С каждым кризисом капитализм слабеет. Конец близок?

Чем хороши кризисы в капиталистической экономике? Тем, что они позволяют посмотреть, что еще осталось несъеденного в остальных областях человеческой жизни. Обсуждая в издании Project Syndicate состояние культуры на фоне текущей экономической ситуации, член Британской палаты лордов, академик и заслуженный профессор политической экономии Роберт Скидельски говорит о неких «культурных войнах», ставших очень популярными последнее время. В действительности же, уверен Скидельски, речь идет не о войнах между разными культурами, а об уничтожении самой культуры. Есть в его беспокойстве крупное рациональное зерно. И он сам его прекрасно видит, недаром он обвиняет во всем далеко оторванные от жизни идеалистические экономические модели и видит корень зла в рационализме 18-го века. Том самом рационализме, который навязал взгляд на человека и человеческое общество как на механизмы, в которых достаточно учесть все шестеренки и винтики, чтобы безошибочно предсказывать и управлять. Капиталисты, ругающие рационализм, пытаются свести дело о гибели культуры всего лишь к рационализму. Тем самым они пытаются если не пилить, то хотя бы поругивать тот сук, на котором сидят. Экономические модели могут быть более или менее адекватны, но так или иначе главная цель человека капиталистического — это вышибание денег, и любое недостаточное понимание человеческой природы, на которое сетуют «гуманистические капиталисты», сводится отнюдь не к тому, чтобы развивать лучшее в человеке. А к тому, что капитал уже давно исчерпал извлечение прибыли из всех традиционных потребностей человека, кое-где даже с лихвой, и перешел к изобретению новых, которые казались авторам таких изобретений экономически более перспективными. Но для того чтобы на полном серьезе удовлетворять навязанные потребности (вроде пирсинга, рэпа или борьбы за освобождение давно освобожденных негров), необходимо было отменить им предшествующие — а значит, и культуру, в рамках которой они появились на свет. Теперь же, получив своего нового экономического человека, «освобожденного» от пережитков расизма, сексизма и империализма (продолжить по вкусу), самые чуткие из капиталистических элитариев начинают хвататься за голову: это что ж за человек-то такой получился? Йозеф Геббельс часто произносил фразу «Когда я слышу слово «культура», моя рука тянется к пистолету». Фашисты как первые пробы пера сверхкапитализма старались решить вопрос уничтожения культуры для создания абсолютно управляемого человека, применяя страх и насилие. Их идейные наследники, подхватившие фашистские идеи после разгрома государственно организованного фашизма в 1945 году, пошли вместо пути открытого насилия путем развращения умов. И добились гораздо более масштабных и стабильных результатов. Теперь происходящее с культурой считается почему-то не преступлением против человечества, а его освобождением и не культом Золотого тельца, а дарованием новых возможностей. Мысль Карла Маркса о том, что капитализм в погоне за прибылью топит все человеческие чувства и отношения в холодной воде рассудка, приобретает в наше время новое звучание. Именно потому, что нынешний капитализм сыпанул в эту воду изрядную долю отравляющих человеческое сознание веществ. Потуги так называемых «консерваторов» сдержать этот процесс — смешны и нелепы, потому что Золотой телец, которому они однажды и навсегда присягнули, превратит в ларёк и храм, и консерваторию. Да, есть гуманистическая буржуазная традиция, внутри которой предполагается, что капитализм можно настроить так, что он будет служить человеку, а не порабощать его. К сожалению, многочисленные эксперименты на эту тему показали, что для этого капитализм, вырабатывающий хищнический характер у своих последователей, должен в какой-то момент осознать свою историческую греховность и скромно отойти в сторону, дав дорогу чему-то лучшему, чем он сам, оставив за собой роль спонсора этого проекта. Смешно и нелепо. Поэтому хорошо, что коммунистическая традиция, хотя и значительно пострадавшая от краха СССР, до сих пор жива. Потому что, когда капитализм, бесконечно наращивая похабщину и скуку, доведет себя до краха, никакие колебания из фашизма в постмодернизм и обратно его не спасут. Ведь с каждым таким колебанием, которое, собственно, и знаменуется кризисом в экономике, капитализм все более слабеет, а не становится сильнее, как пытались утверждать его идеологи вроде знаменитого Шумпетера. Ослабление это уже видно совершенно невооруженным взглядом, стоит хотя бы приглядеться к антинаучности исповедуемых западными странами глобальных принципов вроде пресловутого экологизма. Собираясь пускать огромные деньги на проекты по антинаучным теориям, Запад рискует не направить своих конкурентов вроде Китая по ложному пути, а безнадежно отстать от тех, кто сохранил разум в устроенной антинаучной свистопляске. Так чем хорош экономический кризис? Тем, что дает возможность людям, включая и самых ответственных, задуматься о гибельности продолжения капиталистического банкета. И уже тогда, если небезразличные люди сумеют взять себя в руки и свернуть с гибельного пути наживы любой ценой, шансы на спасение культуры, а значит, и человеческой жизни, значительно возрастут. Ведь историю и культуру творят не абстрактные и безликие «массы», а те, которым почему-то стало не все равно.