«Я матерый извращенец: когда сверстники заслушивались «Кино», я предпочитал Вивальди» — Сергей Демченков ...

Мы активно следим за тем, как развивается ситуация вокруг «него». Новости о «нем» звучат из каждого утюга. Однако с нашими героями мы говорим о другом. Ради этого даже составили «черный список» слов (пожалуйста, не заглядывайте сюда), которые упоминать нельзя. А за основу беседы взяли шесть тем из пьесы Евгения Гришковца «Сатисфакция». Там мужчины соревнуются, кто кого перепьет, и, кажется, говорят о важном. «Мороженое» «Беседовать о мороженом – задача не из легких. У меня все просто: я его люблю. Но ем очень редко. По двум причинам. Во-первых, я склонен к разного рода простудам, а мороженое – это риск подхватить какой-нибудь ларингит. А во-вторых, после того как я сбросил 36 килограммов и пока благополучно удерживаю эти показатели, стал тщательно смотреть все, что написано мелкими буквами на упаковке. Кстати мороженое не самый калорийный продукт. Печенье куда страшнее. Я понимаю, если захочу съесть «мороженку», то придется потом основательно выложиться на тренировке. Если судить обо мне по тому, какое мороженое я люблю –то человек я скучный и незамысловатый. Люблю простой пломбир или эскимо, без всяких наполнителей, джемов, йогуртов и варенья. «Первые деньги» Свои первые деньги я нарисовал. В детстве во мне были задатки Сергея Мавроди, но они благополучно сочетались с полнейшим идеалистическим настроем, поэтому для общества я оказался безопасен. В третьем классе я нарисовал первую купюру и раскрасил ее цветными фломастерами. Начинал я по мелочи – с 5-10 рублевых банкнот. Потом мои аппетиты разрослись. Я начал производить уже 5-10-тысячные номиналы. Даже инфляция не поспевала за моими темпами. Через месяц я создал купюру в 1 миллион рублей. Она была большая и очень торжественно раскрашенная. Кто-то в детстве болеет ветрянкой и корью, а я переболел страстью к финансам. С тех пор большого интереса к зарабатыванию денег я в себе не обнаруживал. Первые настоящие деньги я заработал уже в студенчестве. Это была стипендия. А на 4 курсе я получил уже именную стипендию за успехи в научной работе. Помню шел по городу, такой гордый собой, ощупывая в кармане эту пухлую, как мне казалось, пачку купюр…И на остановке «Голубой огонек» я увидел нищего, который, видимо, вел со своей супругой какие-то денежные расчеты, давал ей на текущие расходы... В его руках была пачка раза в четыре толще моей. Тогда мои представления о больших деньгах немного изменились (смеется). «Дети» У меня нет детей. Я все делаю неправильно. Нормальные люди болеют ветрянкой в детстве и женятся в 20-25 лет. Я и ветрянкой переболел уже в зрелом возрасте и женился в 37. Хотя с будущей супругой был знаком еще с первого курса университета. Чтобы понять, что мы и есть друг для друга те самые половинки, понадобилось всего 20 лет. У нас есть кот Тимофей. Это ребенок в нашей семье со всеми детским правами и повадками. Когда Тимофею не нравится еда, он начинает с трагическим видом есть кошачью траву. Это такое вегетарианское блюдо. Но он его использует только, чтобы просигнализировать нам – я изголодался. А если и травы нет, то с тем же скорбным видом кот начинает усердно нюхать пол и слизывать с него пыль. Ребенок – ребенком. С настоящими детьми – школьниками, дошкольниками я почти не общаюсь. По работе мне приходится иметь дело со студентами. Так вот – это не дети. Хотя сейчас возрастные планки сдвинулись. Во времена Александра Сергеевича и Михаила Юрьевича сорокалетнюю женщину могли запросто назвать старухой, а мужчину пожилым. А в наших вузах мы с женой до сих пор числимся молодыми преподавателями, хотя скоро будем «ягодки опять». Я сочувствую учителям. И восхищаюсь их терпением и педагогическим тактом. Мне доводилось работать в школе – там очень непростой контингент для общения. И даже если отношения хорошие, доверительные – это требует таких эмоциональных затрат… «Друзья» Я согласен с писателями 18-го столетия – дружба одно их святейших и лучших наших чувств. Родственников нам предопределяет судьба, и порой эти связи становятся для нас оковами, тяготят нас. А с кем дружить – мы выбираем добровольно. У меня много приятелей, но другом могу назвать только одного человека, как бы пафосно это ни звучало. Мы в любой, даже самой отчаянной, ситуации готовы подставить плечо друг другу, но надеюсь нам никогда не придется проверять это на практике. «Одиночество» Одиночество – естественное для меня состояние. Я большой социофоб, и социальные контакты даются мне с трудом, иногда даже в результате серьезного внутреннего преодоления. Год назад я 10 дней провалялся в больнице. Это были очень тяжелые 10 дней. И дело даже не в болезни. Сложнее всего было постоянно находиться в комнате с шестью посторонними людьми без права на уединение. Любые коллективные мероприятия – походы, пикники, шашлыки – мне нравятся, если они четко расписаны от сих до сих: приехали, потусовались, домой. В клуб своего одиночества я, естественно, включаю жену и кота. С этими людьми (Тимофей для меня тоже «людь») мне абсолютно комфортно в любой ситуации, и не нужно уединяться в крепость своего духа. «Музыка» Вы уже, наверное, догадались, что я матерый извращенец. Когда мои сверстники заслушивались «Машиной времени» и «Кино», я предпочитал пластинки с музыкой Вивальди и Баха. Меня никто к этому не принуждал. Это все по доброй воле. Честно. К року я и сейчас остаюсь равнодушным. С музыкальной точки зрения он меня не привлекает. Разве что тексты… Я и в классике довольно придирчив. Мне ближе всего музыка барокко, итальянцы 18 века. Для меня это прекрасный фон – не отвлекает и не рассеивает. В музыке я ценю возможность эмоциональной эмпатии, когда звуки накладываются на струны души и мы резонируем в одной тональности Музыка не способна выдавить из меня слезу, я скорее разрыдаюсь от любовной сцены в дурацком фильме. Читайте другие материалы проекта: Арсен Пономарев: «Если мы напились и не поубивали друг друга, значит мы, скорее, друзья, чем враги». Марк Гринберг: «У психиатра мало друзей. И те, что есть, относятся ко мне с подозрением». Андрей Копейкин: «Недавно подумал: что-то мы давно не ругались с женой…».