о волне секс-скандалов с журналистами оппозиционных изданий

«А разве может быть что-то плохое в штанах у морального авторитета? О, сколько мы уже видели подобных примеров! И один там писатель-сатирик. И один главный редактор радиостанции… Впрочем, он из себя морального авторитета вроде не корчил. Теперь вот эти молодые, успешные герои прекрасной России будущего. Поставщики клиентуры психотерапевтам и обеспечители спроса на антидепрессанты аптекам. И тут бы сказать юной красавице с широко открытыми глазами: увидишь морального авторитета — беги!» На самом деле всё это уже было. И не один раз в истории. И комиссары в пыльных шлемах, которые девочек наших ведут в кабинет. И комсомольские работники, уверенные в себе, потому что есть старший брат — партия. Да и нынешние хозяева жизни тоже вряд ли отказывают себе в удовольствии воспользоваться восторженным восхищением юных нимф с широко раскрытыми глазами. Всё это было всегда. Но только теперь изменилось. Теперь отчего-то подросшим нимфам стало важно вынести свой неловкий первый сексуальный опыт на всеобщее обсуждение. Я ни в коем случае не могу осуждать их за это. Но вот что мне во всей этой истории не нравится — так это то, что задним числом тем мужчинам, которые оказались участниками этого первого сексуального опыта, предъявляются серьёзные правовые претензии. «Только спустя годы подруги объяснили мне, что это было: меня изнасиловали». Так теперь интерпретируются события. И жертвы подруг вдруг в один день теряют всё: работу, имя, перспективы. Я — мужлан, жуир и бонвиван — приветствовать эти изменения не могу. Впрочем, есть и другие аспекты. Собственно, история вот в чём: на протяжении нескольких дней девушки в Twitter рассказывают про свои сексуальные неудачи с людьми из так называемой либеральной журналистской тусовки. Среди ославленных — руководители и сотрудники оппозиционных изданий, постоянные участники всяческих акций протеста в защиту безвинно осуждаемых журналистов и, что самое главное, моральные авторитеты. Которые не раз и не два учили свою аудиторию и тех самых девушек, каков должен быть настоящий рыцарь белого плаща и вострого пера. И, как это уже не раз бывало в истории всевозможных MeToo, настоящий рыцарь, редактор оппозиционного СМИ, сегодня сидит в эфире YouTube-канала и осуждает одного там депутата за то, что тот называл девушку зайкой, а завтра этот же рыцарь оказывается участником группового изнасилования (ну, по крайней мере, так пишут все эти адепты так называемой новой этики — доказательств как в случае с депутатом, так и в случае с редактором нет). Это и есть один из тех самых «других аспектов». То есть полное отсутствие доказательств и безусловная вера условной жертве. Потому что в так удивляющем превращении рыцаря в насильника никакой тайны нет. Ещё Венедикт Васильевич Ерофеев в своей бессмертной поэме «Москва-Петушки» писал так: «Я вообще замечаю: если человеку по утрам бывает скверно, а вечером он полон замыслов, и грез, и усилий — он очень дурной, этот человек. Утром плохо, а вечером хорошо — верный признак дурного человека. Вот уж если наоборот — если по утрам человек бодрится и весь в надеждах, а к вечеру его одолевает изнеможение — это уж точно человек дрянь, деляга и посредственность. Гадок мне этот человек. Не знаю, как вам, а мне гадок. Конечно, бывают и такие, кому одинаково любо и утром, и вечером, и восходу они рады, и закату тоже рады, — так это уж просто мерзавцы, о них и говорить-то противно. Ну уж, а если кому одинаково скверно — и утром, и вечером, — тут уж я не знаю, что и сказать, это уж конченый подонок и м*******». Эти слова написаны как раз про тех, кто превращается. А вот про условную жертву у Ерофеева ничего нет. Просто потому что пятьдесят лет назад, когда была написана его бессмертная поэма, условных жертв не бывало. Все жертвы были конкретные, обеспеченные комплексом доказательств. Теперь же доказательством того, что у девушки всё было плохо, служит её признание в том, что она ходит к психотерапевту и сидит на таблетках. Никаких других доказательств не надо. Не надо даже доказательств того, что она действительно ходит к психотерапевту и сидит на таблетках. Хотя это, скорее всего, правда. Потому что всё это MeToo и вся эта «новая этика» (то есть отказ от продолжения жизни человечества путём полового размножения) происходят как раз от таблеток и психотерапевтов. Потому что раньше такой фигни не было. А люди жили, любили и были счастливы. Кстати, во всём этом довольно масштабном уже корпусе признаний в Twitter есть много разных новых слов: «абьюзные отношения», «харассмент», «сексуальная целостность» — много чего. Только слова «любовь» там нигде нет. И это печально. Впрочем, не стоит думать, что оправдываю и серийных маньяков. А среди героев последних дней есть такие, о неудачном опыте с которыми рассказали не одна, не две и даже не три девушки. Видимо, эти герои из тех, о которых девушки моей юности говорили: проще дать, чем объяснить, почему нет. Но то была старая этика — теперь всё иначе. И появление таких серийных маньяков теперь (и именно в среде моральных авторитетов) как раз обусловлено тем, что они сначала показывают свой моральный авторитет, а потом сразу снимают штаны. А разве может быть что-то плохое в штанах у морального авторитета? О, сколько мы уже видели подобных примеров! И один там писатель-сатирик. И один главный редактор радиостанции… Впрочем, он из себя морального авторитета вроде не корчил. Теперь вот эти молодые, успешные герои прекрасной России будущего. Поставщики клиентуры психотерапевтам и обеспечители спроса на антидепрессанты аптекам. И тут бы сказать юной красавице с широко открытыми глазами: увидишь морального авторитета — беги! Но куда бежать-то? Бежать-то, получается, некуда. Потому что в мире «новой этики», кажется, мужчин нет. А есть только барбершопы, обтягивающие штаны и всё вот это вот «прошу извинить, если я…». И да, попрошу не считать всё вышесказанное никаким манифестом. Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции