемиолог. Он везде выступает, объясняет процессы. Нет, я не за смерти, но я думаю, что люди все равно будет умирать. — Какие новые возможности в этом кризисе вы видите? — Я вижу, что на место тех, кто закроется, придут люди с новыми силами. Турагентства все умирают, а потом можно будет сделать новые. Как минимум без долгов. Умрут только слабые. Два-три месяца пережить без доходов, если ты опытный бизнесмен, ты должен уметь. Это нормально. Если ты не готов — ты погибаешь, ты рискнул и проиграл. Я давно уже не рискую. — У вас нет желания заняться новым бизнесом на этом фоне? Вернуться, может, в доставку, с которой вы начинали? — Нет. Я думаю, мне хватит подвигов и славы. — А какие рекомендации бизнесу вы дали бы в нынешней ситуации? — Иметь запас денег. Не иметь денег на полгода жизни — это очень дискомфортно. Размер бизнеса должен соответствовать размеру капитала — так это по-другому звучит. Если ваш бизнес слишком большой для вашего капитала, то такие случаи очень быстро вас убивают. — У нас обычно не следят за этим балансом? — Я думаю, так везде, не только у нас. Если в компании есть экономисты, то, может, и следят. В малом бизнесе, конечно, нет. Там, если есть спрос — начинают расти, а потом, если спроса нет или даже просто падение продаж — проблемы. Пока одну ногу не поставил твердо на землю — не переноси вес с нее на вторую. Хорошее правило. Это мой единственный совет, много давать не нужно. — Какие еще уроки можно вынести из нынешней ситуации? — То, что мы не работаем, что дети пробуют учиться онлайн — это дает некоторым отраслям большой толчок. Некоторые вещи станут даже проще. Я думаю, что это печальный, но полезный опыт. И потом, это утрата веры во всемогущество современных технологий. Это важная прививка — люди перестанут верить, что наша медицина способна на все. Поймут, что завтра может быть эпидемия, которая будет еще более страшной и она будет также неудержима. Это воспитывает, конечно.