Лия Ахеджакова: Это омерзительно – сотрудничать с властью по зову сердца

Накануне своего дня рождения одна из самых ярких российских актрис Лия Ахеджакова дала интервью «Собеседнику». Оно, может, получилось не слишком радостным, но все равно пропитано любовью – к жизни. 1938 – родилась 9 июля в Днепропетровске 1977 – поступила в труппу театра «Современник» 1991 – получила «Нику» за роль в фильме «Небеса обетованные» 2013 – приняла участие в митинге на Болотной площади 2014 – выступила против политики Путина в отношении Украины – Лия Меджидовна, новости у нас так себе, если честно. Поправочный триумф, с которым нам теперь жить до следующего раза, приговоры на ровном месте, театры на паузе, полный разгул по телевизору: Макаревича, например, хотят пустить на абажуры... – А меня на что хотят, не упомянули? – Пока нет. Но ругают. Говорят, своих защищаете. Серебренникова, Ефремова. – Ну если за это ругают, то всё в порядке. А по поводу происходящего у меня тяжелые ощущения. Всё как-то навалилось кучей. И то, что с Мишей случилось... Аллочка Покровская, его мама и очень дорогой мне человек, незадолго до смерти говорила мне: я так нервничаю – Мишу или посадят, или убьют. Вот что такое материнское сердце. И то, что с Кириллом... Я-то знаю наше правосудие, они запросто могли посадить невиновных. А сейчас, во время этого коронавируса, попасть в тюрьму – это верная гибель. Ужасно я перенервничала. Плюс в театре у нас не очень хорошо, не очень просто складываются отношения у замечательного совершенно человека и прекрасного режиссера Виктора Анатольевича Рыжакова. Я, Марина Неелова, Чулпаша, Люся Крылова, Алёна Бабенко – мы все, женщины, ужасно рады, что его назначили худруком «Современника», я уж не знаю, как остальные. Но ему очень тяжело сейчас, потому что были и другие претенденты. В общем, и атмосфера в театре, и то, что театры закрылись из-за вируса и незнамо когда откроются – все это нерадостно, конечно. Лия Ахеджакова: Даже условный срок Серебренникову будет оскорблением всей культуры Я уж не говорю о том, как сложно в нашей стране сделать спектакль по всем этим регламентам, чтобы тебя при этом не объявили вором. Потому что если ты съел яблоко на сцене, то как ты его в отчете запишешь? Было яблоко – и нет яблока. Более того, его по безналичке не купишь. Об этом недавно писал Владимир Урин (директор Большого театра. – Авт.), это знают все крупные и мощные руководители театров, и они вынуждены с этим считаться. Я ходила на суды по «театральному делу» – страшно и невозможно видеть, как Кирилла, Лёшу Малобродского, Юру Итина и Соню Апфельбаум судили люди, которые сроду не были в театре! Как следователь говорил, что не было спектакля «Сон в летнюю ночь» и «все ваши рецензии – фейки». «И где отчисления автору?» – интересовался следователь. «Так помер Шекспир», – ему говорят. Это же как дико все! Это всем было очевидно, но судили те, кто и понятия не имеет, что ставит «этот Серебренников». Какая, к черту, «Платформа», какие эксперименты, какие независимые экспертизы! Посадить их, и всех делов! Мы не знаем, какое брать оружие – Непонятно, что страшнее: некомпетентный суд или крики «почему такой мягкий приговор». Толпа ждала реального срока, а не условного. Почему? – Я думаю, что пропаганда развратила людей, у которых недостаточно образования, человеческого опыта, знакомства с литературой, тех, кто никогда не был в настоящем театре и довольствуется какой-то белибердой и полной профанацией. Помои вместо вкусной еды. И еще одна вещь: сейчас очень модно плевать в интеллигенцию. И в этом смысле наша история даже не по спирали идет, а по кругу. Вот какая беда. Казалось бы, все учились в школе и у нас столько людей с высшим образованием, но слой оболваненных людей – огромнейший. И это заслуга, между прочим, нашего телевидения, которое не гнушается пропагандой. – Может, сами люди, без всякой пропаганды, отбросили сегодня стыд? – Знаете, что, – вздыхает Лия Ахеджакова как-то тяжко, – я помню время, когда травили Пастернака. И ведь травил-то его Союз писателей прежде всего. Понимаете? А обыватель подтягивался, доверяя этим лауреатам, не разбираясь, не желая думать и отбрасывать пропаганду и ложь. Вот и сейчас находятся люди, которые, повторяя за пропагандистами, начинают говорить: «эти актеришки – алкоголики и воры», возмущаться, почему так высоко оплачивается труд этих «дармоедов» и так низко – труд простых людей, которые работают на конвейере. А так говорить может только тот, кто не включает свои собственные мозги. Я играла в маленьких городах, где в театрике на полу весь линолеум отстал, где на сцене досточки проваливаются, а в зале сидят люди, которые понимают каждый смысл, вложенный в спектакль. И этот залик на 500 мест заполнен людьми, которых я обожаю, и мы понимаем друг друга, у нас об одном душа болит. В каждом маленьком городке есть такие люди. Это и есть интеллигенты, нельзя их путать с обывателями, жертвами страшной пропаганды. – Интеллигенция, она же в основном и оппозиция, сегодня ведет бесконечные споры «среди себя и своей мамы». Хоть по делу Серебренникова, хоть по голосованию – ходить, не ходить... Нет взаимопонимания. Нет и результата. – Да. Мой друг, достойнейший человек, говорил: «Ты что, с ума сошла? Пойди и напиши «нет». Но мое мнение – не надо было в этом участвовать. Ну бесполезно! Все равно выигрывает тот, кто подсчитывает голоса. Очевидно же, что все было решено заранее. Но разные мнения – это не раскол. Просто мы не знаем, какое брать оружие. Я пару раз была на митингах уже после Болотной, там были такие замечательные люди! Но власти все время придумывают новые устрашения. Сначала арестовывали на 15 суток. Следующий шаг: мальчик вышел из метро не там, где надо, или бросил стаканчик в полицейского, а тот испытал жуткую боль – и мальчика на 4 года ухайдакают. А дальше уже стали рублем бить – штрафами. Ты пойдешь на митинг, а потом с тебя потребуют какой-то штраф – 700, 800 тысяч, а то и миллион. А у человека зарплата 17 тысяч, и то сейчас он не может работать, потому что коронавирус. Вот это подло – рублем бить за то, что человек имеет свое мнение и не считает нужным скрывать его. Дмитрий Быков: "Лето-2" в жанре судебной драмы Они эту Конституцию в гробу видали – Лия Меджидовна, а как вы относитесь к агиткам от ваших коллег-актеров? – Очень плохо. Меня это жутко разочаровывает. Но, вы знаете, есть такая вещь: если ты хочешь помочь больным детям, за которых не хочет платить государство, чтобы они жили, а не умирали в муках, то ты должен сотрудничать с властью. Если ты хочешь помочь своему театру, чтобы актеры не поумирали с голоду, а получали зарплату, чтобы ты мог пригласить хорошего режиссера на постановку, чтобы не приходили полицейские или люди из Министерства культуры и не снимали спектакли, не говорили, что ты украл деньги, надо сотрудничать с властью. Иногда ты вынужден стать «доверенным лицом» потому, что за тобой огромный коллектив, который надо кормить. Но когда это по зову сердца, тогда это омерз... нехорошо. – А по результату разве не одинаково – по зову сердца ты снимаешься в агитке или потому, что тебе нужно обеспечить хорошую жизнь театра? Люди видят кумира и верят ему. – Я бы не стала это делать. Но теми, кто снимается, явно движет какая-то надобность. Они эту Конституцию в гробу видали, они ее никогда не читали и не прочтут, пока их не обвинят, что они обокрали Министерство культуры. Да, цена огромная – человек рискует своей репутацией. "Путин, выходи драться": Как голосовали за поправки и где после этого митинговали – Ну вот Виктор Рыжаков, новый худрук «Современника», он же не участвовал в этом агитационном шабаше? – Вот и получает. Не буду говорить об этом, не хочу навлекать. Да, Рыжаков порядочный и очень достойный человек. И Костя Райкин, и Андрей Могучий, и Валерий Фокин, и Владимир Урин, и Женя Миронов – они порядочные люди. Они как могут уворачиваются от участия во всем этом. – А все-таки как бы вы сформулировали, какой месседж заключается в деле Серебренникова? – Если будете брать у нас деньги – будете делать то, что мы вам прикажем. Будете работать на ту идею, которую вам спустили сверху. И вы будете доносить до зрителей те смыслы, что позволены и нужны власти. Вы живете на наши деньги – так что будьте любезны. – «Театральное дело» началось при Мединском и с его одобрения. А при Ольге Любимовой оно как раз завершилось. Может быть, она будет вести другую культурную политику? – Я не знаю, каким она будет министром. Она дочь очень хороших родителей, но родители не отвечают за своих детей. Если она пошла в эту власть, то у нее два пути: или уйти из нее, или разговаривать на ее языке. Других вариантов нет, я думаю. Я никогда не была никаким начальником и не знаю, можно ли быть во власти и при этом служить истине и быть порядочным, честным человеком, который защищает какие-то демократические идеи. Хотя я знаю один пример такого министра культуры нашего времени – это Авдеев. А сейчас я смотрю, что в Московской думе обнаружилась женщина Елена Шувалова, которая вдруг всё разнесла на фиг, пошла вразнос, чтобы добиться правды и честности в отношениях с жителями города. Да, такое бывает всё же в наших городах, не только в Москве. Потом, когда придут другие люди, появится такая сатира на нынешнее время! Такие появятся замечательные спектакли, фильмы и книги! Но жить в эту пору прекрасную уж не придется мне. Я не доживу. Мы с Чуриковой поклонники «Порнофильмов» – Лия Меджидовна, я хочу вас спросить про Михаила Ефремова. Недавно от его имени было распространено заявление о том, что он просто клоун, который читает оппозиционные стишки за деньги и вообще не может быть против Путина, потому что Путин «кормит всех людей культуры». Многие думают, что это было сделано его адвокатом Пашаевым. Но как вообще такой адвокат мог оказаться у Ефремова? – Во-первых, это не лично Мишины слова. Это интерпретация. А цель заявления в том, что Миша хотел себя этим как-то отделить от оппозиции, чтобы прекратить эти подлые пропагандистские обобщения: мол, «эти богемные пьяные оппозиционеры на машинах сбивают людей, а их отмазывают». Мишино дело настолько страшное, что там нужно крайне тщательно разбираться. А уже наделана масса ошибок! Например, эксперты в первую же минуту должны были осмотреть машину и немедленно все запротоколировать, но этого не было сделано. Я знаю, что и Орлуша (поэт Андрей Орлов) предлагал адвоката, и Виктор Ануфриев, адвокат Юрия Дмитриева, мне сразу позвонил и предложил защищать Мишу. – По во всей видимости, нынешнего адвоката нашла семья. – Ничего об этом не знаю, – вздыхает Ахеджакова. – Я с Соней не созванивалась, потому что боюсь вникать в это дело. Я все время звоню Орлуше. Этих ребят – Андрея Орлова, Андрея Васильева и Мишу Ефремова – я узнала, когда им было от 10 до 13 лет. Я с ними снималась в Ялте, и так они в моей жизни и остались. Благодаря маленькому Мише я познакомилась с Аллочкой, его мамой, и она стала моей самой любимой подругой, и с Олегом Николаевичем, которого я тоже очень любила. Но мне кажется, и тут я прислушиваюсь к порядочным и умным людям, которые независимо расследуют и вникают в это происшествие... Там есть какие-то очень важные детали – и сейчас я склоняюсь к тому, что у этого дела есть режиссер. – Вы думаете? А кто и почему? – Потому что были эти проекты «Господин хороший», «Гражданин поэт», «Господин заразный», которые Миша делал блистательно. Это блистательные тексты Быкова и Орлуши, но их читает потрясающий артист с изумительным чувством юмора – Миша. И от этого они стреляют еще сильней. Никакая речь на митинге не может сравниться с силой этих текстов, которые с таким талантом произносит Миша. И это тянет на то, чтобы им заинтересовались определенные люди, которые обслуживают идеологию. Соседи Ефремова: Пьяное ДТП подстроено, это политическая провокация И Дмитрию Быкову, который пишет и о победобесии, и об этом обнулении, теперь за руль нельзя садиться. Ни в коем случае. Ни трезвому, ни пьяному. А его «Жигули» ему надо поменять на какую-нибудь более мощную машину, чтоб там были система безопасности и черный ящик. Это я, конечно, шучу, но во всякой шутке есть доля некоторого страха, который на меня нападает в последнее время. Я и сама боюсь за руль садиться теперь. – Пару лет назад Андрей Орлов мне говорил, что действенность этих стихотворных проектов преувеличена. Концерты «Гражданина поэта» проходят в залах максимум на тысячу человек, посмотреть это можно только в ютубе. Никакой реальной угрозы для власти они не несут. Так какой смысл губить Ефремова из-за этого? – Я думаю по-другому. И когда Гребенщиков поет «Уходи, Вавилон», и когда поют свои последние вещи Макаревич и Юрий Шевчук – им тоже надо быть очень осторожными за рулем. И Васе Обломову, и Слепакову. А еще есть этот чудный мальчик из Подмосковья, группа у которого называется... «Порнофильмы». Вот! Фамилию посмотрите (Владимир Котляров. – Авт.). Мы с Чуриковой его поклонники жуткие! Я теперь люблю блогеров, с которыми совпадает мое мировоззрение. А таких людей достаточно. Они проявляют огромное мужество, потому что мы знаем, что и блогеров сажают теперь. – С другой стороны, вы же знаете, есть тяжелый фактор против Михаила: нельзя ездить пьяным. – Вы понимаете, это очень просто делается. Можно посидеть за столом с хорошими новыми знакомыми, они тебе и нальют, а потом немножко туда и подсыплют, и проводят тебя до машины, и приспособление какое-нибудь тебе туда поставят. Это всё возможно. А у нас это традиция особенно мощная. Я не знаю, что было с Мишей, но есть, например, полковник полиции на пенсии из Смоленска, который всю жизнь занимался этими дорожными авариями, он подробно разбирает эту аварию и настаивает, что видео аварии смонтировано. И нет никаких оснований думать, что это конспирология. Нет. Там много странного. Лия Ахеджакова: Людей хороших в России очень много – Говорили, что в тот вечер у Михаила было особенно плохое настроение и раздавленные чувства, потому что он узнал об увольнении из «Современника». – Нет, не думаю. Наш Рыжаков абсолютно порядочный человек, его поддерживают такие же замечательные люди – Римас Туминас, Андрей Могучий, Фокин, Миронов, Дима Быков... и я точно знаю, что он не мог Мише такое сказать. Не мог. Хотя пьяные люди иногда собой не владеют, и мало ли что там было. Я не знаю, кто Мише подливал и с кем он выпивал. Но я вижу, что на федеральном телевидении в отношении Ефремова творится просто шабаш. – Лия Меджидовна, знакомо ли вам чувство гражданского сиротства? – Я не могу назвать свои ощущения сиротством, потому что есть очень большое количество замечательных людей, с которыми мы говорим на одном языке. Они живут в разных городах России и в разных странах. А я много езжу со спектаклями. Мы объездили всю нашу страну и весь мир, например с пьесой Коли Коляды «Старосветская любовь». Даже в Австралии играли. А еще я очень дружу с Люсей Улицкой. И мне очень хотелось, чтобы моя фамилия была рядом с ее именем, и вот Марфа Горвиц сделала спектакль «Мой внук Вениамин» по пьесе Люси Улицкой, в котором я играю. Мы ездим с ним по всей России, большим и маленьким городам, были в Нью-Йорке, в Торонто и в Иерусалиме. Я очень люблю эту жизнь – я же из актерской семьи, папа режиссер, мама актриса, и как только начинался месяц май, мы всей семьей и даже с собакой ехали туда, куда ехал наш театр, чтоб не сдохнуть с голоду. И вы знаете, сколько в России потрясающих людей! Любви у нас гораздо больше, чем сиротства! Я помню, как однажды в Австралии нас повели в ресторан на ужин. Там была музыка, и какой-то грузинский эмигрант пригласил меня танцевать. Я говорю: «Что вы так волнуетесь, у вас руки дрожат». А он: «Волнуюсь, у меня ощущение, что я танцую с Родиной». * * * Материал вышел в издании «Собеседник» №25-2020 под заголовком «Лия Ахеджакова: У аварии Миши Ефремова был режиссер».