Никита Хрущев: юзовский старт любителя жизни

Русский подросток в Донбассе Звали его Никита Хрущев, и до 14 лет он жил в селе, пас коров и делал с малолетства трудную работу в поле. А в 1908 году его отцу Сергею Хрущеву надоело гнуть спину над полоской тощей земли, и он, подобно сотням тысяч других крестьян центральных российских губерний, двинулся в Донбасс на заработки. Устроился шахтером на шахту Николая Успенского. На ней в 1902 году произошла страшная катастрофа, стоившая жизни 58 горнякам. Еще два десятка человек умерли на поверхности от последствий отравления угарным газом и травм. Шахта пользовалась дурной славой, поэтому устроиться на нее было проще пришлым, — им-то не сразу говорили, что почем. Таким пришлым стал Хрущев-отец, а через некоторое время и его сын устроился на шахту №31, возле которой потом и жил. Правда, Никита довольно быстро уразумел, где ему лучше, и перебрался на знаменитый юзовский завод Боссе. Там и прошли его первые уроки «умения жить», которыми Никита Сергеевич был славен всю оставшуюся жизнь. Его домик Сегодня в Донецке не сыскать следов жизни в городе одного из самых известных его жителей. Разве что внимательный взгляд отыщет на здании второго корпуса местного технического университета скромную памятную доску, повествующую, что в этом здании учился на рабфаке глава правительства и советского государства товарищ Н.С. Хрущев. Доска неприглядна — давно не крашена, вся в струпьях старой краски. Текст на украинском языке, что должно напоминать о том, что курский крестьянин и донецкий шахтер многие годы возглавлял Советскую Украину. Благодаря этому обстоятельству, а также любви к вышиванке (при Хрущеве в народе ее отчего-то прозвали «антисемиткой») Никита Сергеевич в сознании современных людей слывет «отчаянным хохлом», который потому и Крым из состава РСФСР перекинул в УССР. А между тем, сразу после того, как Хрущев стал первым человеком в государстве, подхалимы в Сталино немедленно отыскали двухэтажный домишко у подножия одного из сотен донецких терриконов, в котором молодой Никита начинал строить свою жизнь. Вряд ли жители этого домика ожидали, что ему выпадет столько внимания. Десять лет сюда водили экскурсии, во время которой рассказывали пытливым комсомольцам, что однажды молодой Никита Сергеевич даже спрятался здесь в печной трубе от жандармов. Главное — чтобы костюмчик сидел Но сначала-то все начиналось иначе, без жандармов. Юный слесарь Никита пристрастился читать. Книжки ему иногда давал заводской мастер Иван Писарев, под началом которого он трудился на заводе. По тем немногим сведениям о нем, которые в своих воспоминаниях оставили родственники и друзья Хрущева, Писарев был из числе тех, кто стоял за профсоюзную борьбу рабочих — надбавку, там, выбить у хозяина, штраф несправедливый отменить, инженера-француза или бельгийца на русского заменить, чтобы работать сподручней было. На все эти шаги нужна была массовка, и Писарев записал в нее Никиту. Но были у него и другие виды на этого парня. Во-первых, он был одним из тех холостяков, кто поглощал домашние обеды в доме Писарева, а во-вторых, засматривался на Фросю, одну из дочек мастера. А их у него было пять. Наконец, молодые люди объявили о своем желании пожениться. Сказано — сделано. Сыграли свадьбу. И Хрущев переехал в большую квартиру тестя в том самом доме, в котором позже будет создан его музей. Иван Писарев взял своего зятя под крыло — «как не порадеть родному человечку?» И вскоре заработки Никиты пошли в гору. По сути дела он стал «рабочей аристократией», как называли тогда высококвалифицированных и высокооплачиваемых рабочих, опору хозяина предприятия. Хорошая сытная жизнь резко контрастировала с той, которую молодой Хрущев знал с рождения. Он решил, что выбьется в люди во чтобы то ни стало. Купил в дом автоматический рукомойник с педалью и пару зеркал. Себе — пару костюмов, один из которых был «на выход». Хотел взять от жизни все Кроме того, правильный слесарь Никита вступил в Юзовское общество трезвости, которые в предвоенные годы как грибы росли по всей Российской империи под эгидой церкви. На основании этого факта родня Хрущева утверждала, что он де и в молодости был непьющим, и вообще — всю жизнь. Ну, к этому мы еще вернемся, а пока дадим слово его сыну, Сергею Хрущеву, который со слов отца и бабушек рассказывал о той поре в жизни отца так: «Начав зарабатывать, отец купил себе велосипед и гармошку, колесил по окрестностям, по вечерам растягивал мехи, на музыку слеталась молодежь, начинались танцы. Самому ему потанцевать удавалось не всегда, он — музыкант. Вскоре отцу наскучило крутить педали, и он приладил к велосипеду моторчик, получился мопед. По нынешним годам — не велико дело, но в начале ХХ века такое казалось почти космическим достижением. Поднакопив денег, купил еще одну диковинку — фотоаппарат, затем приобрел карманные часы (наручных в те годы в Донбассе не знали). Часы тогда не столько измеряли время, сколько являлись знаком перехода на следующую ступень в заводской иерархии». Кстати, да — еще после Великой Отечественной часы специально выдавали перед поездкой машинистам паровозов, часы долго были дорогой наградой. А у юного рабочего из Юзовки они были на заре жизни. О своих тогдашних заработках много позже уже видный партийный начальник Хрущев говорил, что он зарабатывал, если переводить в золотой эквивалент, больше секретаря ЦК ВКП(б). Привирал, конечно, но вспоминал явно со смаком и сожалением. Эта тяга к «качественному» бытию преследовала Никиту Хрущева всю жизнь. Если бы у кого-то возникла мысль, что невероятно представить сегодня такую надобность доказать склонность бывшего главы СССР к жовиальности и примитивному народному гедонизму, он легко отыскал бы доказательство тому в воспоминаниях о бывшем юзовском слесаре. Да и чего стоит одна только его известная фраза пенсионных уже лет жизни: «Власть — она слаще всего, слаще бабы, слаще даже водки». «За пол-литра сделает все» Кстати, о водке и трезвости Хрущева. Да, особо в слабости к «зеленому змию» он замечен не был. В сферах, в которых он вращался, это вообще-то не поощрялась никогда. Но чураться-то выпивки совсем, он тоже не чурался. Обычный был мужик, со всеми приятными слабостями молодых лет. Вот отрывок из письма, написанного одним евреем другому из Юзовки в Одессу. Верней, уже из Сталино. Парню, который в индустриальном институте делил с Никитой общественные нагрузки, надо было выехать на родину к Черному морю. Вот как ситуацию описывал много лет спустя его родственник: «А Миша и говорит — нет. Никак не могу сей час с тобой поехать. Мы с Никитой отпуск на пополам поделили, и первая половина его. Да он едет уже через два дня. Как так, говорит Сёма, а кто такой этот Никита. Никита, говорит Миша, это наш освобожденный секретарь партячейки института. Хороший такой парень Никита, Хрущев его фамилия. Так попроси его сменять отпуска, говорит Сёма. Не, говорит Миша, неудобно мне. Расстроился Семен, пошел в институт и там познакомился со старичком одним. Он вахтер, а раньше был талмудистом не то в Умани, не то в Луцке. Рассмотрел он Сёму и говорит — помогу мол советом. А разве что? — Да вот так, говорит старичок: Без пол-литра не ходи. Это ж Никита, все знают! Бери пол-литра, колбасу, огирочков и иди до него. Домой иди. Вин тоби за пол-литрой все сделает. — А куда ж идти? — Да на Рутченковку пойдешь, а як до шахты 31 добредешь ото оно и будет. И что ты думаешь, Миля? Семен таки пошел, разыскал того Никиту, последовал совету и был вполне вознагражден за это. Они распили одну пол-литру, Никита сбегал за другой, встали из-за стола они уже друзьями. Назавтра Никита забрал заявление об отпуске и отпустил Мишу в Одесу до старика-отца и на откорм». Молодость кончилась В оправдание молодому Никите стоит только сказать, что к тому времени он уже был отцом двух детей, а жена его, Фрося, умерла в 1918 году от тифа. Он прошел через фронты Гражданской войны, руководство крупным промышленно-сельскохозяйственным районом. И даже женился второй раз. Кто бы стал укорять его за любовь к хорошему столу? Через три года двадцатилетняя юзовская жизнь Хрущева подошла к концу. В 1928 году его, 34-летнего партаппаратчика, отправили на повышение сначала в Харьков и Киев, а после и вовсе в Москву. Родился уже всем знакомый Никита Сергеевич Хрущев — один из сподвижников Сталина и творцов Большого террора конца тридцатых годов. Один из тех творцов, кто уцелел в этой кадровой мясорубке. А домик Хрущева исчез за одну ночь после его отставки, последовавшей в октябре 1964 года. Говорят, снесли бульдозерами вместе со всеми экспонатами. Не пожалели даже той печной трубы, в которую сумел залезть очень не хотевший попадаться карателям в руки юркий паренек Никита.