12 часов за колючей проволокой: как я работала начальником отряда в женской колонии

Я – начальник отряда в женской колонии. Точнее, сразу двух. У меня около 100 подопечных. Всех я знаю по имени и отчеству. Знаю все их проблемы. На один день журналист портала KOTROMA.TODAY Мария Роганова примерила форму майора, провела один день в качестве начальника отряда женской колонии в Прибрежном, и рассказывает, что из этого получилось. Берцы, бушлат и хорошая память В женскую колонию мы приехали около 11 часов. Я отдала паспорт и телефон (пользоваться им в колонии категорически запрещено всем сотрудникам), получила взамен пропуск. Меня переодели в форму майора — камуфляжные штаны, куртка, берцы, бушлат с погонами, шапка и даже кашне – для тех, кто не знает – это шарф. Было очень тепло. В новой форме было сначала непривычно. Но бушлат — очень теплый. После этого мы отправились в пункт досмотра. Там симпатичная женщина в форме специальным прибором проверяла, не принесла ли я чего-то запрещенного. С собой у меня был только блокнот, поэтому ничего страшного у меня не обнаружили. Потом разрешили попробовать воспользоваться прибором мне. Для проверки мне дали одного из самых серьезных сотрудников колонии – замполита. Я проверила все, как надо – одежду, обувь и даже шапку. Тоже ничего не нашла. Ничего незаконного у замполита не нашла. И вот мы направляемся на инструктаж. Заместитель начальника колонии Наталья Логинова рассказала все, что нужно знать начальнику отряда. Например, имена, фамилии и отчества всех осужденных. Я, если честно, никого не запомнила. Рассказали правила поведения, и мы отправились в сам отряд. В этот день все было по-настоящему. Многие осужденные, по-моему, даже и не поняли, что я журналист – вели себя со мной, как с новым начальником отряда. Пицца и стиральная машина В отряде №6 нас встретила дневальная. Это одна из заключенных – миловидная девушка с большими глазами. Кстати, большинство осужденных, как мне показалось, очень хорошо выглядят – все с макияжем, прическами. Если честно, заключенных мы представляем совсем не так — если бы я встретила их на улице, в жизни бы не подумала, что в их жизни была колония. Все кровати должны быть одинаково заправлены. Лежать на них можно только ночью, а также тем, кто болеет, либо нес ночное дежурство. Мы направились к спальне. Спальня пустая, все кровати одинаково заправлены. Только на самой дальней спит женщина. «Кто это?» — поинтересовалась я. Наталья сказала, что эта женщина – дежурная. Она всю ночь сидела и смотрела за обстановкой, поэтому ей положен сон с 6 утра до 15 часов. Остальным осужденным лежать на своих кроватях запрещено режимом. Отбой – в 22 часа, подъем – в 6 утра. У всех спальни похожи на армейские, да и распорядок — дня тоже. В тумбочках можно хранить только самое необходимое. Но вернемся к спальне. Я, как начальник отряда, должна проверить тумбочки. Заглянула в несколько, раз положено, но ничего запрещенного не нашла. Идем на кухню. Девушки рассказывают, что приготовили пиццу – в лаваш добавили начинку, а продукты купили в магазине. В магазине, кстати, неплохой выбор. Холодильник тут забит едой. Говорят, что в женскую колонию можно приносить посылки без ограничения по весу. Но и женщин в отряде много — 56. Поэтому и продуктов так много. У каждой женщины есть вот такой мешок с личными вещами, которые нельзя хранить в тумбочке. У некоторых таких мешков — по три. После этого девушка повела нас на склад. Здесь хранятся вещи осужденных, которые нельзя держать в тумбочке. А держать в тумбочке нельзя ничего, кроме пачки сигарет, книги и лекарств. Так что на складе лежат целые тюки. Каждый – должен быть не больше 50 килограммов. К каждому тюку прикреплены неудачные фото женщин (как с ориентировки), информация с их датами рождения, началом и окончанием срока, а также список вещей, которые лежат в тюках. Еды в холодильнике много. Женщины пытаются готовить что-то вкусненькое. Мне предложили проверить один из тюков на выбор. Начальники отряда делают это раз в неделю. Я долго собиралась с мыслями, потому что копаться в чужих вещах мне совершенно не нравится. Но раз уж я решила полностью вжиться в образ – взяла один из тюков. Количество вещей в нем указано не было, что является нарушением. Лежали там полотенце, детектив, мыльница, а еще жевательные подушечки в целлофановом пакете. Они в списке указаны не были. Так за 5 минут я нашла сразу два нарушения. Железных кружек здесь, кстати, не бывает, как и решеток. Но со склада я не ушла – посмотрела на сроки и статьи женщин. Большинство – за наркотики. Здесь есть душевая кабина и стиральная машина. Дневальная повела нас в ванную. Это огромное помещение с двумя душевыми кабинами, туалетами и раковинами. Стоит здесь даже стиральная машина. Низ у одной из душевых кабин немного отваливался. «Мы сегодня вечером починим», — пообещала дневальная, подпирая отвалившуюся железку ногой. Тут замначальника колонии сказала, что у женщин хотят забрать стиральную машину, потому что они тратят много воды. Дневальная сурово ответила, что все у них по графику – стирают с 17.00 до 21.30. Моются тоже. Дневальной тут тоже приходится несладко – за все косяки, если что, придется отвечать ей. 20 лет одиночества После этого с отрядом №6 мы распрощались. Дневальная громко доложила отряду №4, что проверка направляется к ним. Отряд №4 – образцово-показательный. В отряд попадают женщины, которые хорошо себя ведут и работают. Помещения тут отличаются, а спальня и вовсе похожа на недорогую гостиницу. Также здесь разрешено больше свиданий. Все постельное белье должно быть проштамповано. Проверять это должны дневальные. Самым ответственным шагом в этом отряде у меня был прием граждан. Осужденные обращаются к начальнику отряда по любым вопросам – узнают про режим, спрашивают разрешение на что-то, показывают фотографии детей и просто изливают душу. Именно по последнему поводу ко мне на прием и пришла дневальная. Назовем ее Катя — высокая стройная красивая блондинка. Всё было по-настоящему — даже табличка на кабинете. Выяснилось, что этой миловидной красавице уже почти 50, а сидит она здесь уже…12 лет. Осталось еще 8. Надеется на досрочное освобождение. Катя попала сюда, когда ее сыну было 2 года, а дочери – 14. «Я не знаю, как быть с сыном. Ему в мае 13 лет, воспитывает бабушка, ей 74 года. Бабушка жалуется, что никак не может с ним совладать. Она ему все запрещает, а я все разрешаю», — спрашивает Катя. Осужденные изливали мне душу. Бабушка с внуками живет в Новосибирске. Сын видел маму всего один раз в жизни, но постоянно созванивается с ней. В колонии разрешено пользоваться телефоном 15 минут в день. Дочь с мамой не общается и ни разу не приезжала. К Кате вообще больше никто не приезжает. «Сын должен был родиться в мае. А в апреле у моего мужа, которому тогда было 29 лет, обнаружили последнюю стадию онкологии. Он «сгорел» за 26 дней, так и не увидев сына. Я осталась с двумя детьми и долгами», — рассказывает женщина. Суд назначил ей 20 лет колонии за организацию банды по распространению наркотиков. Это один из самых больших сроков. «Им выговориться надо» Начальники отрядов знают истории всех осужденных. Некоторые женщины рассказывают чистую правду о себе, некоторые выдумывают часть своей биографии. Но начальникам все равно приходится слушать длинные рассказы и давать советы. «А есть лимит по времени на прием одной осужденной?» — спрашиваю я у одной из начальниц отряда. «Нет, конечно. Неужели я их выгонять буду? Им выговориться надо», — ответила она. На улице сыро, холодно и идет дождь. Сейчас должно быть построение. Мне нужно было называть фамилии осужденных, а они делать шаг вперед и называть имя и отчество. Но в мой приезд женщин пожалели из-за непогоды. На плацу грязно и промозгло. Это осужденные-рецидивистки. Некоторые из них еще очень молоды. «Они ведь сейчас ругаться начнут, что в такую погоду их вытащили», — сказала одна из сотрудниц колонии. Но построение я все-таки видела. У женщин-рецидивисток – тех, которые в колонии уже не первый раз. Они, как мне показалось, действительно ведут себя как-то агрессивнее. Здесь пекут очень вкусный хлеб. Сейчас у них есть проблема – закрытый спортзал. Когда мы сопровождали этих барышень на обед, одна из них долго упрашивала своего начальника отряда открыть ей, наконец, спортзал. «А кто вас туда сопровождать будет? Руководство колонии боится, что вы все там разгромите», — ответила заместитель начальника колонии. «То есть, одним можно, а нам нельзя? Посмотрите вообще, в каких мы условиях живем. Как в бутылке!» — возмущалась осужденная. «Нет, и в тех отрядах, и у вас есть такие женщины, которые не очень бережно относятся к имуществу колонии. Но насчет спортзала мы подумаем», — пообещала Наталья. Похожих поделок в колонии очень много. Женщинам тут сложно без любви и мужчин. Вообще в колонии женщины много чему учатся. Кто-то поделки делает, кто-то шьет. Многих дисциплинирует режим. Странно звучит, но некоторые родственники благодарят сотрудников колонии, говорят: «Мы теперь хотя бы знаем, что она у нас не по улицам шатается, не колется и не спивается». Говорят, что некоторые даже выглядят лучше – режим в колонии оказывается у них более здоровым, чем на свободе. Пропадают мешки под глазами, фигура становится более женственной. Трясутся руки Осужденным очень сложно привыкнуть к свободе после долгих сроков. Мне рассказали про одного мужчину, который отсидел 20 лет, и за несколько месяцев до освобождения его отпустили в отпуск. Так вот, он врезался в раздвигающиеся двери в торговом центре, когда увидел кассы самообслуживания в магазине, испугался и убежал. Он ничего этого не видел раньше. Охрана следит за поведением осужденных. В журнале записываются все нарушения. Пока мы ждали замполита, к одной из начальниц отряда подошла осужденная. У нее тряслись руки. Она попросила подписать обходной лист. «Что руки-то у тебя трясутся?» — спросила начальник отряда. «Так, освобождаюсь», — сказала дрожащим голосом женщина. Она провела в колонии почти 7 лет. Тоже за наркотики, как и большинство. Мужчины и коты Колония есть колония, и женщинам, похоже, не хватает мужского внимания – один из отрядов даже кота в честь нового сотрудника-мужчины назвал. Мужчин здесь мало, при этом женщины почти всегда при макияже. Осужденных здесь, кстати, отпускают в отпуск на 12 рабочих дней. Да, они спокойно могут уехать домой – если не нарушают режим. Правда, перед этим нужно пройти много согласований и дать клятву перед другими осужденными. Эта клятва здесь – самое значимое. Потому что, если что, у других осужденных отпуск будет под вопросом. Эта книга лежала в тумбочке у болеющей женщины. Все книги тут должны быть проштампованы. «Я когда в первый раз отпускала осужденную в отпуск, у меня сердце бешено билось. Она должна была мне отзваниваться в определенное время по вечерам. А тут не отзвонилась. Я места себе не находила, ночь не спала. Но она все-таки сообщила, что все хорошо. Вернулась вовремя», — рассказывает начальник отряда Наталья. Женщины до последнего надеются на досрочное освобождение, чтобы вернуться к обычной жизни. Мой рабочий день в колонии заканчивался. Мы сидели в кабинете психолога. И мне сильно захотелось обратиться к ней за помощью. Потому что работа – психологически очень тяжелая, как будто сам находишься за решеткой. Я думала о судьбе одинокой Кати, которой сидеть 20 лет, о человеческом выборе и поломанных судьбах — даже один день в колонии исключил меня из жизни почти на неделю. Не зря начальники отряда частые гости психолога, иначе, мне кажется, от количества людских бед можно сойти с ума. Когда-то в детстве, когда я проявляла не лучшие стороны своего характера, некоторые родственники шутили, что моя идеальная работа – надзиратель в тюрьме. Кажется, такого наказания я не заслужила.