Данга возвращенный

В каждом чеченском дворе есть навес. Пол под ним обычно выложен плиткой. Во времена, когда не было кондиционеров, эта часть двора превращалась в летнюю кухню. Теперь же это место, куда выходят подышать свежим воздухом — чаще всего старики. Те, кто потерял бабушку или дедушку, говорят, что об утрате им прежде всего напоминает опустевший двор. В доме Битаевых в селе Кулары Ачхой-Мартановского района все наоборот: долгие годы диван под навесом пустовал, но теперь в этом дворе появился свой дедушка. Данга Битаев вернулся в семью, которой никогда не знал, но в которой его так ждали. Буквально за неделю в доме Битаевых появилась и еще одна комната. Сын и внук Данги занялись пристройкой сразу же, как только узнали, что дедушка нашелся и скоро вернется домой. Новое жилье Данги отделано в лучших традициях чеченского ремонта — потолок с гипсовой лепкой, перламутровые обои, ковер. Здесь две кровати: старика боятся оставить одного, поэтому ночью его сон сторожит сын Руслан. — Здесь очень удобно, — довольно улыбается дедушка. — В доме престарелых за окнами моей комнаты была цинковая крыша, она нагревалась от солнца, и днем невозможно было зайти из-за духоты. А тут днем прохладно, а ночью тепло. Жизнь Данги Данга Битаев хорошо говорит по-русски, но и родной язык не забыл. Хотя долгие годы у него не было возможности разговаривать с кем-то по-чеченски. В документах датой его рождения значится 1938 год, но Данга считает, что он, скорее всего, немного старше. В пользу этой гипотезы говорит и тот факт, что он старше своего сына всего лишь на 16 лет. До выселения Данга вместе с семьей жил в Грозном. Он точно помнит адрес: улица Поселянская, 120. С тех пор она дважды поменяла свое название. В памяти Данги осталось, как он ходил с мальчишками купаться в Сунже за пару километров от дома. Дедушка в деталях помнит выселение: — Дело было ночью, в темноте. Пришли солдаты, ничего не давали взять с собой. Быстро-быстро погрузили. Нас везли в деревянных вагонах. Топилась буржуйка, по дороге мерзли, люди умирали от холода и голода. Мы с отцом и матерью доехали до Казахстана. То, что было там, помню лишь отрывками. Данга окончил всего два класса — говорит, что бросил школу, потому что ему нечего было надеть. В Казахстане Данга вырос, женился, был призван в армию и только тогда получил паспорт, где и записали 1938 как год его рождения. Службу он проходил в Белоруссии, затем вернулся в Алма-Ату. У Данги родились двое сыновей. Вскоре супруги развелись, и, когда старшему было почти семь лет, мать с детьми вернулась в Чечню. Теперь старшему сыну Данги Руслану 66 лет, он и сам уже пенсионер. Его младший брат умер еще ребенком. В 97-м Руслан похоронил маму. А 23 года спустя снова обрел отца. — Я начал его искать еще подростком, — вспоминает мужчина. — Помню, ходил к начальнику милиции, просил подать его в розыск, а когда, отслужив в армии, вернулся и спросил, сдвинулось ли дело, узнал, что мое обращение даже не зарегистрировали. Алма-Ата — Грозный — Бишкек В 85-м году Данга вернулся в Чечню повидаться с родными. Он недолго погостил у брата, куда увидеться с ним приезжал и Руслан. После этого Данга уехал на заработки в тогда еще Киргизскую ССР. И эта поездка оказалась для него роковой. — Мы ездили туда вместе с земляками, — вспоминает дедушка. — Когда они уже планировали вернуться, мой друг — Юрка его звали — сказал, что научит меня шить изделия из меха, и я решил задержаться. Вскоре СССР распался, и я остался там без возможности вернуться на родину. Нужен был вызов отсюда, а для этого надо было найти родственников, а я ведь неграмотный, не знал, что и куда писать. Руслан тем временем отправлял запросы в архивы, пытался найти своего отца в Казахстане, но, так и не дождавшись ответа, решил, что его отца больше нет в живых. Когда в Чечне началась первая военная кампания, Данга вновь предпринял попытку вернуться. Но при въезде в страну его спросили, будет ли он принимать участие в военных действиях. Данга наивно ответил: «Если придется, буду воевать». Его не впустили. Несколько лет назад Дангу определили в дом престарелых в Бишкеке. Там его и нашла киргизская телеведущая Ассоль Молдокматова. — Она мне сказала: давай напишем Кадырову. Я говорил, не надо к нему обращаться, мне стыдно. Скажут: когда была война, в киргизских горах прятался, а теперь постарел — и на Родину потянуло. Я хотел сам сюда приехать, собрать денег, вернуться в конце лета и отыскать родных. А она меня не послушалась, написала Кадырову письмо. Он быстро откликнулся и нашел родных, которых я искал всю жизнь, за семь часов. Долгая дорога домой Узнав про пенсионера из Чечни, Рамзан Кадыров поручил своему помощнику, директору ЧГТРК «Грозный» Ахмеду Дудаеву разузнать все обстоятельства этой истории. — Когда мне позвонил Ахмед и спросил, знаю ли я Дангу Битаева, я ответил ему, что это мой отец, но он уже умер, — рассказывает Руслан. — Но Ахмед сказал, что мой отец жив. Руслан замолкает, едва сдерживая слезы. — Я помню этот разговор, — добавляет его жена Тамара. — Увидев входящий вызов с незнакомого номера, я отдала ему телефон. И тут слышу, он говорит про отца. Он несколько раз попросил номер, по которому может связаться с отцом, но те сказали: мы сами с тобой свяжемся, главное, что мы тебя нашли. Он после этого долго ходил по комнате туда-сюда, с досадой восклицая: «Мне так и не дали его номер!» Семья стала ждать. Вскоре сын Руслана Майрбек увидел в интернете новость про своего деда и Ассоль Молдокматову и написал ей в Instagram. Она сразу же ответила и дала им возможность выйти с дедушкой на видеосвязь. Данга вернулся в Чечню через неделю после этого. Битаевы говорят, что все эти семь дней не могли сомкнуть глаз. Его возвращения ждала вся Чечня, но в особенности восемь человек: младший брат, сын, внук, трое правнуков и две снохи. «Он так похож на Деда Мороза!» Сейчас ворота Битаевых опечатаны. Карантин обязателен даже для тех, кто не был дома 76 лет. На две недели, пока будет длиться самоизоляция, о чеченском гостеприимстве придется забыть — людей встречают у ворот и, не впуская во двор, разворачивают обратно. Дедушка еще не совсем освоился на новом месте и многого стесняется. — Я купил ему таблетки, а он отказывается их пить, думает, что они дорогие. Мы его ругаем за это, а он говорит: «Дайте мне привыкнуть», — рассказывает Майрбек. — Совсем недавно сказал мне: «Знаешь, я за всю свою жизнь не совершал ничего, за что тебе, как моему внуку, было бы стыдно». У чеченцев, придерживающихся суфийского ислама, есть традиция перебирать четки, произнося восхваление Всевышнему, а затем отдавать «мел» — воздаяние за это — кому-либо из родных и близких. Младший брат Данги Муса Битаев говорит, что молился за брата каждый день и мысленно делился с ним этой наградой после каждой утренней молитвы. Старшей правнучке Данги Сумайе 6 лет. Первое, что она сказала, увидев его: «Он так похож на Деда Мороза!» В лице прадедушки дети обрели верного зрителя: он с неподдельным интересом смотрит, как они взбираются по трубе до крыши навеса, и восхищенно признается, что в жизни не видел такого цирка. Возвращение домой Данга называет самым радостным событием в своей жизни: — Я нашел родных, которых так долго искал. Теперь осталась одна мечта — увидеть внука Сулима. Он в тюрьме в Кирове, ему осталось сидеть год и месяц (Сулим Битаев осужден в 2005 году за участие в НВФ и другие преступления. — Ред.). Надеюсь, что его пораньше освободят или хотя бы переведут в Грозный. Еще дедушка с нетерпением ждет окончания карантина, чтобы решить вопрос с назначением пенсии и показаться врачам. Данга несколько раз переспросил: «А правда, что тут лечат бесплатно?» Говорит, что его беспокоит желудок и он еще в Киргизии мечтал пройти лечение, но там ему сказали, что медицина в Чечне значительно лучше.