Мировая сокровищница мрамора. Часть 2 — Современная Каррара

Италия славится своей древней историей — такие города, как Рим, Флоренция, Венеция у всех на слуху еще со школьной скамьи. Но есть города, которые были обделены вниманием, а при этом их значимость в исторических летописях была не менее высока. В прошлой статье я рассказал об истории города Каррара — это единственная точка в мире, где добывают самый белый мрамор из которого создавались произведения искусства по всему миру. Город с тысячелетней историей, со своими взлетами и падениями. Но мое знакомство с городом произошло в точке падения. Я получил приглашение от русского культурного центра «МИР» снять документальный фильм о городе. «МИР» в Карраре состоит из русскоговорящих людей, которые полюбили этот город и нашли там свой дом. Нашей задачей было разобраться, почему город медленно умирает, и показать это жителям. Работа длилась чуть больше года, мы сделали срез того, что происходило здесь и сейчас, поговорив с разными жителями Каррары о настоящем и будущем города. Города, рожденного искусством и живущего мрамором. Франко Бараттини — предприниматель в мраморном секторе «У меня есть каменоломня, куда поднимался сам Микеланджело, чтобы выбрать мрамор для своих скульптур. В то время он поднимался или пешком, или на осле, так как дорог ещё не было — их построили позже. В прошлом добыча производилась вручную. Микеланджело приходил, выбирал, и потом мраморные глыбы перемещались на деревянных катках, далее нужны были быки, которые тянули эти блоки мрамора до порта. Такого материала больше нет в мире — этот мрамор хорошо сохраняет структуру в непогоду, поэтому его и выбрал Микеланджело. У скульптуры из плохого мрамора сместилась бы бровь или нос, она не сохранилась бы в течение всех этих столетий. В Ватикане все ещё стоят скульптуры Микеланджело. Там и «Пьета», которую я видел несколько раз, она как раз сделана из мрамора из этого карьера, и она остается идеальной». Оливьеро Бертолазо — скульптор «Мрамор во всём можно сравнить с людьми и, в частности, в Карраре — с жителями этого города. В результате седиментации более 100 миллионов лет назад образовался известняк, состоявший из слоев окаменелых останков моря, ракушек, грязи и т. д., и затем, в процессе метаморфизации и кристаллизации, он стал мрамором. Однако эта слоистость осталась, и она составляет продольное направление мрамора, похожее на разрез дерева. И в зависимости от того, как мы будем работать с мрамором, он будет нежным и мягким или грубым. Таким образом, как в подходе к мрамору, так и в подходе к жителям Каррары, нужно всегда учитывать этот фактор». Айдан Салахова — скульптор «Каррарцы сильно отличаются от жителей остальной Италии именно своей, наверное, бесхитростностью, прямотой, и это мне нравится. Они очень прямые, честные люди, со своей принципиальной позицией. Здесь очень много хороших художников, очень много — именно каррарских, местных». Дон Раффаэлло Пиаджентини — пастор центрального Собора «В Каррару я приехал 31 год назад. Это приятный город, активный, позитивный, у которого, однако, были большие трудности. Трудности с администрацией, которая всегда была, к сожалению, достаточно мелочной, жалкой, сконцентрированной на себе, неспособной дать дыхание городу, глубокое, настоящее дыхание. У нас есть необъятное богатство: вот оно — у нас под ногами и над нашими головами — это мрамор, благороднейший камень, который использовали великие скульпторы, чтобы украсить им весь мир». Оливьеро Бертолазо — скульптор «С тех пор, как появился бизнес карбоната кальция, всё, что не является цельным блоком — а иногда и цельный блок, — используется для изготовления карбоната кальция. Если часть горы недостаточно хорошая, её всё равно разрушают для того, чтобы добраться до качественного мрамора, так как всё то, что остаётся в процессе добычи блоков, кто-нибудь купит и использует для рынка карбоната кальция, который вышел на мировой уровень. В результате ритм разработки гор стал совершенно недопустимым и меняет морфологическую природу местности. Я не против разработки мрамора, но я за рациональную добычу, придание максимальной ценности этому известному во всем мире материалу. И уж точно не стоит делать из него гранулы или порошок для зубной пасты или отбеливания бумаги». Даниэле Канали — преподаватель истории, профессор «Вопрос состоит в том, чем мы хотим стать. Городом, где добывают мраморные глыбы, и всё? Или мы все хотим стать художниками и скульпторами? И искусство — это лишь возможность вырезать из камня или это окружающая обстановка, что пробуждает в тебе желание творить? Почему многие посетители из разных уголков мира останавливаются здесь? Потому что находят творческое пространство, которое мы, рождённые здесь, больше не понимаем. Все гипсовые скульптуры были подарены городу специально для того, чтобы делать копии, но если я спрошу разрешения сделать копию, мне его не дадут. Если идёшь в библиотеку, чтобы посмотреть какую-нибудь книгу, посмотреть можно, но сфотографировать становится уже проблемой. Ошибочна именно такая манера поведения — стремление закрыться, сжаться. Потому что так мы взрастим только посредственные личности, а посредственности на земле — только бремя. Как ни горько это говорить». Дон Раффаэлло Пиаджентини — пастор центрального Собора «На сегодняшний день одна из главных проблем, про которую нельзя забывать, это уменьшение рождаемости. И это проблема не только Каррары, не только Тосканы — это проблема всей Италии, всей Европы. Это проблема зажиточного мира: больше не заводят детей. Особенно в последнее десятилетие наблюдается резкое падение. Приведу пример. Я здесь, в Карраре, уже 31 год крещу детей. Потому что у нас все новорожденные должны быть крещены. Даже учитывая, что Каррара — родина анархизма и либералов, крестят детей все. Но сейчас вместо 40−50 детей, как было в прошлом, я крещу 4−5. Вы понимаете, что народу, нации, у которой больше нет детей, предназначена смерть? И действительно, Каррару мы так и называем — мёртвый город, хоть сердце болит и разрывается от этих слов. Как хлеб делается из муки, так город должен жить своими детьми, должен быть богат в первую очередь детьми. Это то, чего сегодня больше нет». Даниэле Канали — преподаватель истории, профессор «У нас нет чётких идеи и образа города. Сегодня Каррара — это совокупность спящих в ней людей, которые, несмотря на социальные сети и другие современные возможности коммуникации, между собой не разговаривают. Если Каррара продолжит жить, не думая о своём будущем, вскоре она станет одним из 120 городов Италии с 60 тысячами жителей. И не хочу никого обидеть, но город не будет больше Каррарой — он будет обычным городом с красивой площадью, красивыми церковью и замком, проходя мимо которых турист скажет «Как мило!». Айдан Салахова — скульптор «Туристу важно приехать, посмотреть, какие здесь есть художники, увидеть общий срез, что здесь происходит. Но этого не видно. Не хватает какой-нибудь витрины или галереи, где можно было бы представить работы разных каррарских авторов, чтобы приезжающие могли на это посмотреть и что-нибудь купить — в принципе, тут всё недорого стоит. Мэрия должна бы предоставить городу помещение для этого. По подсчётам, на искусство идёт только один процент мрамора этих гор. И если бы каменоломни выделяли художникам бесплатно хотя бы 0.5% добываемого мрамора, сюда бы приехало много скульпторов, появилась бы работа в мастерских у исполнителей и город бы зажил бурной творческой жизнью». Франко Бараттини — предприниматель в мраморном секторе «Конечно, мы должны стараться делать город привлекательным для туристов. Но для этого сначала нужно создать инфраструктуру, и тогда туристы приедут. Сейчас у нас ведь нет отелей, нет ресторана, который мог бы вместить 70−80 гостей. Прежде всего, в городе должно быть согласие, гармония между предпринимателями и городом, между промышленниками, администрацией. Между всеми. Тогда можно будет что-то начинать». Оливьеро Бертолазо — скульптор «Как ни жаль это говорить, но сейчас даже экономическая элита не заинтересована больше в том, чтобы оставаться в этом городе — они едут в другие места, даже чтобы купить самый простой свитер. Культурный уровень современного промышленника очень уступает уровню промышленника, скажем, 60-х годов, который инвестировал в культуру, в социальную сферу, то есть был заинтересован в том, чтобы улучшить свой город». Даниэле Канали — преподаватель истории, профессор «У нас есть много замечательного, что мы сами недостаточно ценим. Пляжи и море, общественные сады, куда можно спокойно пойти с детьми, есть стадионы и спортивные площадки. Но люди всегда чем-нибудь недовольны. Построили достойные дома — есть целые районы с очень красивыми домами от муниципалитета. Всё это не идёт ни в какое сравнение с тем, что было раньше. Однако, не хватает и того, что было у нас в прошлом — например, культуры, чувства принадлежности городу, который имел значение в истории. Когда сюда приезжает человек из мира искусства, его принимают не с каким-то большим почётом, а как Человека. Он ходит в гости к людям, заводит дружеские отношения, и никто ему не говорит, как это было во времена Микеланджело: «Ах, маэстро!» Нет. Здесь ты один из нас. И многие любят этот город потому, что он предлагает свою человечность. Но городу не хватает проекта для дальнейшего развития. Это значит, что, среди всего прочего, должен быть и особенный дух, а не просто техническое развитие. Мы не понимаем, что этот дух формируется благодаря чувству красоты, баланса, которые тебе дает твой город, твоё общество. Вот он, главный пункт. Нам нужно вовлечь всё общество полностью, где каждый знает своё дело и предоставляет результат в распоряжение всего города». Дон Раффаэлло Пиаджентини — пастор центрального Собора «Попробуем сделать историческое сравнение. Что случилось 2000 лет назад? Случилось нечто похожее на то, что происходит и сейчас. Римская Империя, которая была центром всего западного мира, присоединила себе все знакомые территории. И случился провал, резкое снижение рождаемости, которое привело к нашествию — не самое корректное определение — к включению в состав Империи северных народов. Тех, кого мы называем варварами. Этот термин сам по себе не является, как бы сказать… оскорбительным, так как «варвар» — это тот, кто говорит на отличном от местного языке. Греки называли «варварами» всех, кто говорил на любом другом языке, кроме греческого. Не знаю, понятно ли объясняю. Однако позднее это слово приобрело новый моральный оттенок. Произошёл семантический сдвиг значения. Слово «варвар» стало означать людей грубых, жестоких, северных, которые пришли и снова вдохнули жизнь в Средиземноморские страны. И из этого этапа постепенно, спустя века, родилась эпоха Возрождения. Ренессанс появился потому, что в один прекрасный момент население вернулось к жизни, у него снова появились силы и смелость для самовыражения. Неправда, что они отрубили головы всем римлянам. Римлян больше не было, их уже не существовало. И сейчас, возвращаясь к начальному вопросу — что происходит в Карраре? Происходит очень позитивный процесс: приходят народы — в этот раз не с севера, а с юга — у которых есть священное право на жизнь и самовыражение. Мир принадлежит тем, кто в нём живёт. Мир не мой, не твой, и не его — он принадлежит тем, кто в нём живёт». Премьера фильма прошла в городе шумно и эмоционально. Казалось, экран расплавится под итальянским темпераментом. У зрителей была возможность после показа поговорить не только с авторами, но и с мэром города, а он в свою очередь увидел настроение жителей. И можно сказать, что вся гигантская работа по созданию фильма прошла не зря. Люди обсуждали, делились, переживали и главное — говорили друг с другом. Покидая этот город, у меня промелькнула мысль, что со времен Римской эпохи история Каррары менялась много раз, и уверен, что и это очередное изменение принесет новые возможности этому городу, а не сотрет его с лица земли.