Эксцентричный аристократ жил со львами, гаремом любовниц и восковым Гитлером. Его убил коронавирус

Умер самый эксцентричный английский аристократ — 88-летний маркиз Батский, лорд Александр Тинн. Он жил в окружении львов и жирафов, носил странные одеяния и до глубокой старости держал целый гарем любовниц, дерущихся за право лечь с ним в постель. «Лента.ру» вспомнила его историю. Усадьба Лонглит, где жил лорд Александр Тинн, принадлежала его семье пятнадцать поколений. Это было историческое место: когда-то там ночевала Елизавета I, правившая Англией во времена Ивана Грозного, в библиотеке хранился окровавленный камзол короля Карла I, которому отрубили голову при Кромвеле, а по коридорам, если верить легенде, бродил призрак мертвой жены второго виконта Уэймута. Она не могла упокоиться, пока не найдет убитого мужем любовника. Александр появился на свет в 1932 году, когда хозяином усадьбы был его дед — пятый маркиз Батский, бывший министр и конюший его королевского величества. При нем Лонглит оставался настоящим дворянским поместьем, за которым присматривали десятки слуг. Все пошло наперекосяк во время Второй мировой. Фамильный особняк отдали под эвакуированный пансион офицерских дочерей, в парке разбили полевой госпиталь, а в лесу замаскировали авиабазу. Война закончилась, но прежний порядок так и не вернулся. Лонглит унаследовал отец Александра — чудаковатый лорд Генри Тинн, который был постоянным героем светской хроники. «Он прошел всю войну с уткой на поводке и молился, чтобы падали бомбы», — писала в мемуарах Диана Вриланд, которая была главным редактором Vogue в 1960-е. В действительности, у Генри была не одна, а две утки: Ивонна и Дон Жуан. Он пускал их поплавать в оставшиеся после немецких авианалетов воронки с водой. Пока отец Александра выгуливал уток по линии фронта, мать меняла любовников как перчатки. По ее словам, во всем были виноваты ночные бомбежки. Из-за них ей то и дело приходилось ночевать в гостях, а чем еще в таком случае заняться? После войны Генри тоже завел любовниц и быстро сравнял счет с женой. Супруги не скрывали измен, но жили мирно и почти счастливо. В конце концов, древние стены Лонглита видали и не такое. У одной из бабушек Александра было пять мужей и несколько внебрачных детей, а прадед прославился тем, что под дулом пистолета уложил в кровать с женой двух проституток. По сравнению с ними родители Александра — настоящие ангелы. И все же это была очень странная семейка. «Никакого сна. Джаз целый день. Генри за едой зачитывает 18-летней дочери самые мерзкие фрагменты из "Сексуальной жизни дикарей" Малиновского (и, боже мой, они в самом деле омерзительны)», — вспоминал писатель Ивлин Во, гостивший у них после войны. К тому времени слуг почти не осталось, а особняк пришлось открыть для посетителей, превратив в своеобразный музей, — иначе не хватало денег, чтобы выплатить огромный налог на наследство. Неверность родителей произвела на Александра неизгладимое впечатление. «Они предавали собственные идеалы, — писал он позднее. — Видя их пример, я предпочитал, чтобы мои идеалы были другими. Такими, которые не нужно предавать». В юности Александр носил строгий костюм, коротко стригся и никогда не нарушал приличий. Он окончил Итон, отслужил в армии, серьезно занимался греблей и боксом. Потом был Оксфорд, где Александр возглавил Буллингдонский клуб. До него в нем состояли английский король Эдуард VII и убийца Распутина князь Юсупов, после — британские премьеры Дэвид Кэмерон и Борис Джонсон. Члены клуба собирались на шумные пьянки, громили все на своем пути и уходили от наказания за счет связей, денег и титулов. «Весь смысл был в том, чтобы показать презрение к бедным», — утверждал член британского парламента, которого звали в Буллингдон. В Итоне 16-летний Александр по совету друга отправился во Францию. Оба хотели лишиться девственности и почему-то считали, что там это получится скорее. Поездка напоминала пошлые молодежные комедии, которых тогда еще не снимали, и закончилась полным провалом. До 19 лет Александр о сексе только мечтал, пока армейские знакомые не отвели его к проститутке. От волнения он напился, его ужасно тошнило, а в конце — вырвало. В 1953 году Александр уехал в Париж и поступил в художественную школу. Французов не волновало, маркиз он или виконт, а его деньги не производили на новых друзей ни малейшего впечатления. Александр купил мотоцикл, отрастил волосы и сменил костюм на странную разноцветную одежду, которая, как ему казалось, подобала свободному художнику. Во Франции он стеснялся своего богатства и старался жить так, будто у него ничего нет. Время от времени Александр возвращался на родину, но затем снова ехал в Париж. В одну из поездок он познакомился со своей будущей женой. 16-летняя Анна Дьярмати родилась в Венгрии и приехала во Францию несколькими годами ранее. Отец Анны был математиком в Будапеште, мать писала стихи, а ей самой хотелось стать актрисой. Однажды в кинотеатре к девушке пристал сомнительный тип. Чтобы избавиться от него, она пересела на другой ряд к незнакомому молодому человеку в свитере не по размеру. Это был Александр. Он пригласил ее в кафе, через два месяца она позировала без одежды в его студии на Монпарнасе, а потом перебралась к нему насовсем. Анна признавалась, что поначалу стеснялась показывать любовника подругам: «Он выглядел так, будто давно не ел». Отношения ненадолго прервались, когда Анна уехала в Израиль и шесть месяцев жила в кибуце. После этого они вместе отправились в Южную Америку. Анна и Александр целый год бродяжничали в Бразилии и жили в пещере на Амазонке. Девушка хотела замуж, но не дождалась взаимности. В итоге она бросила Александра и ушла к французскому кинорежиссеру Жильберу Пино. В отличие от Анны, Александр не стремился к браку. Когда желтая пресса пронюхала о его следующем романе, он объявил, что сыграет «антисвадьбу». Антиневестой была 17-летняя модель Таня Дакворт, которая сбежала в Англию с Цейлона, где ее пытались насильно выдать замуж. После церемонии бракосочетания, которую Александр выдумал сам, она переехала в его лондонскую квартиру. «Мы намерены завести детей и вырастить их в своей вере. Она называется деистический гуманизм», — уверял Александр газетчиков. До детей не дошло: вскоре Таня бросила его и уехала в Италию. После расставания она снималась у Феллини, а потом стала журналисткой и писала в Evening Standard. Постепенно Александр начал формулировать собственную матримониальную теорию. «Я убежден, что в европейской культуре моногамное общество сменит полиморфное», — писал он, подразумевая отношения, в которых и у мужчин, и у женщин может быть более одного партнера. С таким подходом супружеская неверность просто невозможна. В 1964 году отец отдал Лонглит Александру, а сам переселился в отдельный коттедж на территории поместья. У него было две страсти: коллекционирование и усадьба, которая его стараниями превратилась в большой бизнес. Вслед за усадьбой, Генри открыл для туристов теннисные корты и стал сдавать напрокат водные велосипеды. Затем в Лонглите появился первый сафари-парк в Европе. Сотни тысяч британцев приезжали туда, чтобы посмотреть на гуляющих по парку львов. Через год ко львам подселили жирафов, потом в озеро выпустили бегемотов, а на остров посадили обезьян. Чтобы приматы не скучали, им купили телевизор. Вскоре после войны Генри увлекся коллекционированием. У него была крупнейшая коллекция предметов, связанных с Уинстоном Черчиллем. Среди прочего, в нее входили две статуи премьер-министра в натуральную величину, наряженные в его подлинные вещи, сигара длиной 90 сантиметров с надписью «Черчилль» и бесчисленное множество чашек, кружек, рюмок для яиц и прочих сувениров с его портретом. Отдельную комнату занимала филателистическая коллекция. «Это самое большое собрание черчиллевских марок в мире, — хвастался Генри журналистам. — Если, конечно, вас волнуют марки. Меня они не интересуют». Получив усадьбу, Александр перебрался в Лонглит и объявил, что полностью посвятит себя живописи. Свои картины он рисовал прямо на стенах и делил на три типа: фантазии, терапии и коконы. Со временем он покрыл росписями 12 комнат, два коридора, две большие галереи и пару лестниц. Ему помогали знакомые сомнительного вида и разнообразного происхождения: один из них был бывшим вором-домушником. После полудня Александр переключался с творчества на водку и наркотики. На большинстве фотографий тех лет он выглядит явно нетрезвым. У Александра была своя коллекция. Время от времени он совершал вылазки на презентации и выставки в Лондоне и привозил оттуда новых девушек для своего гарема. Как правило, в усадьбе одновременно жили не меньше трех или четырех любовниц, которых он называл «женушками». Среди них была актриса Сильвана Энрике, игравшая девушку Бонда в фильме «На секретной службе Ее Величества», модель Ирена Барнетт, китайская художница Чунь Еэ Чан, комедийная актриса Черри Гелхем, работавшая с Бенни Хиллом, бывшая подружка Моррисона и Хендрикса Джо-Джо Лейн и ямайская певица Нола Фонтейн, которая осталась в одном из лонглитских коттеджей до своей смерти в 2015 году. Неста Вин Эллис, автор биографии Александра Тинна, утверждает, что женщины сами бросались к нему в постель. Чем он их брал? Помимо внешности и денег, у него было кое-что еще. Труди Джаггернаут-Шарма, которая 13 лет была одной из любовниц Александра, так вспоминала их первую встречу: «Он вошел с определенным самодовольством, взял с тарелки целую макрель, откинул голову и уронил рыбину в рот. Я была впечатлена». О лонглитских гулянках, незаметно переходящих в оргии, складывали легенды. «Ночью с каждой стороны от него должна была лежать женщина — это был минимум», — писала Эллис. Генри наблюдал за происходящим в поместье с нескрываемым ужасом. Однажды перед обедом он посоветовал гостям спрятать серебряные ложки под стол, пока не пришли друзья сына. В какой-то момент его терпение лопнуло, и он передал особняк и парковые аттракционы младшему брату Александра — Кристоферу. Тот повесил на двери кабинета табличку с надписью «У обаятельного и рассудительного Криса все под контролем» и самодовольно разгуливал по Лонглиту в кожаных штанах, байкерской куртке и ковбойских сапогах. Он знал толк в деньгах, но не любил искусство и называл настенные художества Александра «порнопиццей». В прозвище была доля правды: стены одной из комнат были украшены десятками сношающихся человеческих фигур. Роспись называлась «Камасутра». Отец тоже не одобрял творчество Александра. «Мне современное искусство вообще не нравится, — объяснял он. — Даже Пикассо». Генри предпочитал картины Гитлера, которого считал великим человеком и любил едва ли не сильнее Черчилля. Для сбора новой коллекции он нанял австрийского искусствоведа Питера Яна, в 1930-е годы составлявшего каталог работ фюрера по заказу НСДАП. Первыми экспонатами стали две акварели Гитлера, со скандалом купленные на Sotheby’s в 1960 году. К 1971 году в «гитлеровском» зале Лонглита висели 48 полотен, еще через десять лет — 60. Помимо картин, там хранились первое издание Mein Kampf, очки Гиммлера, снятые с его тела после самоубийства, и скатерть коменданта концлагеря Берген-Бельзен Йозефа Крамера, прозванного Бельзенским зверем. Гвоздем программы была восковая фигура фюрера в полный рост. В 1968 году Кристофер женился. На свадьбу приехала королева Елизавета II, которой тогда было 42 года, а гостям, по слухам, подавали торт с ЛСД. Александр терпеть не мог брата, но невольно задумался о браке. Рано или поздно ему понадобится наследник. А для этого мало «женушек» — нужна законная жена. Александр хотел жениться на Анне. Она по-прежнему жила в Париже и по-прежнему замужем за Пино, но уже подумывала о разводе. Ее мечта сбылась: она стала актрисой, снималась в кино и даже получила определенную известность под псевдонимом Анна Гаэль. Правда, не за серьезные работы вроде роли Нины в чеховской «Чайке», а за постельные сцены в эротическом фильме «Тереза и Изабель». Появление Александра, с порога попросившего родить ему сына, оказалось очень кстати. «Мы договорились, что поженимся, когда она будет ждать ребенка», — вспоминал он. Свадьбу сыграли на третьем месяце беременности. Вместо сына родилась дочь, которую Александр и Анна назвали Леди Ленка. Сын, появившийся на свет спустя пять лет, получил еще более необычное имя — Сиолин. Оно было позаимствовано у малоизвестного короля Кевлина, в VI веке правившего Уэссексом — англосаксонским королевством, на землях которого стоит Лонглит. Дело в том, что в 1970-е Александр увлекся политикой, причем такой же странной, как и все остальное в его жизни. Он возглавлял партию уэссекских регионалистов и боролся за вступление Уэссекса в Евросоюз и создание мирового правительства со столицей в Синае. Партия проиграла несколько выборов и была поглощена социал-демократами, но Сиолин так и остался Сиолином. В Англии Анна заскучала и вернулась в Париж к бывшему мужу. Спустя несколько лет она бросила кино, стала военным корреспондентом и вела репортажи из горячих точек. Мать наведывалась к детям один или два раза в месяц, и поставила условие, что пока она в Лонглите, «женушек» там быть не должно. Александр бывал в имении по выходным, а по будням уезжал в Лондон или на Лазурный берег, где у него была вилла. Большую часть времени Леди Ленку и Сиолина воспитывала няня. Вместо щенка у них был тигренок, а по ночам под окнами детской рычали львы и выли волки. Все это казалось детям совершенно нормальным. Александр не хотел, чтобы его отпрыски росли в окружении богачей и графов. Он отдал их в обычную школу, а сына, когда тот немного подрос, отправил работать уборщиком в местном ночном клубе. По утрам Сиолину приходилось драить туалеты. «Я думаю, он специально дал мне такую работу, — рассуждал он позднее. — Папины слова были: "Не делайте ему поблажек, пусть закаляется"». В 16 лет Сиолин воспользовался деньгами из своего трастового фонда и без разрешения перевелся в элитную частную школу Бедалес, где в разные годы учились Кара Делевинь и жена Виктора Ротшильда. Александр был вне себя, но ничего не мог поделать. Леди Ленка тоже не задержалась в Лонглите и уехала к матери во Францию. После смерти Генри стареющий Александр унаследовал Лонглит и немедленно выгнал из особняка ненавистного младшего брата. В остальном изменилось немногое. Коттеджи по-прежнему кишели «женушками», причем их не становилось меньше. В 1990-е Александр принялся писать их портреты и украшать ими стены спиральной лестницы, которую называл галереей Синей Бороды. Сейчас там висит 69 картин, по которым каждая «женушка» могла определить свой порядковый номер. Тогда же Александр начал рисовать своих предков, к которым причислял Тацита, Вильгельма Завоевателя и шотландского короля Роберта Брюса. В молодости Александр мечтал об идиллической коммуне, населенной его «женушками» и их многочисленными детьми. Не получилось ни детей (не считая Леди Ленки и Сиолина, у него был только один внебрачный ребенок), ни идиллии. Биограф Неста Вин Эллис пишет, что «женушки» ненавидели друг друга, воровали друг у друга одежду и фрукты, порой доходило до рукоприкладства. Александр не вмешивался: ему даже нравилось, что женщины дерутся за его внимание. Чем старше он становился, тем проще было игнорировать их склоки. В последние годы он носил слуховой аппарат, и когда «женушки» начинали ругаться, просто выключал его. В 2011 году один из таких скандалов закончился полицейским разбирательством. Сцепились трое: Труди Джаггернаут-Шарма (та самая, которую впечатлила макрель), ирландская певица Аманда Дойл и украинская знакомая сына другой «женушки». По версии Труди, Аманда напилась, обвинила ее в злоупотреблении пластической хирургией и делала непристойные предложения. По версии Аманды, Труди не верила в ее беременность (и, как выяснится позднее, не зря). Александр посоветовал им разбираться самим и ушел спать. Кончилось тем, что Аманду арестовали за причинение телесных повреждений, а Труди попала в больницу со сломанным носом и от обиды ушла от Александра к знакомому шляпнику. Тем временем Сиолин повторил путь отца, но в обратном направлении. Его бунтарство закончились трагедией: кашмирские сепаратисты взорвали дешевый хостел в Нью-Дели, где он остановился. Под завалами погибли 17 человек, в том числе его девушка и друг. В начале 2000-х Сиолин перебрался в Москву, открыл модный бар с неоригинальным названием Milk&Honey и возглавил девелоперскую компанию, которая собиралась строить сеть недорогих отелей на деньги «ЮКОСа». Он носил строгие костюмы, тщательно избегал скандалов и женился на подруге детства — лондонской дочери нигерийского нефтеторговца, напоминающей одновременно Кейт Миддлтон и Меган Маркл. В 2010 году 78-летний Александр решил уйти на покой, оставил Лонглит сыну и вскоре глубоко пожалел об этом. Сиолин без разрешения демонтировал несколько росписей и велел покрасить белой краской коридор, ведущий к комнате с «Камасутрой». Отец был оскорблен до глубины души, отказался прийти на свадьбу сына и не разговаривал с ним до самой смерти. За него вступился даже Кристофер, сам не выносивший работы брата. «Неважно, нравятся мне они или нет, — сказал он. — Это действительно труд всей его жизни». Александр прожил 88 лет, до последнего старался не меняться и все больше превращался в памятник давно ушедшей эпохи. Он молодился, пил «Виагру» и продолжал носить странные одеяния, когда-то демонстрировавшие его независимость и артистическую натуру, а теперь делавшие похожим на персонажа из любительской постановки «Гарри Поттера». Его матримониальные теории, в 1960-е годы казавшиеся вызовом патриархальным устоям, стали производить обратное впечатление, особенно в сочетании с гаремом дерущихся «женушек». Современность догнала его лишь в самом конце: причиной смерти седьмого маркиза Батского стала коронавирусная инфекция.