Поддержать поправки и отстоять здравый смысл
Приближается день, когда мы, среди прочего, будем голосовать за поправки в Конституцию – и, в частности, за внесение в основной закон нормы, признающей брак союзом мужчины и женщины. Чем дальше, тем более необходимой эта поправка выглядит – и тем более острую полемику она вызывает. Почему постулирование такого очевидного факта – брак заключается между мужчиной и женщиной, как это и было во всех человеческих культурах до самых недавних пор – некоторыми воспринимается с острой враждебностью? Потому что брак – одна из главных мишеней чрезвычайно влиятельной тоталитарной идеологии, которая ищет разрушения самых базовых представлений о человеческой природе – и отмены самых очевидных нравственных норм. По дороге эта идеология неизбежно разрушает свободу слова, свободу вероисповедания и академическую свободу. Адепты этой идеологии уже определяют законы в ряде стран и активно подавляют своих оппонентов – и нам стоит сразу и на государственном уровне сказать ей «нет». Недавно по сетям прошел ролик, которые должен был привлечь внимание людей к необходимости этой поправки. Ролик изображает – с видимым неодобрением – усыновление ребенка однополой парой. Прогрессивная общественность в рунете взорвалась негодованием, и дала аннибалову клятву голосовать против. Что же, я тоже, пожалуй, покритикую ролик – хотя с другой стороны. В наши дни в продвинутых странах ребенку может грозить не только усыновление в однополую пару – это мелочи и позавчерашний день. Сейчас мальчика могут в три года объявить «траснгендером», то есть девочкой, запертой в теле мальчика, упорно называть его женским именем, когда он подрастет, начать кормить его гормонами, блокирующими половое созревание и готовить к операции, в ходе которой ему отрежут гениталии и заменят их фейковой вагиной. Пока в большинстве стран такие операции делают с 18 лет, но прогрессивные силы усиленно борются за снижение этого возраста. Например, шведские социал-демократы хотят, чтобы такая операция была возможна с 15 лет. Если вы не в курсе развития процесса, вам вполне простительно счесть это какой-то нелепой страшилкой из плохого антиутопического романа. Но это уже давно происходит – вот, например, известный процесс по делу Джеймса Янгера, в котором супруги в разводе бились за сына. Мать хочет сделать из него девочку, отец пытается (с переменным успехом) спасти его от этой участи. Так что, попав в прогрессивное семейство, ребенок может вполне буквально подвергнуться сначала химической, а потом и физической кастрации. Ролик, который показывает в качестве предельного ужаса, что у ребенка вместо мамы будет какой-то манерничающий мужик, демонстрирует полную отсталость от жизни. Прогресс ушел уже далеко вперед. Но это только один из симптомов той болезни, которая набрала огромную силу на Западе и усиленно ломится к нам. Приведу совсем недавний пример. Как сообщает «Немецкая Волна», «Бундесрат – представительство федеральных земель Германии – одобрил в пятницу, 5 июня, закон, запрещающий так называемую репаративную терапию, которая объявляла своей целью изменение сексуальных предпочтений человека в сторону гетеросексуальности. Проведение подобных процедур может быть наказано тюремным заключением на срок до одного года, а реклама и посредничество – штрафом до 30 тыс. евро». О чем идет речь? Некоторые люди испытывают влечение к лицам своего пола – но сами этому не рады. По разным причинам – человек может быть верующим и считать это грехом. Он может хотеть жениться и иметь детей. Он может воспринимать это как болезненную зависимость, которую он хотел бы преодолеть. Он может просто разочароваться в прежней жизни. В любом случае, если мы признаем за человеком личную свободу, он имеет право на свою систему ценностей, в которую гомосексуальное поведение не вписывается. Он может рассматривать некоторые свои порывы как искушение или проблему, которую он хотел бы преодолеть. Это, в конце концов, его личное дело. Человек имеет право и не следовать некоторым своим сексуальным импульсам и рассматривать их как нежелательные. В таком случае для него естественно будет обратиться за помощью и советом к психологам или священникам. И вот либеральный закон запрещает ему такую помощь оказывать. Причем только в одну сторону – нельзя помогать человеку оставить гомосексуализм и сделаться добрым семьянином. Движение в обратную сторону не только не сдерживается, но и горячо поощряется. Если подросток, из-за обычных подростковых проблем не нашедший утешения у противоположного пола, подастся в «геи» его будут всячески поощрять и поддерживать. Если человек бросает жену с детьми, чтобы влиться в гей-тусовку, его будут не только поддерживать в этом решении, но и прославлять так, как будто он совершил славный подвиг. Но вот обратно нельзя – люди, которые поощряют человека вернуться к естественным отношениям полов, совершают, с точки зрения законов в ряде штатов США, а теперь и в Германии, преступление, подлежащее суду. Запрет репаративной терапии исходит из веры во врожденность и неизменность сексуальной ориентации, которая выглядит все более абсурдной. Настойчивые попытки найти «гей-ген» кончились признанием, что такого гена не существует. В интернете можно найти сотни свидетельств людей, которые ушли от гомосексуального образа жизни. Большинство – на фоне религиозного обращения, но это может быть связано с тем, что они просто более заметны, потому что считают своим религиозным долгом рассказывать, как им Бог помог. Есть случаи, когда и нерелигиозные люди меняют свои предпочтения – так, например, британская актриса Джеки Клуни, которая 12 лет была лесбиянкой – и даже лицом гей-движения – а потом вышла замуж за мужчину и родила от него четырех детей. Вера во врожденность и неизменность «сексуальной ориентации» сталкивается с все большим числом контрпримеров. Более того, эта вера действует только в одну сторону. Считается, что гомосексуалист не может оставить свой образ жизни, и сделаться отцом семейства. Это абсолютно исключено. Помогать ему в этом – когда он этого хочет – преступление, так как предлагается, что такие попытки наносят ущерб его душевному здоровью. В то же время переход в обратную сторону не только возможен – он горячо приветствуется и рекламируется. Если человек десятилетиями успешно функционировал как «натурал», состоял в браке и производил на свет детей, а потом ушел в «геи» – или, как немолодой многодетный отец Брюс Дженнер, в «трансгендерные женщины» – это очень даже возможно, ничуть не отрицается, и даже горячо приветствуется. При этом считается, что психологические консультации, которые должны помочь взрослому человеку, по его желанию, оставить гомосексуальный образ жизни, вредят его здоровью. А вот когда, например, мальчика, слишком маленького, чтобы решать за себя, взрослые прогрессисты объявляют девочкой, наряжают в платье и требуют, чтобы в детском саду и школе учителя обращались с ним именно как с девочкой – это считается чем-то ничуть не вредящим здоровью. Как и – для подростка – тяжелые дозы гормонов, подавляющие нормальный процесс полового созревания. Как и – как только это станет возможным – операция, в ходе которой ему отрежут то, что уже невозможно будет пришить обратно. Если вы считаете все это каким-то лютым бредом – то, возможно, год тюрьмы или штраф в 30 тыс. евро помогут вам занять более прогрессивную позицию. Хочу ли я, чтобы эта идеология заняла такие же позиции в России? Нет, хотя бы потому, что, как сообщает та же «Немецкая Волна», «эти попытки [изменения ориентации] осуществляются не только врачами, психологами и психотерапевтами, но и представителями церквей и религиозных общин». То есть если прихожанин попросит у священника совета о том, как освободиться от соответствующей страсти, а священник, исполняя свой пастырский долг, станет ему такие советы давать – он совершит, по закону, преступление, караемое тюрьмой. Я бы не хотел, чтобы моя вера была объявлена вне закона. И Россия, и Германия, имеют трагический опыт тоталитарных диктатур, в которых власти предписывали гражданам, во что они должны верить – а во что они верить ни в коем случае не должны. В наше время к нам приступает новая тоталитарная идеология – и очень хорошо и правильно, что прямо в Конституции мы говорим ей «нет». Поэтому я пойду и проголосую за поправки.
