Сэлинджер с примесью Маркса и Фейсбука
Отголоски мировых литературных сенсаций звучат в России глуховато. Вот любопытный роман, который стал очень обсуждаемым и премируемым в англосаксонском мире. Забавно сравнить его с «50 оттенками серого», который был почти обязательным чтением для подростков и не только. В том числе и в нашей стране… Но с этой книжкой, кажется, ничего подобного не происходит, хотя тут тоже «про секс». Писательница признается, что кумиром её юности был, например, Сэлинджер. Я читал книги на английском, включая этот роман, язык которого достаточно прост. За исключением нечастых вкраплений редких слов «высокого английского». Так что книжку можно советовать студентам, которые мечтают выучить что-то про грамматику, жизнь и науку страсти нежной и не очень. Казалось бы, обычная «женская литература». Но не всё так просто. Из нескольких доступных в сети интервью (которые, кстати говоря, очень любопытны и станут прекрасным гарниром к книге) мы узнаём, что писательница ни много ни мало «марксистка». Что «гендер» и «класс» становятся теми очками, через которые она пристально рассматривает окружающую реальность. На фоне одного из её интервью в очаровательном окоёме на заднем плане плавала яхта. Не наших олигархов, а крохотная. Возникает интереснейший вопрос: что тут настоящее? Где поза, а где позиция? Есть ли они вообще, если различимы. И вообще, «всех марксистов не перемарксишь, не перевымарксишь». Как можно было бы заметить в скороговорке. В России с её былым соцреализмом думать о таком варианте смс-марксизма по меньшей мере забавно. Желающие легко выйдут на множество споров (иногда почти с матом) сторонников левых движений, мол, кто на свете всех левее. Что можно сказать про эту прозу? Прежде всего, это изящество прекрасного образования. Более того, за всеми этими «смартфонами», «тусовками», «полиамурами», «циститами», «потерянными девственностями», «колледжами», «имейлами» etc скрываются почти что модели и образы английских романов викторианских времён. Не случайно эпиграф в книге отсылает нас именно к ним. В этом и парадокс, что, в отличие от большинства авторов «популярной прозы», в данном случае писательница очень хорошо образована. В том числе литературно. Игра тут в том, как это скрывать, как притворяться «простой» и «уличной». Легко читаемой. В английском сленге есть даже особый термин street cred (credibility), то есть умение получать статус и доверие среди «простых людей улиц», которое часто связано со скрытием своих раздражающих «классовых привычек». Писать нужно так, чтобы в каждой подворотне читали. Пусть даже в Англии они, казалось бы, чуть чище. Интересно подумать про бестселлеры как умение завоевать любовь многих. Пусть стиль писательницы скрыто несёт в себе и надменность наблюдателя, и сдержанную и умную иронию. Главной чертой этого стиля является восторженное внимание к повседневности, пиршество обыденности, очередная попытка «реабилитировать маленького человека». Интересно, что писательница училась в Дублине, где Джойс тоже боролся (совсем другими способами) за сложность маленьких людей. Хотя в России вроде бы такой нужды особо не наблюдается, здесь все знают, из каких шинелей мы вышли, и даже догадываются, куда именно идём. В какое светлое будущее. Каждый к своей яхте и футбольному клубу. К своей норме. Формальный сюжет книги — это история отношений двух подростков и их взросления. Среди прочего интересного в интервью писательница признаётся, что до конца книги не была уверена, как именно она должна закончиться. И тут уже звучит почти Пушкин с его удивлением по поводу поступков Татьяны из «Евгения Онегина». В романе, возможно поэтому, и такая структура, почти новелльная, не очень большие главы, где события развиваются вполне свободно. Даже если события эти «маленькие» вроде первого поцелуя. Что ещё можно сказать про эту прозу? Проза такого рода должна быть наполнена «символами времени», брендами. Герои называют свои любимые фильмы и книги, например. Это неминуемая логика «бестселлера», когда автор вынужден привязываться к познаваемому, бродить по сезонному актуальному ландшафту имён, хитов, отсылок, поводов для размышлений, «знаков времени». Пелевин часто любит это в своих романах. Хотя в данном случае перед нами всё-таки не «постмодернизм», по крайней мере, не столь явный, что уже интересно. Да и вообще интересная книга, тем более интересная, что автор признаётся в интервью, что уже отошла от позиций «феминизма» и считает, что никаких «независимых женщин не бывает, ибо мы все постоянно находимся во взаимозависимостях». Примерное цитирование. Жизнь подростков всегда драматична. Россия последние годы занимает лидирующие строчки по уровню подростковых самоубийств. Не очень сложно понять, почему. Потому что и без того ненужные никому люди становятся ненужными совсем. Этот роман, разумеется, более спокойная версия отчуждения. Западная. Из общества благоденствия. Хотя бы относительного. Но вопросы лицемерия, морали, религии, культуры, любви и секса (так и хочется сказать «психологии семейной жизни») звучат не менее отчётливо. В другом своём романе писательница часто цитирует электронную переписку и чаты. Словно бы это новый виток эпистолярных романов прошлого. Что меняется, а что остаётся в форме романа? Здесь интересно параллельно познакомиться с размышлениями о романном мастерстве Милана Кундеры. Молодая писательница даёт свои варианты ответов. Ей можно только позавидовать. Она декларирует «нежелание зависеть от литературных наград», но в большом количестве их получает. Хочет бороться с капитализмом, но пишет бестселлер. Но, в конце концов, она молода и счастлива. А что ещё надо. Купившись на обилие чатов и имейлов в её прозе, я даже вступил почти в её фан-клуб и написал письмо с просьбой об интервью. Но мне никто не ответил.
