Роковая страсть. Роберт Шуман — самый талантливый из всех мечтателей

Шуман много времени посвящал занятиям, нагрузка на организм была колоссальной. Профессиональные пианисты и по сей день могут страдать от болей в спине и руках, особенно если в ранние годы постановка рук была неправильной. У Шумана развился паралич на двух пальцах руки, из-за чего ему пришлось оставить мечты о карьере блестящего пианиста. Вокруг этой истории витает множество легенд. В те времена широко были распространены различные аппараты для растяжки пальцев. Некоторые из них были довольно мазохистской конструкции. Например, безымянный палец мог привязываться к горизонтальной поверхности, а к мизинцу той же руки привязывали грузик. Так пианисты пытались увеличить это самое маленькое расстояние между двумя пальцами. Большая растяжка давала и больше возможностей в игре. Таким пианистам поддавались более сложные техники. К тому же многие композиторы (например Сергей Рахманинов или Ференц Лист) сами были обладателями длинных пальцев и писали музыку с большими аккордами, сложными арпеджио, которые вряд ли с легкостью сыграет человек, с трудом берущий октаву большим и мизинцем. Вот и про Шумана говорят, что болезнь его была вызвана травмой после использования подобного тренажера. Но достоверно доказать это невозможно. К тому же против такой теории говорит и развитие болезни, которое протекало постепенно, а не наступило внезапно. Скорее всего, тренажером Шуман воспользовался, чтобы вернуть себе былую гибкость, и вот это уже повлекло за собой необратимые последствия. Против консерватизма Шуман мог играть, но немного и уже не так хорошо, не мог, например, исполнять блистательные сложные фортепианные сочинения, не мог долго заниматься. Но отказываться от музыки он не стал — он посвятил себя композиции, а еще критике, которая только-только начинала набирать обороты в Европе. В 1834 году он организовал одну из самых влиятельных среди себе подобных газет — "Новую музыкальную газету". Там он был и автором, и редактором. Он был настоящим бунтарем, критикующим все старое. Ему не нравился в музыке консерватизм, он говорил, что все должны отказаться от всего старого во благо эстетики романтизма — чувств, переживаний, эмоций. Конечно, это все откликнулось в сердцах молодых. И вот тут у Шумана появляется его альтер эго. У него было удивительное воображение, он мыслил образами, и все это отразилось в его творчестве, которое только кажется однобоким и простым, без каких-то двойных смыслов. На самом деле в каждом цикле, в каждой пьесе заложено столько идей, что музыковеды до сих пор разгадывают их, открывая все новые факты из жизни композитора. Шуман придумал особое музыкальное братство давидсбюндлеров ("Давидово братство"), которое противостояло филистимлянам, то есть людям с узким взглядом на искусство. Членами первого были Людвиг ван Бетховен, Иоганн Себастьян Бах, Ференц Лист, сам Шуман, а еще — Эвзебий и Флорестан. Эти два персонажа впервые появились на страницах одного шумановского очерка, где они, совершенно разные по характерам и экспрессии, описывают выдуманный бал, где звучат все музыкальные новинки (писал за обоих, естественно, сам Шуман). Там-то, на этом выдуманным композитором балу, и происходят комические стычки между этими двумя группировками. Этот текст — выдумки композитора — выливается в одно из самых блистательных, любимых пианистами всего мира произведений — фортепианный цикл "Карнавал". В нем Шуман показал себя настоящим мастером переодеваний в музыке. Взяв за основу малюсенький мелодический ход из четырех нот, он создает самые разные образы. Звуками он рисует и своих давидсбюндлеров, и филистимлян, и Шопена с Паганини (которые тоже входили в общество борцов с консерватизмом), а еще Арлекина, Пьеро, Коломбину и даже танцующие буквы (что бы то ни было). Пишет он и пьесу "Киарина", которая изображает его будущую горячо любимую супругу, а на тот момент ученицу, пианистку Клару Вик. Это квинтэссенция образов, настроений и жизни Роберта Шумана, ведь туда проникают и персонажи из других его произведений. Например, из фортепианной сюиты "Бабочки", созданной по мотивам романа "Озорные годы" немецкого писателя Жана Поля. И весь Шуман был такой: невозможный романтик, преданный музыке, он так горячо любил свою Клару (ту самую свою ученицу, на которой потом женился), хотя против их отношений были ее родители, которые не хотели отдавать своего ребенка какому-то учителю музыки без гроша за душой. Они долгое время проводили в разлуке из-за непонимания отца Клары, переписываясь, и Шуман невозможно тосковал по своей возлюбленной, а она смеясь говорила, что он поступает как ребенок. Он пишет цикл "Детские сцены" — изящный, весь наполненный воздухом, легкостью и меланхолией. Это 13 пьес, которые Шуман написал для взрослых как напоминание о том беззаботном и нежном времени, когда вокруг, кажется, нет зла, а весь мир открыт для тебя. Для Клары это стало очередным музыкальным признанием в любви от будущего мужа, и она этот цикл, конечно, с удовольствием исполняла на своих концертах. Кстати, уже будучи супругами, Шуман и Вик часто гастролировали вместе, даже приезжали в Петербург и Москву, которые произвели на композитора большое впечатление. И именно эта поездка стала одним из самых последних счастливых воспоминаний для пары. Роковая ля У четы Шуманов было восемь детей, и, хоть Клара много и довольно успешно гастролировала, а Роберт устроился музыкальным директором в Дюссельдорфе, денег не хватало. Груз ответственности за семью, постоянное давление нищеты и поиски крошки хлеба сказались на психическом состоянии композитора. У Шумана были слуховые галлюцинации. Он слышал то отрывки собственных произведений, то чужих, то неизвестно чьих, может быть, придуманных, но незаписанных самим Шуманом. В конце концов композитор постоянно, практически 24/7, слышал у себя в голове ноту ля. У него были невыносимые боли, которые мешали спать, видения, кошмары. Началась затяжная депрессия, которая привела его к попытке самоубийства. После этого случая композитора отправляют в психиатрическую лечебницу, а горюющая Клара остается беременная восьмым ребенком и поддерживаемая одним из ближайших друзей ее мужа — композитором Иоганнесом Брамсом. Шуман пробыл в лечебнице два тяжелых года. Все это время он не писал, жену, друга и детей видел довольно редко — из-за тяжелого состояния врачи не рекомендовали беспокоить пациента. Ангелы уже не являлись ему, музыка звучала в его голове все реже и реже. Он почти не разговаривал, а потом и вовсе замолчал, застыв в одной позе. Он ушел очень рано — ему было всего 46. Шуман пронесся в музыкальном мире Германии как вихрь, оставив после себя целую россыпь великолепных музыкальных сочинений, острых на язык статей, а также историю, пронизанную тайнами и мифами, которые не разгадать уже никому. Кадрия Садыкова