Отныне вы не сможете разглядывать хрестоматийный пейзаж «Грачи прилетели» невинным детским взглядом. Автор полотна - Алексей Саврасов, 190-летие которого отмечалось 24 мая, создавал свою самую знаменитую картину в год, когда у него умерла дочь и тяжело захворала жена. В усталой душе художника зрел надлом, который он стал глушить алкоголем. И постепенно скатился на самое дно: в дешевых ночлежках около Хитрова рынка ослепший старик-бомж, в котором уже мало кто узнавал академика живописи, за 30-копеечную бутылку водки снова и снова делал быстрые наброски своих грачей...
Московский купец Кондратий Соврасов (их фамилию тогда писали через «о») тешил себя надеждой, что сын со временем возглавит его галантерейную лавку. Но Алексей наперекор отцу рванул в только что открывшееся Училище живописи и ваяния.
Особенно увлеченно юноша писал пейзажи с натуры. Стоя перед мольбертом, затемно задерживался в Сокольниках, Петровском парке и на Воробьевых горах. В 20 лет Алексей Саврасов получил звание «неклассного» художника, что означало признание его ремесленных навыков, но формально отвергало яркую, самобытную манеру. При этом работа Алексея «Вид на Кремль в ненастную погоду» собрала восторженные отзывы критиков. И на него обратила августейшее внимание великая княгиня Мария Николаевна - дочь императора Николая I, возглавлявшая тогда Российскую академию художеств.
Белокурая и голубоглазая красавица после смерти мужа и отца ее семерых детей - принца Максимилиана Лейхтенбергского - не стала держать траур, а кинулась в омут головокружительных романов. Для юного Саврасова опытная и страстная княгиня стала первой женщиной.
- Алексей Саврасов соединил в себе две страсти Марии Николаевны - стремления к молодым рослым мужчинам и тягу к живописи, - писал искусствовед Владимир Тихомиров. - Так или иначе, но сначала Мария Николаевна приобрела картину Саврасова «Степь с чумаками вечером», а затем предложила художнику приехать погостить в ее загородной резиденции Сергиевка, на берегу Финского залива между Петергофом и Ораниенбаумом, чтобы написать серию пейзажей с натуры.
За эти работы влиятельная покровительница даровала молоденькому Саврасову звание академика живописи. Вмиг он превратился в модного петербургского художника, у которого все сливки общества заказывали картины.
Но Алексей быстро пресытился успехом. И когда Мария Николаевна однажды предложила исполнить любое его желание, попросился домой, в Москву.
- Как вам будет угодно, - сквозь зубы процедила великая княгиня.
Меркантильная жена
В Москве на молодого академика тут же обратила внимание учительница Софья Герц, дочь владельца мебельной фабрики. Будучи, по тогдашним понятиям, старой девой, 30-летняя Софья Карловна ловко захомутала Саврасова, который был младше ее на четыре года. Сначала помогла получить место педагога в его родном Училище живописи и ваяния, а потом выбила твердое жалованье в 500 руб. в год.
После венчания пара переехала в казенную квартиру во дворе училища. У супруги один за другим родились пять дочерей и сын, но, кроме Веры и Евгении, все их дети умерли в младенчестве. Свое продолжение Саврасов видел в боготворящих его учениках, в число которых входили Левитан и Коровин.
Шли годы. Повышения по службе Алексей Кондратьевич не получал. И хотя истово искал заказы на свои пейзажи и давал индивидуальные уроки, денег на жизнь не хватало. Супруга часто пилила художника, а он все больше налегал на спиртное. Да и в его творчестве все остальные жанры вытеснили «винные» натюрморты. Саврасов стал безбожно надираться даже во время частных занятий: нес околесицу и оскорблял родителей учеников.
Немудрено, что репутация художника испортилась, а доходы сильно упали. Подросшие дочки стали стыдиться отца. На работу он являлся с жуткого бодуна в грязных лохмотьях. В итоге на 26-м году службы в училище Алексея Кондратьевича уволили, после чего его бросила жена.
Академик стал скитаться по обшарпанным клоповникам, гордо отказываясь принимать помощь меценатов, в том числе Павла Третьякова (в свое время он приобрел знаменитых «Грачей»). Частенько засыпал в дешевых трактирах, кабинеты в которых оформлял за стакан самогона. Но самым страшным было то, что мастер начал стремительно слепнуть и если иногда что-то и писал, то уже практически на ощупь.
Казалось, из этого порочного круга выхода нет. Но однажды Саврасов влюбился в женщину намного моложе его - дородную мещанку Евдокию Моргунову. Ради нее он бросил пить и пытался начать новую жизнь. Гражданская жена родила ему сына Алексея и дочку Наташу. Но подорванное алкоголем здоровье уже невозможно было восстановить. В начале осени 1897 года его отвезли в больницу для бедных, где он и скончался 25 сентября на 68-м году жизни. На скромных похоронах присутствовали меценат Третьяков и несколько бывших учеников, в том числе Левитан.
Только цифра Меценат Павел Третьяков назвал полотно «первоклассной вещью» и купил ее за большие по тем временам деньги - 600 руб. Несчастья в наследство
По горькой иронии судьбы трагически завершилась и жизнь сына Саврасова - Алексея Моргунова, участника общества художников-авангардистов «Бубновый валет» и друга Казимира Малевича. Он унаследовал от отца алкоголизм, уходил в чудовищные запои и умер в 50 лет, так и не успев завести семью.
Другой потомок пейзажиста - его правнук Олег Павлов, который основал Фонд им. Саврасова и изобрел термофосфатную живопись, скончался в 2014 году в нищете и одиночестве. Об этом «Экспресс газете» рассказала Наталья Ячник, директор музейно-выставочного центра в Малоярославце:
- Павлов добился обновления могилы своего прадеда Саврасова на Ваганьковском кладбище, - поделилась Ячник. - Обратился к Зурабу Церетели с просьбой установить ограду вокруг захоронения и получил тысячу долларов. Еще три доплатил сам. Но к концу жизни у Олега Борисовича возникли финансовые проблемы. На последние гроши с пенсии он покупал рамы для картин и передавал свои работы в наш музей. Мы организовывали выставки и собирали родню Саврасова. Своих детей у Павлова не было. В последние годы он, как и великий предок, почти потерял зрение. Сначала за ним ухаживала сестра, которой было за 80. Потом подключилась я. На протяжении 15 лет мыла его, меняла белье, кормила Он жил в мастерской на востоке Москвы. Похоронили Олега Борисович вдали от столицы на сельском кладбище, на 80-м километре по Георгиевскому шоссе.