Свидетель истории: вологжанка Евдокия Косырева описала в мемуарах события Революции и Великой Отечественной войны

Записями поделилась внучка Евдокии Алексеевны - вологжанка Наталия Соболева. Ее бабушка родилась в 1899 году в семье крестьянина в деревне Илюхинское Тотемского района. Она училась в начальной школе, работала в батраках и, видимо, от природы была очень любознательной. На стыке веков Показательный поступок: в 1917 году Дуня пешком отправилась в Вологду. Она пишет (здесь и далее сохранена стилистика автора): «Мне очень хотелось не только знать, но и видеть Революцию. И я решила идти в Вологду. Капиталу у меня было 3 рубля, сапоги, валенки и две пары лаптей. 110 км до станции Харовская прошла пешком. Потом поездом (который видела впервые в жизни) приехала в Вологду. Первое, что я увидела в Вологде на вокзале, это то, как мужчины и солдаты окружили офицера царской армии и пытались сорвать с него погоны, а он усиленно сопротивлялся и не отдавал их. Меня тогда очень удивило то, что взрослые люди, а дерутся из-за какого-то пусть «баского», но маленького лоскуточка. Я так увлеклась этим зрелищем Революции, что совсем не слышала, как у меня отрезали от котомки валенки, которые я берегла к зиме. Так я осталась в одних лаптях. Как ни интересно было смотреть Революцию, но что-то нужно было есть и где-то жить, и я поступила «в няньки». Затем Евдокия поступила на работу в Книжный музей, окончила вечернюю школу и молочный институт. До войны она успела выйти замуж и родить двух дочек. В 41-м её мужа перевели на работу в НИМИ (Научно-исследовательский молочный институт) в город Пушкин. Туда же, в мае, переехала и Евдокия вместе с детьми. Там и застала её война. «Человеческое месиво» Евдокия Алексеевна описывает эвакуацию из Пушкина в Сибирь и бомбёжки. По её словам, это было «человеческое месиво»: «В первую очередь вывозили школы, детские сады и даже ясли. Матерей с детьми эвакуировали по учреждениям. Перед станцией Мга попали под бомбежку. При приближении немецких самолетов по эшелону объявлялась воздушная тревога и команда: «Покинуть вагоны, рассредоточиться в лесу». А одни женщины, да с детьми, быстро «покинуть и рассредоточиться» у нас не получалось. И когда налетал самолет на эшелон, много людей оказывалось вне вагонов, на совершенно открытом месте. Да и как мы «рассредотачивались»? Посадишь детей вплотную к стволу дерева, прижмешь теснее друг к другу, закроешь своим телом – вот и все укрытие». Из-за бомбёжек, из-за того, что пропускали военные эшелоны, к месту эвакуации ехали долго, страдая от голода, холода и болезней: «Доехали до Тюмени, выявилась новая беда – в эшелоне корь. Эпидемия распространилась очень быстро. Хотя теплушки вроде бы изолированы друг от друга, но на станциях около эвакопунктов, продовольственных ларьков, у кранов с кипятком мы теснились, толкались и щедро делились возбудителями кори и вшами. А завшивели мы изрядно. Известно, что корь страшна осложнениями. А как не быть осложнению, если ребенок лежит с высокой температурой в нетопленной теплушке, когда мороз на улице больше 30 градусов? Осложнение было у всех одно – воспаление легких. Многие не выживали. Сколько мы посеяли детских трупиков вдоль сибирской дороги!» Утрата Только к концу ноября эвакуированные прибыли в Новосибирск. Евдокия Алексеевна пишет: «Нас погрузили на грузовые машины и привезли в поле, где стояло несколько строений. Прежде всего, все наши вещи забрали в «вошебойку», лично у меня почти ничего и не было, всё было проедено в дороге. Потом предложили идти в баню, но раздеться нужно было в каком-то тамбуре, и все то, что было снято, тоже забрали в «вошебойку», а потом уже в баню, в теплую баню с горячей водой!» Чистая одежда, тёплый барак и обед после столь страшной дороги показались райскими условиями: «Я случайно взглянула в зеркало, висевшее на стене, и остолбенела, не могу понять, кто на меня смотрит? Какая-то незнакомая, вроде пожилая, седая женщина, до меня не сразу дошло, что это я, а своё зеркало я в первую очередь обменяла на горбушку хлеба. А было мне 42 года». Медики начали лечить детей, но спасти одну из дочерей Евдокии Алексеевны не удалось: девочка умерла от двусторонней пневмонии: «Там, на бескрайних ледяных просторах Сибири в братской могиле осталась лежать Леночка. Замерзающие от холода, не в силах накормить и обогреть, матери бессильно смотрели, как у них на руках умирают дети». Похоронив дочь, Евдокия Алексеевна всё же смогла найти в себе силы жить дальше. Она устроилась на работу в НИИ города Ялуторовска Омской области. Главный праздник В июне 1944 года Евдокия Алексеевна вернулась на Вологодчину в село Молочное и поступила на работу в школу контроль-ассистентов, а с осени того же года стала преподавателем в школе мастеров маслоделия. Вот как описывает она День Победы: «В 5 часов утра 9 мая я ушла с учениками выгружать дрова из реки. И вдруг во время работы мы слышим в поселке небывалое оживление, шум. Мы все побросали багры, побежали в поселок. На улицах толпы людей, лица радостные, женщины плачут, за долгие четыре года впервые плачут не от горя, а от радости. Совершенно незнакомые люди обнимают и целуют друг друга – кончилась война! Победа! В 7 часов митинг. Несмотря на ранний час на митинге был стар и млад – весь поселок. Каждому хотелось самому услышать эти волнующие слова: «Конец войне, Победа!» Евдокия Алексеевна всю свою жизнь посвятила преподаванию, а перед пенсией какое-то время работала ассистентом на кафедре кормления сельскохозяйственных животных. Её необычный и сильный характер проявился и в хобби. Евдокия Алексеевна с юношеских лет и до последних дней оставалась страстной охотницей. Она была почетным членом Вологодского Общества охотников. Все свое свободное время Евдокия Алексеевна посвящала развитию охотничьего собаководства. Результатом труда всей её жизни стала книга «Лайки европейского севера», вышедшая в свет уже после смерти автора.