Фотокорреспонденты ТАСС рассказали о своей работе в условиях пандемии

В больницах их легко можно спутать с врачами, если бы не фотокамера в руках. В точно такой же медицинской экипировке по 8-12 часов они вместе с персоналом "красных зон" отрабатывают полную смену. Так же, как и врачи, фотокорреспонденты ТАСС находятся сегодня на передовой, работая в самой большой зоне риска. Благодаря их труду мы узнаем об ежедневных подвигах медицинских работников, которые спасают жизни зараженных коронавирусной инфекцией, и видим, как живет мир в новых условиях. Журналисты ТАСС из редакции фотоинформации рассказали о том, каково это – снимать, когда невидимый враг всегда рядом. Григорий Дукор, руководитель редакции фотоинформации ТАСС: "Абсолютный приоритет для нас в этих условиях – обеспечить максимальную защиту коллег, которые проводят съемки в опасных местах. Конечно, мы все волновались, когда наш фотограф первый раз пошел в "красную зону" больницы, где оказывают помощь пациентам c коронавирусной инфекцией. И я до сих пор помню слова главврача, который, оценивая эффективность защитных мер, сказал, что здесь наши коллеги в большей безопасности, чем в вагоне московского метро. Хотя количество тем в связи с введенными ограничениями сократилось, востребованность наших фото растет. И в марте, и в апреле снимки наших авторов бьют рекорды по количеству скачиваний внешними клиентами. Это результат работы всей нашей команды. Очень непросто было договориться о допуске в закрытые зоны, и здесь неоценимую помощь нам оказал генеральный директор агентства Сергей Михайлов. Большую работу по организации съемок провел наш отдел информации и аналитики во главе с Александрой Кувшиновой. За оперативную обработку и публикацию материалов спасибо отделу выпуска фотоинформации во главе с Марией Герасимовой. И, конечно же, главные герои – наши фотографы, которые снимают в этих непростых условиях. В "красной зоне" московских больниц работали Валерий Шарифулин, Сергей Бобылев, Сергей Карпухин (он стал в этом первопроходцем среди коллег), Артем Геодаян, Гавриил Григоров, в Казани – Егор Алеев, во Владивостоке – Юрий Смитюк. Большой популярностью пользуется и наш видеоконтент: из операторов в "красной зоне" был Алексей Голенищев. Показательно, что больницы, в которых работают наши коллеги, на своих ресурсах размещают тассовские снимки со ссылкой на агентство. Это тоже красноречивая оценка нашего труда". Валерий Шарифулин, шеф-редактор: "С одной стороны, съемочная активность наших фотокорреспондентов остается высокой, и мы не можем ее снизить. С другой – для нас недопустимо, чтобы кто-то из коллег заболел. Поэтому мы в первую очередь обеспечили всех индивидуальными средствами защиты: перчатками, масками, а также на случай съемок в особо опасных местах – медицинскими очками и защитными костюмами. Например, встречу одного из вывозных рейсов с россиянами, эвакуированными из-за рубежа, наш корреспондент снимал в полной защите. К счастью, наши фотографы избавлены от необходимости пользования общественным транспортом – мы можем в этот период добираться на съемки и со съемок на такси, вызываемом агентством. Максимальные меры предосторожности приходится соблюдать при работе в так называемых "красных зонах" больниц, где лечат пациентов, зараженных коронавирусной инфекцией, и где с ними есть контакт. Мы, во-первых, сами экипируемся серьезнейшим образом – больницы одевают нас точно так же, как и врачей, и мы, как и врачи, проходим через шлюзы санобработки при выходе из "красных зон". А во-вторых, упаковываем технику защитными пакетами так, чтобы на нее не могла попасть инфекция. Снимать в таких условиях, конечно, намного сложнее, чем в обычных, но с гордостью могу сказать, что мы с этим справляемся". Сергей Бобылев, старший фотокорреспондент: "Наша экипировка при работе в "красных зонах" больниц включает в себя хирургический костюм, поверх него – белый защитный костюм, две пары резиновых перчаток, бахилы, маску и респиратор. И, наконец, очки, которые создают больше всего дискомфорта, поскольку значительно ограничивают обзор при съемках. Мы же во многом работаем глазами, а защитные очки часто запотевают и не позволяют видеть все поле видоискателя камеры. Так, из-за экипировки первые несколько часов, которые я провел в "красной зоне", мне казалось, что у меня зрение минус шесть. Потом адаптировался. Конечно, работа в "красной зоне" – это и моральное напряжение, и физическое. При этом нужно учитывать, что в защитной одежде у тебя нет возможности ни попить, ни поесть. Первый раз я провел в "красной зоне" около 9 часов, потом – 11. Плюс выход – это довольно длительная процедура. Сначала обработка камеры хлорированным раствором, затем раздеваешься сам, оставляя все, что было на тебе, в шлюзе, и идешь в душ. Потом ждешь, пока камера пройдет обработку под кварцевой лампой. И, наконец, когда ты оттуда выходишь, глоток свежего воздуха и воды – это особая радость. Снаружи работать, конечно, проще – на улицах мы просто в масках. Но и тут свои особенности. Например, накануне съемок воздушной части парада Победы мы по настоянию военных в обязательном порядке прошли тест на коронавирус – надо сказать, довольно необычный. У нас взяли кровь из пальца, и через десять минут был уже результат. Съемку парада я вел из вертолета – я делаю это не первый раз, но в этом году впечатления были совершенно другие. Когда ты смотришь сверху на город без людей, на пустую Красную площадь в День Победы... Такое впервые. Очень непривычно снимать на пустых улицах Москвы – такой я ее никогда не видел. В первые дни было ощущение, что в городе остались одни курьеры и коллеги-журналисты. Вместе с тем, на мой взгляд, фотографы – это люди, режим дня которых претерпел меньше всего изменений среди коллег. Мы продолжаем так же работать "в поле", как и прежде". Сергей Карпухин, фотокорреспондент: "Для меня работа в "красной зоне" стала новым опытом, когда ты встречаешься с опасностью, которую не видишь. Например, в горячей точке ты всегда можешь прогнозировать и принимать решение: вот я дойду до поворота, где стреляют, и могу либо остановиться, либо быстро перебежать улицу. Даже во время украинского конфликта, где было трудно спрогнозировать, когда начнется обстрел, и снаряд мог прилететь прямо в кафе, где ты сидишь, можно было примерно понять, где опасность. Сейчас же ты ее почувствовать не можешь. Это похоже на ощущение от радиации: воздух такой же, солнце так же светит, но вдруг что-то меняется: люди начинают надевать костюмы, перестраивается образ жизни. И вот это все действует не столько физически, сколько психологически. Создает ощущение постоянной тревожности. Но как только я беру камеру, все тревоги остаются в стороне: работа действует, как броня, и ты совершенно иначе смотришь на ситуацию, оценивая все профессиональным взглядом. Это говорили многие до меня, но я считаю важным еще раз на это обратить внимание: в тех условиях, в которых мы оказались, врачи – это настоящие герои. Это не так зрелищно, как когда человек бросается с гранатами под танк, но это не менее опасно: они тоже заражаются, болеют и умирают. И при этом ежедневно спасают жизни: в болезни, которая во многом еще не изучена, находят дорогу, которая позволяет бороться и побеждать. И это не только врачи, но и нянечки, медсестры, волонтеры. На мой взгляд, этим людям нужно поставить памятник. А с нашей стороны – в силу возможности показывать их подвиг. Непривычно сейчас снимать знакомые улицы. Раньше архитектура была фоном для людей, сейчас же она стала главным объектом. По-другому воспринимаешь Москву – замечаешь какие-то элементы, на которые раньше не обращал внимания. Заметил, что на улицах стало проще фотографировать людей. Обычно многие если не враждебно, то настороженно относятся к камере. Сейчас же в масках люди обезличены и проще воспринимают фотокорреспондента. Сейчас вообще по-другому воспринимается многое. Недавно снимал в Серебряном бору – вроде все то же, что всегда: поют птицы, скачут белки... А людей нет. Такое ощущение, что природа взяла тайм-аут, чтобы от нас отдохнуть. И дала нам возможность задуматься о том, что важно. Чтобы мы разобрались в себе, осознали, как относимся друг к другу и к окружающему миру".