Юрий Кублановский: "Параллельная профессия помогает поэтической независимости"
Юрий Михайлович, тема нашей сегодняшней беседы - место пишущего человека в современном обществе. Пишущего художественные тексты, стихи, прозу, пьесы… И есть ли вообще у писателя место в современном обществе. При этом мы не берём самых-самых известных, обладателей премий, званий и т.д. Трудно сказать, все очень индивидуально и напрямую зависит от самоощущения автора. Ну, вот сужу по себе: у меня, в конце концов, состоялась вполне благополучная литературная судьба, в том смысле, что я могу свободно печататься и издавать свои книги. Правда, практически без какой-либо серьезной оплаты. И мой скромный доход – в стороне от литературы. Тем ни менее, в современном культурном общественном процессе я хоть и имею единомышленников, но, в целом, чувствую себя достаточно одиноко… Разумеется, в наши дни общественное положение литератора не сравнимо с тем, каким оно было, скажем, у получивших громкую известность "шестидесятников". В их поэзии искали и каким-то непостижимым образом находили сразу все "в одном флаконе": и свободу, и эстетику, и интимную лирику, и даже сквознячки оппозиционности. Молодой технократ, знающий наизусть стихи, например, Вознесенского, чувствовал себя королем. Теперь все это в прошлом. И только состарившиеся романтики тех лет пытаются, и чаще всего безуспешно, подкупить какую-нибудь даму сердца стихами... Но существуют ведь и поэтические сообщества, и кружки, и провинциальные литобъединения, только все это скорее друг для друга, чем для пылко заинтересованного читателя. Конечно, я не могу отвечать на ваш вопрос объемно: я редко читаю современных авторов, их проза, за очень редкими исключениями, улетучивается у меня из сознания на другой день после того, как я закрыл книгу. А вот в поэзии то там, то здесь мелькают яркие огонечки. Но нового цельного и объемного поэтического мира я давно не встречал. Существует ли в настоящее время понятие "профессиональный литератор"? Каким он должен быть? Есть ли среди ваших знакомых и друзей такие? Первый, кто пришел мне на ум, превосходный питерский лирик Александр Кушнер. Он регулярно издавался и при советской власти, и в криминальную революцию, и теперь. В этом особенность его поэтической биографии. В нем счастливо слились на равных призвание и профессионализм. Но, как правило, несколько упрощая, можно сказать, что профессиональным литератором следует считать того, для кого поэзия в первую очередь профессия, а уж во вторую призвание. Вот возьмем две судьбы двух больших поэтов и сверстников – Пастернака и Мандельштама. Как-то язык не поворачивается назвать Мандельштама профессиональным поэтом. Его профессия не принесла ему ничего, кроме гибели среди урок владивостокской пересылки. В то время как Пастернак прожил вполне профессиональную и сравнительно благополучную жизнь в достатке: он и поэт, и замечательный переводчик, а на склоне лет даже и романист. Причем роман его, в силу определенных обстоятельств, стал мировым бестселлером. Я вчера проезжал мимо "Националя", на первом этаже в мою юношескую пору доступном даже студентам, где после занятий мы пили хороший кофе, пафосный ресторан "Доктор Живаго". И объяснять никому ничего не надо – любой иностранец знает, кто это. Вещь, для русской литературы, по крайней мере, кажется, небывалая! Опять же скажу о себе: я пишу стихи более полувека, но не в коем случае не чувствую себя профессионалом. Пишу только, когда загадочным образом приходит наитие. А в другое время и двух стихотворных слов связать не умею. Профессионал – это тот, кто встает утром, завтракает и начинает заниматься своим профессиональным делом. Уменя так никогда не получается. Даже теперь, с возрастом, когда вдохновение лишено прежнего напора, я все-таки способен писать только при его дуновении. Центральный дом литераторов в Москве. Фото: Википедия. Есть писатели, вписавшиеся в рынок: их книги печатают и продают. Им даже платят в издательстве гонорары. Но и там получается дисбаланс: чем элитарнее текст (прозаический, про стихи мы не говорим) – тем он хуже продаётся, ведь так?.. Ладно, иногда кому-то удаётся найти баланс. И всё равно, чем-то необходимо заниматься параллельно. Преподавать – например, в Литинституте. В каком-нибудь другом вузе. А так, ведь чем только не зарабатывают писатели: написанием дипломов и диссертаций, литературным редактированием, копирайтингом, репетиторством, политтехнологиями, рекламой… Конечно, журналистикой, но и она уже ценится недорого. А зачастую прямо противоречит литературному, художественному подходу… А другие работают в областях, абсолютно не касающихся литературы: программировании, конструировании, медицине… Выходит, если человек собирается связать свою жизнь с литературой, ему нужно приобрести профессию "для жизни", да? Которая бы кормила его и его детей. Пожалуй, что так, и ничего стыдного в этом нет. Мы знаем, что некоторые выдающиеся писатели наши были, например, медиками… В свое время, когда я кончал в Рыбинске школу, у меня был порыв поступать в Литературный институт. Слава Богу, Андрей Вознесенский меня от этого отговорил, убедил, что поэту необходима для его же независимости твердая профессия. И я ему за это очень признателен. Я получил диплом искусствоведа, благодаря которому смог работать в наших музеях – от Соловков до Муранова. Кроме того, изобразительное искусство, любовь к нему помогли и в создании своей творческой манеры. Моя поэзия очень визуальна, зрима – это то, что я люблю у акмеистов. И я добился того же – именно благодаря вживанию в изобразительное искусство. Кроме того, параллельная профессия помогает поэтической независимости: ты можешь зарабатывать на жизнь, не обращая внимания на то, что "толпе" плевать на твои стихи. А представим ситуацию, когда такой профессии нет. А есть только призвание и талант писать стихи, писать рассказы… Что посоветуете вы этому человеку? По-вашему, чем может и должен заниматься сейчас литератор? Прозябать, достойно нести бремя нищеты, "денег нет, но вы держитесь"? Забыть, как складывать буквы в слова? Идти продавать помидоры? Срочно менять занятие? Или же пытаться преуспеть в литературе, совершенствоваться, тянуться вверх, пробиваться, ждать своего часа?.. Никогда не надо ждать "своего часа" – дохлый номер. Надо найти работу, пусть мало денежную, но оставляющую много свободного времени. А его тратить на чтение книг, художественных и философских, на музыку, на музеи. Поэт – это не птичка на ветке. Ему необходимо мировоззрение, мирочувствование, необходимо пытаться уразуметь бытие, его законы и тайны. А без всего этого, как ты ни даровит, ничего серьезного в литературе не добьешься. А вообще, насколько нужны сейчас обществу писатели и поэты? В общем-то, кто сейчас занимается человеком?.. Священники. Психологи, среди которых немного, на мой взгляд, профессионалов… А писатели? Я убежден, что настоящая художественная литература не только приносит эстетическое удовольствие, но и закаляет характер, делает человека масштабнее и мудрее. А если и такая литература обществу не нужна, то тем хуже для общества. В одной из наших бесед мы, кажется, уже говорили с вами, что из социума вымывается понятие толстой книги, вдумчивого и долгого чтения. Сознание становится клиповым, то есть неспособным подолгу сосредотачиваться на одном предмете: на романной толще, долгом кино, глубоком стихотворении. У сетевой культуры свои радости, ну и флаг ей в руки. Может и так оказаться, что мое поколение окажется самым удачливым: ни войны, ни репрессий, ни голода – при плодотворной заинтересованности серьезной культурой. Фото: yandex.ru "Поколение дворников и сторожей" - иногда мне думается, что это было честнее… Или же люди в большинстве спивались, громко или тихо, деградировали? Тут вот какая история: живший при советской власти независимый писатель чувствовал противление государственной и социальной официальной среды, и в этом противлении закалялся его характер. Образно говоря, каждая лопата угля, которую я забрасывал в топку, работая в церкви истопником, сопровождалась ощущением, что все это не напрасно, что я властями не сломлен, что моя поэзия свободна и в манере, и в теме, что я верен памяти репрессированных предков, невинно уничтоженных тоталитарной машиной. Сейчас поэт работает в разряженной среде, сопротивляться вроде бы нечему, и отсюда культурная бесхребетность. Мы ходили по острию жизни, это придавала ей в наших глазах значительность. Да, в общем-то, она и была. А сейчас вместо острия - отполированная площадка, нет никакого сопротивления материала. По большому счету нет темы, духовного напряжения. "Плывём. Куда ж нам плыть?". Что будет дальше с отечественной литературой, какими путями она может развиваться? Россия, несмотря на своеобычие, включена в мировой процесс: как будет развиваться цивилизация в целом, в ту же воронку потянется и она, а, следовательно, и ее культура. Не хочу заглядывать в завтрашний день, потому что не нахожу там, честно сказать, ничего отрадного для своего сердца. Но ошибется тот, кто назовет меня меланхоликом и пессимистом: ощущение выполненного творческого долга дарит мне бодрость и надежду на то, что и в будущем в русской жизни найдется на мою поэзию достойный читатель, пусть не многочисленный, но серьезный. Я наблюдаю тотальную языковую безграмотность, которая касается буквально всех сфер. Неграмотно говорят дикторы на ТВ, неграмотно пишут корреспонденты… Русский язык, который мы потеряли. Его уже не вернуть? Потери в русском языке я чувствую, так же как и вы, ежедневно. Он загажен хуже, чем во времена советского волапюка. Тогда его уродовала идеология, теперь бизнес, сеть и интернет-культура. Не поверите, но нередко я встречаю фразы, смысл которых мне уже совершенно не ясен, даже страшно. Что тут скажешь? Только чтение русской литературы и поэзии может спасти человека от языковой катастрофы. Мой друг поэт Дмитрий Бобышев как-то написал остроумно: "Здравствуй, племя, младое и незнакомое, племя, похожее на людей!" Без чистого и глубокого русского языка молодежь, увы, становится именно таким "племенем". А как вы считаете, ваши книги – они предназначены для прочтения людьми, а если да, то что вы надеетесь им дать? О своих стихах судить не берусь. Но убежден, что поэзия может дать человеку очень много. Научить его умению переносить житейские трудности, пониманию, что любовь – богатство, которое надо ценить, что существует нечто, что выше, чем плоская эмпирическая реальность. А еще – имманентную стойкую приподнятость над житейской мелкотравчатостью. Всего этого можно достичь, только перечитывая стихи и вживаясь в них. Настоящая поэзия – несравненная ценность, ценность моральная, эстетическая, даже патриотическая. Кто любит отечественную поэзию, тому будет дорога и Россия.
