The New York Times (США): настал конец эпохи мяса

Можно ли представить себе панику, более первобытную по своей природе, чем паника, вызванная мыслями о пустых полках в магазине? Можно ли представить себе облегчение, более первобытное по своей природе, чем облегчение, которое нам дарит вкусная еда? В настоящее время практически все стали чаще готовить, чаще документировать процесс приготовления новых блюд и, в целом, чаще думать о еде. Дефицит мяса и решение президента США Дональда Трампа открыть скотобойни, несмотря на горячие протесты их работников, опасающихся за свою безопасность, заставили многих американцев задуматься о том, насколько важную роль играет мясо. Разве оно важнее, чем жизни тех бедных рабочих, которые рискуют собой, чтобы его производить? Кажется, важнее. В шести из 10 округах, которые Белый дом назвал очагами эпидемии коронавирусной инфекции, находятся те скотобойни, которые президент страны приказал открыть. В Су-Фоллсе, штат Южная Дакота, предприятие Smithfield, на долю которого приходится около 5% от общего количества свинины, производимой в стране, стало одним из самых горячих очагов эпидемии в США. На предприятии корпорации Tyson в Перри, штат Айова, было зафиксировано 730 случаев заражения коронавирусной инфекцией — это почти 60% сотрудников предприятия. На другом предприятии Tyson, на этот раз в Ватерлоо, штат Айова, коронавирусом заболел тысяча тридцать один сотрудник из 2 тысяч 800. Рост заболеваемости среди рабочих скотобойных предприятий повлек за собой закрытие этих предприятий, что обернулось большим скоплением неубитых животных. Некоторые фермеры делают уколы своим свиноматкам, чтобы спровоцировать выкидыши. Другие вынуждены попросту усыплять своих животных — чаще всего душить газом или отстреливать. Ситуация стала настолько тяжелой, что сенатор-республиканец от штата Айова Чак Грассли (Chuck Grassley) попросил администрацию Трампа предоставить ресурсы для поддержки психического здоровья свиноводов. Несмотря на такую страшную реальность — и на массу сообщений о том, какое воздействие свиноводства оказывает на американские земли, сообщества, животных и здоровье человека, сообщений, звучавших задолго до начала этой пандемии, — лишь половина американцев говорят о том, что они стараются уменьшать количество потребляемого ими мяса. Мясо прочно закрепилось в нашей культуре и наших личных историях, и заняло в них очень важное место — от индейки на День благодарения до хот-догов на стадионах. Мясо ассоциируется у нас с необыкновенными, восхитительными запахами и вкусами, с удовольствием, которое заставляет нас чувствовать себя как дома. А что может быть важнее ощущения, что вы дома? Тем не менее, все больше людей сейчас чувствуют неизбежность надвигающихся перемен. Ученые уже доказали, что животноводство является одной из главных причин глобального потепления. Как пишет издание The Economist, четверть американцев в возрасте от 25 до 34 лет утверждают, что они вегетарианцы или веганы, что, вероятно, объясняет, почему продажи производимых из растений заменителей мяса демонстрируют стремительный рост и почему бургеры компаний Impossible Burgers и Beyond Burgers можно купить везде, от супермаркетов сети Whole Foods до сети ресторанов White Castle. Наша рука тянулась к дверной ручке уже несколько лет. Пандемия covid-19 распахнула эту дверь. Как минимум она заставила нас оглядеться. Когда речь заходит о такой неудобной теме, как мясо, всегда возникает желание искать защиты в точных научных данных, найти утешение в исключениях, которые невозможно измерить, и говорить о нашем мире так, будто он существует лишь в теории. Некоторые из тех разумных людей, с которыми я знаком, находят способы не думать о проблемах, связанных с животноводством, — точно так же, как я нахожу способы не думать об изменении климата и неравенстве доходов, не говоря уже о парадоксах моих собственных пищевых привычек. Одним из неожиданных побочных эффектов нескольких месяцев изоляции оказалось то, что стало трудно не думать о вещах, определяющих нашу сущность. Мы не сможем защитить окружающую среду, если мы продолжим регулярно есть мясо. И это вовсе не спорная перспектива, а уже ставший банальным труизм. Неважно, превращаются ли они в Вопперы или в элитные стейки, коровы производят огромное количество парникового газа. Если бы все коровы жили в одной стране, эта страна занимала бы третье место в мире по количеству выбросов парникового газа в атмосферу. По словам руководителя исследовательских проектов в Project Drawdown — некоммерческой организации, которая занимается поисками решений проблемы изменения климата, — переход на преимущественно растительную пищу «станет самым важным вкладом, который любой человек может внести в борьбу с глобальным потеплением». Подавляющее большинство американцев убеждены, что изменение климата действительно имеет место. Большинство республиканцев и демократов утверждают, что Вашингтону не следовало выходить из Парижского соглашения по климату. Нам не нужна новая информация, и нам не нужны новые ценности. Нам просто нужно войти в открытую дверь. Мы не можем заявлять о необходимости гуманного отношения к животным и при этом продолжать регулярно есть мясо. Та система животноводства, которую мы создали, пронизана страданиями. Современные цыплята стали настолько генетически модифицированными, что их жизнь будет пропитана болью, даже если мы откроем их клетки. Индеек специально выращивают такими жирными, что они больше не могут давать потомство без искусственного оплодотворения. Телят отнимают от матерей в очень раннем возрасте, что оборачивается тяжелыми страданиями, которые проявляются в их мычании и высоком уровне кортизола в их крови. Никакие ярлыки и сертификаты не позволяют избежать этой жестокости. Нам не нужно, чтобы защитники прав животных грозили нам пальцем. Нас не нужно убеждать ни в чем таком, чего мы уже не знали бы. Нам просто нужно прислушаться к себе. Мы не сможем защититься от будущих пандемий, продолжая регулярно есть мясо. Сейчас очень много внимания уделяется рынкам, где продаются дикие животные, но промышленные фермы, особенно птицеводческие фермы являются гораздо более благоприятной почвой для возникновения новых пандемий. Кроме того, центры по контролю и профилактике заболеваний сообщают, что три из четырех новых инфекционных заболеваний представляют собой природно-очаговые инфекции, — результат наших нарушенных отношений с животными. Само собой разумеется, мы хотим быть в безопасности. Мы знаем, как можно еще больше обезопасить себя. Но только хотеть и знать недостаточно. Это не только мое мнение или мнение отдельных людей — несмотря на то, что подобные статьи обычно публикуются в разделах с этим названием. И ответы на наиболее частые реакции на попытки поставить под сомнение существующий формат животноводства не являются всего лишь мнениями. Нужны ли нам животные белки? Нет. Мы можем прожить более долгую и здоровую жизнь без них. Большинство взрослых американцев употребляют примерно в два раза больше рекомендуемой дозы белка — включая вегетарианцев, которые потребляют на 70% больше белка, чем необходимо. Люди, диета которых насыщена животным белком, гораздо чаще умирают от болезней сердечно-сосудистой системы, диабета и отказа почек. Конечно, мясо, как и пирожные, может стать частью здорового питания. Но ни один здравомыслящий нутрициолог не станет рекомендовать слишком часто есть пирожные. Если мы позволим системе агропромышленных производств рухнуть, пострадают ли фермеры? Нет. Пострадают крупные корпорации, которые выступают от имени фермеров и при этом беспощадно их эксплуатируют. Сегодня в Америке меньше фермерских хозяйств, чем в эпоху Гражданской войны, хотя населения США за это время выросло в 11 раз. Это не случайность, а бизнес-модель. Мечта промышленного животноводческого комплекса заключается в том, чтобы «фермы» были полностью автоматизированными. Переход на пищу растительного происхождения и экологичные способы ведения фермерского хозяйства позволит создать гораздо больше рабочих мест, чем сейчас. Не нужно верить мне на слово. Спросите любого фермера, будет ли он счастлив увидеть конец промышленного животноводства. Разве отказ от мяса не является проявлением элитизма? Нет. Результаты исследования, проведенного в 2015 году, показали, что вегетарианская диета обходится на 750 долларов в год дешевле диеты, основанной на мясе. Люди с цветной кожей в непропорциональной мере называют себя вегетарианцами и в непропорциональной мере становятся жертвами жестокости промышленного животноводства. Рабочие скотобоен, которые сейчас подвергаются большой опасности, чтобы мы могли удовлетворять свою потребность в мясе, — это преимущественно люди с черным или смуглым цветом кожи. Идея о том, что более дешевый, более здоровый и менее эксплуатирующий способ ведения фермерского хозяйства — это проявление элитизма, представляет собой элемент пропаганды. Можем ли мы работать с корпорациями, занимающимися промышленным животноводством, чтобы улучшить нашу продовольственную систему? Нет. Конечно, если вы не верите в то, что люди, обогатившиеся за счет эксплуатации других, по доброй воле согласятся уничтожить те инструменты, которые подарили им невероятное богатство. Промышленное животноводство имеет такое же отношение к фермерскому хозяйству, какое имеют криминальные монополии к предпринимательству. Если бы правительство хотя бы на год лишило животноводческие и молокоперерабатывающие компании льгот и субсидий на 38 миллиардов долларов и заставило бы их играть по обычным капиталистическим правилам, эти корпорации просто исчезли бы. Эта индустрия попросту не может выжить на свободном рынке. Мясо — это такой продукт, который чаще других вызывает в людях чувства комфорта и дискомфорта. Это может осложнить процесс воплощения в жизнь того, что мы знаем и хотим. Можем ли мы сместить мясо с центра нашего стола? Этот вопрос приводит нас к порогу невозможного. А на другой стороне находится неизбежное. Столкнувшись с ужасами пандемии и новыми вопросами касательно того, что по-настоящему важно, теперь мы видим ту дверь, которая всегда была перед нами. Как будто во сне, где в наших домах появляются комнаты, неизвестные нашим бодрствующим я, мы чувствуем, что существует более совершенный способ питания, что существует жизнь, более близкая к нашим ценностям. На другой стороне находится не нечто новое, а нечто давно забытое из нашего прошлого — из мира, где фермеры были реальными, где тела замученных животных не становились едой, а судьба планеты не представляла собой чек после сытного ужина. Пришло время переступить этот порог. На другой стороне находится наш дом. Джонатан Сафран Фоер — американский писатель, автор книг «Поедание животных» («Eating Animals») и «Мы — погода» («We Are the Weather»).