Леонид Гозман: Макаревич не сможет засудить Скабееву
Если телевизор включать раз в год, то шок вам гарантирован. И вообще, наблюдать за деградацией политических ток-шоу — опасное для психики занятие. Недавно в программе Скабеевой гость Игорь Коротченко (редактор одного из журналов) заявил, что Макаревич при рейхе пошёл бы на абажур, Гозман — на пепел, а Соболь «гнила» бы в немецком борделе. При этом показали фотографии всех «жертв». Очаровательно, не правда ли. Игорь Коротченко Мы спросили Гозмана, есть ли тут основание для судебного иска. — По закону здесь нельзя сделать ничего, — сказал Леонид Яковлевич мрачно. — Этот человек высказывает свое мнение, а за мнение даже по нашему законодательству преследовать нельзя. К тому же публичные фигуры (есть такое понятие) не подлежат такой же защите репутации, как непубличные люди. Логика такая: если ты вылезаешь на арену, то будь готов к таким вот гнилым помидорам. Это твой выбор. Так что ни я, ни Макаревич не можем претендовать на защиту. А если говорить о неюридических вещах, то сегодня фашизм стал у нас нормой. То, что 10 лет назад мог ляпнуть только отмороженный маргинал, сейчас говорится совершенно открыто даже начальством. Так что Коротченко точно знает, что его не одернут. Понимаете, такой Коротченко существует в любой стране мира, и если это более-менее свободная страна, то он свою точку зрения может высказывать. Но если бы зрители смотрели на них, как на сумасшедших, все было бы нормально. Но, к сожалению, эти люди чувствуют, что их взгляды нравятся – и части народа, и власти. Вот это важно. — А как это все режиссируется? Там же и фото были заранее приготовлены. — Думаю, никак. Туда просто зовут людей, которые сами понимают, что надо говорить. И телередакторы знают, какую ахинею будет нести тот или иной персонаж. Там, кстати, не только фотографии, там и мой антипутинский твит страстно зачитывали и всласть комментировали. Плюс высказывания Навального и Любови Соболь. Но ни одного содержательного ответа на эти высказывания не было. Леонид Гозман — Так всегда легче на вентилятор набросить, чем возразить по делу. — Да. Поражает то, что они никак не опровергали нашу позицию. Они ее фактически рекламировали. — Может быть, ведущие просто уверены в запрограммированности своей аудитории и в том, что ваш твит не дойдёт до умов? — Не могу с вами согласиться. Телевизионная аудитория неоднородна. Поэтому меня и внесли в чёрный список федеральных каналов. Порой, когда выключается камера, люди из массовки, которые минуту назад аплодировали по команде, подходят ко мне, жмут руку и говорят: «Ой, спасибо, что вы это сказали. Мы все так думаем». И никто ни разу не сказал чушь про «деньги Госдепа». То есть их пропаганда на самом деле не очень работает. Другой вопрос – что произошло в государстве, что «пепел и абажуры» одобряются? Скажем, ещё несколько лет назад с экрана нельзя было признаваться в собственной гомофобии. Сейчас в той же программе депутат Госдумы кричит «педерасты» 20 раз, и все как бы нормально. На самом деле это классический фашизм. — Все, приехали, вы хотите сказать? — Знаете, это пессимист говорит «хуже некуда», а оптимист говорит: «ну почему же некуда, можно ещё и хуже». Я в этом смысле оптимист. Каждый день становится все хуже. Это связано с непреодолимым кризисом, с тем, что власти ничего не могут сделать и понимают свою собственную глобальную неудачу. Потому и ищут врагов. — Говорят, история сначала происходит, как трагедия, а потом повторяется, как фарс. Так есть надежда на то, что фашизм может повториться только в форме фарса? — Знаете, это все не более, чем красивая фраза. Хотя всегда надо готовиться к худшему, надеясь на лучшее. На самом деле наша страна имеет большой положительный потенциал. У нас действительно великая культура, у нас европейские города, и несмотря на то, что происходит в последние 20 лет, у нас сохраняется образованный слой. Соловьев и "мальчики для битья": Кто остался в телеэфире во время пандемии
