Frankfurter Allgemeine Zeitung (Германия): рассказ Белой Лилии

В однокомнатной квартире на третьем этаже многоквартирного дома советских времен постройки на окраине российского города Перми живет голубоглазая и седовласая Лилия Дерябина. Ей 83 года. Когда она рассказывает свою историю, она напоминает генерала, решительно ведущего за собой войско сквозь страх и ужас. Лилии Васильевне пришлось многое пережить, и все трудности она переносила стоически. Так же перенесла и последний удар — в буквальном смысле: несколько дней назад ее в подъезде ударил пьяный сосед. Она провела пару дней в больнице, а потом «выписала сама себя». У Лилии Дерябиной есть одна зависимость: она любит свободу. Четыре года детства у нее отобрала война, причем полтора года девочка провела в немецком плену. Ее рост — всего 1,44 метра, это следствие многолетнего голода в военные и послевоенные годы. Когда ей было семь (или почти семь) лет, Лилию с матерью и младшим братом угнали на принудительные работы в Германию. По данным советского КГБ, опубликованным в 1990 году, это произошло в сентябре 1943 года. Сухие официальные документы гласят, что Лилия Дерябина находилась в лагерях военнопленных в городах Трире и Гёттингене, в апреле 1945 года была освобождена американскими войсками, а 5 июня того же года в Магдебурге — «передана советскому командованию». Через 70 с лишним лет после окончания войны Лилия Дерябина изложила свои воспоминания о времени, проведенном в нацистской Германии, и о возвращении в СССР. Благодаря помощи поддержавших ее активистов воспоминания удалось опубликовать небольшим тиражом. Главное — выжить Лилия Дерябина описала, как в июне 1941 года, когда ей было четыре года, ее семья отправилась в гости к дедушке. Из Владивостока на берегу Тихого океана они поехали в Брянск — на самый запад тогдашней РСФСР. Именно там семью застало нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года. Ее отец был военным и отправился на фронт. «Все верили в скорую победу, думали, что через две-три недели все закончится», — говорит Дерябина. Но в следующий раз отец встретился с семьей уже после войны, и воссоединиться они уже не смогли. В Брянске Лилия своими глазами увидела, как немецкий танк задавил ребенка. С тех пор она больше никогда не плакала и не смеялась, а лишь надеялась, что сможет выжить. Когда семья перестала получать продукты питания от деда, жившего в деревне неподалеку, мать с дочерью и родившимся в декабре 1941 года сыном отправилась туда и увидела, как немцы расстреливают деда, возглавлявшего партизанский отряд. До этого его подвергли жестоким пыткам. Переводчик сказал матери, что ей «повезло», ее не казнят, а дадут возможность искупить свою вину, работая «на благо Рейха». Один из немецких солдат затащил девочку в товарный вагон. При этом Лилия поранилась — она до сих пор не может высоко поднимать правую руку. Где-то на полпути, на территории оккупированной Польши, немцы принялись отбирать детей у матерей. Правда, мать Лилии вовремя заметила это, выбросила какие-то пожитки и спрятала маленького сына в чемодане, а дочь залезла в вещевой мешок. Им повезло — они остались вместе. Трудовой лагерь в Гёттингене Кое-что из того, о чем написала Лилия Дерябина, кажется просто невероятным. Но немецкие историки, занимавшиеся изучением нацистских лагерей в Гёттингене, считают рассказ женщины о времени, проведенном в этом городе в Нижней Саксонии, в целом правдоподобным. Некоторые детали, правда, вызывают сомнения. Они, возможно, почерпнуты из какого-то другого источника и описывают ситуации, типичные для преступлений нацистов. Это не редкость, когда речь идет о воспоминаниях очевидцев: иногда они смешивают то, что пережили сами, с тем, что слышали от других или о чем читали позднее. Да и как может быть иначе, если это рассказ женщины, бывшей тогда маленькой девочкой и получившей к тому же тяжелейшую эмоциональную травму? Мать с детьми все вместе доехали до Трира. О времени, проведенном там, Лилия Дерябина не помнит практически ничего — в отличие от лагеря в Гёттингене. Этот лагерь находился, по ее словам, вблизи «крупной железнодорожной развязки», куда их доставили. Вероятно, это был либо «Лагерь для рабочих с Востока» на Штютценплатц, либо расположенный по соседству лагерь «Маш» в центре города. Дерябина до сих пор помнит, как пленные вставали в пять утра, как их кормили жиденьким супом из свеклы и краюшкой хлеба, и она без конца испытывала голод. Ее мать работала по 12-14 часов в день в мастерской вагоноремонтного завода. Она помнит, как ее брат, которому тогда было два с половиной года, сказал надзирателю по-немецки: «Папа, я хочу есть!», а тот в ответ бросил ему кусочек хлеба, а потом пнул, и мальчик в буквальном смысле полетел по воздуху. После этого ее брат почти три месяца не мог говорить и потом всю жизнь заикался. Седые детские волосы Лилия Дерябина описала также, как ее мать помогла молодым узникам избежать насильственного призыва в так называемую Русскую освободительную армию бывшего советского генерала Андрея Власова, воевавшего на стороне Германии против Красной Армии (впрочем, в Гёттингене не подтвердили, что генерал, объявленный предателем и казненный в 1946 году в Москве, посещал город). За это кто-то написал на ее мать донос. Когда она даже под пытками отказалась говорить (если я в чем-то признаюсь, то умрут спасенные мной мальчишки, да и меня они тоже убьют, сказала мать), они схватили ее дочь. В подтверждение Лилия показала шрам от раскаленного железа на груди, искривленную фалангу правого мизинца и вырванный ноготь. От пыток она, по собственному признанию, потеряла сознание и пришла в себя лишь позднее — уже в лагере. Другие узницы помыли истерзанной девочке голову и срезали волосы. Вскоре выросли новые — совершенно седые. Дерябина назвала свою автобиографию «Белая Лилия» — это было ее детское прозвище. Кроме того, она поведала, что ее мать спасли «монашки». В монастырь, где за ней ухаживали после пыток, переехал тогдашний католический госпиталь, в котором работали «сестры милосердия». Какая-то «тетя Анна», вероятно, работавшая в госпитале, на некоторое время даже взяла ее к себе домой — это был настоящий дом с небольшим ухоженным садиком. Матери и этой женщине, «благодаря которой я осталась в живых», Лилия Дерябина посвятила свои воспоминания. Чистить котлы и обезвреживать бомбы В восемь лет Лилия работала на вагоноремонтном заводе, где ее обязанностью было чистить котлы паровозов от сажи. До сих пор у нее функционируют лишь три четверти легких. Когда она начала кашлять, мать велела ей спрятаться под матрасом. Надзиратель с овчаркой обнаружил ее, но пощадил и даже несколько раз давал ей немного хлеба. Как-то зимой, уже в Перми, сидя за обеденным столом, накрытом скатертью с нарисованными на ней цветами, Лилия Дерябина рассказала, что позднее даже несколько раз каталась на этой овчарке и ела фарш из ее миски. Есть доказательства описанной Дерябиной воздушной атаки ВВС союзников в новогоднюю ночь 1945 года. Тогда были убиты 39 узников лагеря «Маш» и лагеря на Штютценплатц и семь немцев. Лилия Дерябина подтвердила рассказы очевидцев: узников из СССР заставили обезвреживать (или взрывать) неразорвавшиеся бомбы, и многие из них при этом погибли. Кроме того, она описала убийство узников в газовых камерах незадолго до освобождения лагеря весной 1945 года. Впрочем, рассказов других узников или историков, подтверждающих это, нет. Еще, по словам Лилии, она, девятилетняя тогда девочка видела, как по ночам с территории лагеря вывозили трупы погибших узников. Возвращение в Россию После освобождения американскими войсками и решения матери вернуться на родину страдания Лилии, однако, не закончились. Дело в том, что Сталин считал узников нацистских лагерей и военнопленных, а также членов их семей предателями и врагами народа. Люди, сумевшие вернуться из немецкого плена, подвергались различным наказаниям и оказывались в изоляции. Поэтому Дерябина решительно не понимает распространенную в нынешней России точку зрения, что Сталин был «отцом победы». Ярлык «предательницы» долгое время мешал ей рассказывать о том, что она пережила в годы войны. Несколько десятилетий после войны она терпеть не могла немецкий язык. Семье Дерябиных тоже пришлось пройти через «фильтрацию» со стороны сталинских спецслужб. Ее матери однажды кто-то сказал: «Радуйся, что была в гестапо, а иначе тебя бы отправили на север» — в ГУЛаг. Мать надеялась вернуться во Владивосток и устроиться там на работу, но добраться удалось только до Иркутска: чтобы ехать дальше, нужно было специальное разрешение, ведь война с Японией еще продолжалась. За этим последовала борьба за выживание посреди сибирской зимы, борьба за кров, еду, одежду. Постоянно приходилось стоять на морозе в очередях. Новая встреча с родными Из Иркутска семья переехала в Удмуртию, снова на запад от Урала, — там жил брат матери. Ему рассказали, что вся семья погибла еще под Брянском. По этой же причине отец Лилии снова женился. У нее осталась фотография с отцом, сделанная в 1946 году: она стоит на стуле и достает ему до плеча. У обоих при этом словно застывшие лица. По ее словам, он приветствовал ее так: «Ты чего такая бледная?» С ним было еще холоднее, чем с мамой, говорит Лилия. До войны мать Лилии была экономистом и руководила рестораном. Но после войны из-за немецкого плена она смогла устроиться только уборщицей в столовую. «Советское правительство не доверяет бывшим пленным» — таков был стандартный ответ. К голоду прибавился еще и страх. Дочь ходила в темноте через кладбище и боялась не мертвецов или бандитов, а милиции, которая в любой момент могла арестовать маму, потому что та приносила ей объедки, остававшиеся после посетителей столовой. В таком случае Лилии с братом пришлось бы отправиться в детский дом. Девочка рано научилась шить. Чтобы избавиться от ревматических болей в ногах, Лилия вставала на муравейники: муравьиная кислота считалась снадобьем от этой болезни, но в аптеках ее было не достать. После смерти Сталина в 1953 году в Перми, куда успела переехать семья (тогда этот город назывался Молотовым в честь сталинского наркома иностранных дел), стало известно, что в одном из районов освобождается жилье в бараках, где раньше размещались заключенные. Семья Лилии была очень рада, получив небольшую комнатку в таком сарае с печью и обеденным столом. Там она прожила много лет — без водопровода и с туалетом в деревянной будке во дворе. Последствия прошлого Прошлое снова и снова настигало Лилию Дерябину. По совету декана она умолчала о плене в Германии, чтобы поступить на юридический факультет университета. Еще через несколько десятилетий, когда она уже давно работала юристом на крупном предприятии военно-промышленного комплекса в Баку, один человек из КГБ посоветовал ей переписать автобиографию в анкете со словами: «Хочешь, чтобы мы тебя уволили?» Лилия вышла замуж, но не смогла выносить ребенка — у нее случилось несколько выкидышей. Во время пыток в Гёттингене ее били плеткой и повредили почку. Почку она, по ее собственным словам, вылечила, занимаясь йогой, но тогда рожать было уже поздно. Муж бросил ее, потому что хотел детей, а она не могла родить. Впрочем, сострадание ей неприятно: «Когда мне плохо, я не хочу, чтобы люди видели это. Я всегда всего добивалась сама». Со времен жизни в Баку у Лилии Дерябиной осталось несколько фотографий: на них на фоне озер и гор стоит элегантная женщина с каштановыми волосами и в сшитой собственноручно одежде. Она описала целый ряд событий, свидетельствовавших о ее конфликте с бывшим главой Азербайджана Гейдаром Алиевым. В результате его мести она осталась в Баку без документов и квартиры. После участия в программе на российском ТВ, на которой люди ищут друг друга после многих лет разлуки, ей в 2004 году удалось вернуться в Пермь. За два года до этого умерла ее мать, а вскоре за ней — и младший брат. По ее словам, они никогда не обсуждали время, проведенное в лагере, хотя оно оставило в них след на всю жизнь. Лилия продолжает борьбу Лилия Дерябина работала до 80 лет и до недавнего времени владела небольшим магазином «секонд-хенд». Большую часть денег, на которые она несколько лет назад купила небольшую квартиру, она получила по суду, выиграв дело против властей города, пытавшихся оспорить ее право собственности. На бумаге участники войны и приравненные к ним узники немецких лагерей имеют право на жилье, но в действительности мало кто решается на борьбу за свои права. Но Лилия Дерябина не побоялась этого и не позволила себя запугать. После этого одна из городских газет выпустила статью под названием «Узница концлагеря победила чиновников». Теперь у Лилии Дерябиной есть новая цель: вернуться в Гёттинген, чтобы, по собственному признанию, освободиться от кошмаров прошлого. До недавнего времени казалось, что ее мечта воплотится: власти Гёттингена пригласили Лилию посетить город в канун 75-й годовщины окончания войны. Но потом пришло сообщение, что из-за вспышки коронавируса поездка переносится на более поздний срок. В квартире в Перми женщине живется хорошо, но скучновато. Ведь все сейчас сидят в самоизоляции, и она не может принимать гостей.