Иван Евстифеев: «Душа камня, которая остаётся в скульптурах, помогает людям»

Иван Евстифеев: «Душа камня, которая остаётся в скульптурах, помогает людям»Гибкая рысь, вальяжный мишка, снегири, раздувающие свои красные грудки, пушистые еноты, наивный глазастый оленёнок… Сложно поверить, что все эти жители леса вырезаны из камня. Их автор Иван Евстифеев – самый известный резчик по камню в наших краях. Его скульптуры не просто реалистичны. Он точно передаёт настроение зверя, его повадки. В то же время художник раскрывает удивительную красоту и богатство оттенков борнуковского камня – ангидрита. Продолжатель традиций С раннего детства будущего мастера и главного художника камнерезной фабрики «Борнуковская пещера», что в Бутурлинском районе, окружали камнерезы. Он приходил к знаменитому мастеру Павлу Курышеву, который давал ему пластилин, и часами лепил животных. А потом брал камень и пытался что-то вырезать из него. – Иван Викторович, вы помните свою первую работу? – Конечно, мне было лет пять. Это была скульптура маленького оленя. Я сам взял у отца инструмент, и пока никто не видит, вырезал фигурку. Так всё и началось. Павел Курышев стал моим учителем, под его руководством я понял, что камень – это моё. Он и посоветовал мне поступить в художественное училище. Конечно, когда с детства смотришь на работы мастеров‑камнерезов, не можешь остаться к ним равнодушным.– Вы – потомственный камнерез. Когда окончательно решили, что будете продолжать семейные традиции? – После обучения в Московском художественном училище. Там я окончательно понял, что нашёл своё призвание. – Многие после училища стремятся остаться в столице. Почему вы вернулись в село Борнуково? – Это сложный вопрос. Вернулся – и всё. И не жалею об этом. Кроме зелёного – О работе камнерезов в основном люди знают по сказам Бажова. Насколько близки они дню сегодняшнему? – У него ведь идёт рассказ о твёрдых камнях, а у нас в Борнуково – ангидрит. Это мягкий камень, поделочный, он позволяет показать движение. И цвета у борнуковских камней необычные – у них множество разнообразных оттенков. Есть даже голубой – самый твёрдый, который добывают только в Борнукове. А вот зелёного нет.– Почему так? Ведь зелёный – цвет самой природы. – Старые мастера говорили, что был и зелёный, и даже прозрачный зелёный. Но после неудачного взрыва в Борнуковской пещере в 1958 году вход в пещеру и сами породы были засыпаны. Всё завалило, и сейчас камень находится на большой глубине. Правда, иногда я нахожу что-то рядом. Кроме зелёного все остальные цвета гора выдаёт. Когда я жил в Подмосковье и работал на привозном сырье, приснился мне сон, что нахожусь я в какой-то пещере и в руках держу камни – жёлтые, красные. И вот я поехал в деревню на праздник Казанской иконы Божией Матери, пошёл к Борнуковской пещере и нашёл там такие камни! Красные, жёлтые, оранжевые. – Вещий сон… А в чём ещё загадка притягательности ангидрита? – Это тёплый материал и вписывается в любой интерьер – в богатый, бедный, старинный, современный. Вообще в каждом доме должны стоять скульптуры из него, как было когда- то. Те же слоники или просто зверь какой – они создают удивительный уют и делятся энергетикой. Живой камень всегда работает, это богом данный материал. И именно поэтому хотя бы маленькая скульптура нужна в каждом доме. Наш ангидрит – уникальный материал. Представьте, сколько веков камень лежал, накапливая энергию, и её ты ощущаешь, работая с ним. Это душа камня, которая остаётся в скульптурах и помогает людям. Отсечь лишнее – Когда вы находите необычный камень, сразу видите, что из него получится? – Конечно. Ещё Микеланджело говорил, что в каждой глыбе мрамора содержится прекрасная скульптура, надо только убрать всё лишнее. И я вытягиваю из камня то, что там есть. Даже эскизов почти не делаю. Просто беру камень и режу. Но такой опыт приходит с годами. Иногда работа разрабатывается под камень, под его размер. Но особо большие скульптуры я не делаю – тяжело перевозить. Да и работа очень трудоёмкая – камень надо отпилить, обдолбить. Ведь мой инструмент – стамеска, рашпиль и молоток. Работаю по старинке, как предки. В нашей работе новинки не главное, камень любит руки. – А случалось вам работать с малахитом, лазуритом, уральскими самоцветами? – Нет, это уже другая стихия – твёрдые камни, это чисто столярка. А я занимаюсь только скульптурой. В этом плане у ангидрита больше возможностей. Да и твёрдый камень – холодный камень. Малахит, чароит – он лучше ювелирам служит. Только вот сегодня хорошего камня мало. Даже на богатом на камни Урале. Сейчас я на уральском сырье работаю. Промышленность и там сокращается. Раньше у них три фабрики было, осталась одна. И 10 человек работает. А было на одной 450. И кадров нет – настоящих мастеров. А ширпотреб никому не нужен. И стоит он, пылится на складах. Всё прямое, крашеное… Дайте им мою любую скульптуру в движении, они не повторят.– Настоящий мастер никогда не покрасит камень? – Никогда. Иногда я оттеняю камень – для создания эффекта дерева копчу его берёзовой корой. Но никакой краски у меня нет. И все цвета – настоящие. Вот снегири, тут ангидрит красный, белый, серый и чёрный талькохлорит. Дерево, на котором птицы сидят, – тоже камень. – Да, такого снегиря, наверное, многие хотели бы заполучить. Он как настоящий! А вы повторяете свои работы? – Очень редко. Один-два раза такое было. Разве что снегирей. – Все, кто видит вашу львицу, пытаются украдкой её погладить. Как появился замысел этой скульптуры? – Мне очень нравятся львы, их красота, грация, так что идея появилась давно. Но на самом деле я люблю всех животных, в каждом из них – своя красота. Вот медведь – вроде неуклюжий, но такой мощный, сильный, красивый. – А вы встречали в лесу медведя? – Нет, только в зоопарке – я не охотник. Зато сделал скульптуры практически всех животных, что есть в нашей полосе. От маленьких птичек до лося – хозяина леса. Только с любовью – Как вам удаётся сделать скульптуры так, что кажется, что звери пушистые? – Я шерсть чуть-чуть показываю. Не нарезаю. И именно поэтому они получаются объёмные. А если изрезать камень, всё потеряется сразу. Главное – не торопиться. А что касается львицы, я делал её месяца два, но не подряд. Глаз устаёт. Она постоит – я снова к ней возвращаюсь. А бывает и по-другому. Как-то я делал кошку, и трещина пошла – раскололся камень. Я его перевернул и увидел в нём зайца! Сделал и послал его на конкурс в Питер. И он там 2‑е место занял. – А есть скульптура, с которой вы ни за что не расстанетесь? – Да. Я называю её «Пума со скалой». Эта скульптура стоит у меня дома, и я её даже ни разу на выставки не вывозил. Она называется «Чужой» – я показал тот самый момент, когда пума оскалилась. Но про это не расскажешь, это надо видеть! – Вы просто волшебник! Но почему сегодня камнерезный промысел погибает? Даже у вас нет учеников… – Ни у кого нет желания долбить камни, ездить за ними на Урал, погружать-разгружать. Работа тяжёлая и трудоёмкая. Это на готовые смотреть хорошо, а делать… И ещё: нельзя работать без любви, камень этого не любит. Без любви ничего не получится. Появится любовь – появятся и мастера.