Денис Драгунский: «Не приемлю приспособленчества!»

Известный писатель рассуждает о событиях наших дней. - Как пережили самоизоляцию? - У меня вся жизнь – самоизоляция. Утром встал, зарядка-душ-овсянка – и за стол. Разве что вместо встреч с читателями теперь «зум» и «скайп». - Весной вышел ваш новый роман. Как шла работа? Довольны продажами? - Работа шла прекрасно. Набросок к роману «Богач и его актер» написал 8 лет назад, тогда же опубликовал в виде рассказа. Начал писать роман в прошлом марте, написал залпом, работал почти безотрывно; в августе поставил последнюю точку. Продажи очень хорошие. По рейтингу магазина «Москва», уже пару недель шестое место на полке российской прозы. Для такого весьма сложного и порой даже запутанного романа – даже удивительно. - Как мне кажется, писатель всегда перфекционист. Это изнуряет? - Откуда вы взяли, что всегда? Иногда такое читаешь, что усомнишься в перфекционизме не только писателя, но и редактора с корректором. Что касается меня, то мне нравится все время чуточку подправлять свои вещи. - На театре говорят: на актера нельзя научить – можно научиться! А на писателя научить можно? Мастер-классов и семинаров для этого достаточно? - Научить можно. Если хороший мастер. И если ученик не корчит из себя гения с первого занятия, а терпеливо выполняет задания. То есть придется именно учиться, учить себя. Как актеру, художнику, музыканту. - Прогресс в спорте – это переход количества в качество. А в литературе тот же принцип? - До известного предела – да. «Талант не в том, чтобы написать одну страницу, а в том, чтобы написать их триста» – банальный афоризм Жюля Ромэна. Начинающий писатель должен показать в редакции или старшему коллеге не два-три рассказа – а двадцать-тридцать. Но когда написано слишком много – лайнер таланта может пойти на снижение, простите за такую "красивость". Третий роман обычно бывает лучше второго, а тридцать третий – как правило, хуже тридцать второго. - Как складываются ваши отношения с критиками? - Прекрасно. Писатель пописывает, критик покритиковывает. Серьезные рецензии на мои книги писали талантливые и умные критики: Ася Аксенова, Ольга Бугославская, Марианна Власова, Анна Грувер, Лидия Маслова, Наталья Рубанова, Диляра Тасбулатова. Получал очень лестную критику в Фейсбуке от писательницы Анастасии Мироновой и переводчицы Татьяны Набатниковой. Все – женщины, обратите внимание! Не зря я говорю, что моя аудитория – женщины 30+ с высшим образованием. А из мужчин обо мне писали Дмитрий Быков и Александр Мелихов. - Что относите к системе табу в литературе – и искусстве в целом? - Система табу очень разветвленная и сложная, в каждой культуре и субкультуре. Для одних табу является секс, для других – какие-то исторические темы. Для меня лично табу – это душевная ложь, это приспособленчество. В частности, попытки приспособиться к чужой системе табу. - Лучший способ монетизации литспособностей? - Написать роман-бестселлер – в остальных случаях звона монет как-то не слышно. Некоторые еще пытаются писать сценарии сериалов. Идти в копирайтеры или журналисты не советую: там особый мир, и нужны особые таланты, менее всего связанные с писательскими. - Тексты песен Стаса Михайлова трудно назвать поэзией. Однако на его концертах неизменные аншлаги. Почему? - Потому что 80% или даже 90% потребителей культуры – люди, мягко говоря, невзыскательные. - Приведите пример удачной экранизации. Я бы прежде всего назвал военные истории – «Звезда», «В августе 44-го». А вы? - «Неоконченная пьеса…» и «Обломов» Никиты Михалкова. - Кому из режиссеров доверили бы экранизировать вашу прозу? - Прежде всего – Тофику Шахвердиеву. Потому что я его люблю, хоть он и документалист. Он однажды мне предложил написать для него сценарий по серии моих рассказов, но потом я заленился, до сих пор жалко. - Писателей крайне мало в телевизоре. Если бы вы могли выбирать, кому дали бы интервью из этой троицы – Дудь, Собчак, Познер? - Познеру. Потому что я с ним знаком, страшное дело, с 1965 года. Мне было бы особенно приятно с ним поговорить. Но против остальных у меня тоже нет никаких предубеждений. - Совсем недавно Госпремия вручена литератору Курбатову. Как думаете, всколыхнет ли эта награда интерес к его творчеству? - А как вы думаете, вручение Госпремии этнографу Головнёву всколыхнет интерес к культуре народов Арктики? Если да, то я буду рад – и за Курбатова, и за Головнёва. - Помечтаем. Приглашает вас президент и спрашивает, чем помочь. Что ответите? - Если помочь мне лично – пододвинуть вазочку с печеньем (надеюсь, мы будем пить чай). Если помочь литературе – заставить олигархов спонсировать еженедельный тонкий литературно-критический журнал тиражом в 1.000.000 (да, да, миллион) экземпляров, как в США, и чтоб он лежал во всех киосках. Если помочь России – назначить свободные выборы для начала в Думу, без партийных барьеров, без административного ресурса в избирательной кампании. - Ваш взгляд на ситуацию в Белоруссии? - Для меня лично нет никакого сомнения, что Лукашенко должен уйти – этого требует народ, этого требует рабочий класс страны. Если он не уйдет подобру-поздорову, он будет единственным виновником гражданской войны. Да, я знаю, что ему уходить очень неприятно – сидел в президентском кресле 26 лет. Привык! Но, как сказано в Евангелии от Иоанна, «один человек может пострадать ради всего народа; но не может весь народ страдать ради одного человека». - Как относитесь к появлению медийных лиц в криминальной хронике? Сейчас повсюду обсуждают ДТП с участием артиста Ефремова… - Если медийное лицо совершило преступление, оно, разумеется, может появиться в криминальной хронике. Но, на мой взгляд, ужасно пошло и даже подло, когда «медийность» лица привлекает к нему главное внимание криминальных хроникеров. В день, когда Ефремов совершил то, в чем его обвиняют – в России случилось 38 ДТП со смертельным исходом, из них не менее половины – «пьяных». Среднее число смертельных ДТП в России – 43 в день. Из них, повторяю, половина «под градусом». Среди них есть и чиновники, и артисты, и менеджеры, и рабочие с крестьянами. Кто только хотите. Поэтому столь пристальное внимание к Ефремову – типичный пример вырождения журналистики. Кликбейт так называемый (чтобы на новость «кликнули», и под это дело читатель получил бы дозу рекламы). Стыдно. - В людях поселился страх заболеть коронавирусом. А какая зараза страшнее – вирусы наживы, равнодушия, бездарности? - Равнодушие страшнее всего. - Как живется, когда не пишется? - Я начал писать рассказы поздно, мне было без одной недели 57 лет. Я еще не написал всего, что задумал. Так что мне пока еще пишется всегда.