Нат Апанай: "Мои картины — это порталы для перемещения между территориями"

Как успешный московский архитектор из знаменитого татарского рода Апанаевых сменила карьеру на творчество художника Нат Апанай родилась в Набережных Челнах в семье медиков, потомков рода Апанаевых. В детстве играла скальпелями и хирургическими зажимами, уже в пять лет объявив, что станет знаменитой художницей. Уехала в Москву и работала в Сити в ведущей компании старшим архитектором, однако два года назад уединилась в художественной мастерской, которую покидала лишь для поездок за духовными практиками. Нат рассказала корреспонденту "Реального времени", почему сознательно покинула общество московских "сливок общества" и обратилась к искусству. Из рода устроителей Апанаевской мечети — Нат, вы родились в Набережных Челнах в семье со знаменитой фамилией — Апанаевы. Вы составляли генеалогическое древо? — Родословная в нашей семье передается пока только в устной форме. Отец рассказывал о том, как война и советский режим изменили многое в укладе и судьбах нашей семьи, как приходилось оставлять родовые дома, выживать. Папа родился и вырос в Москве, однако после Великой Отечественной войны, в которой воевали и были в плену и моя бабушка, и дедушка, жизнь в столице была трудной. Семья приняла решение вернуться в Татарстан. Там он, работая главным врачом больницы, и встретил мою маму. Надо сказать, вся моя семья — потомственные врачи: хирурги, кардиологи, реаниматологи. — То есть художников и архитекторов, как вы, в семье не было? — Среди наших предков были меценаты, поддерживающие строительство и последующее содержание мечетей, одну назвали в честь фамилии — Апанаевская мечеть. Занимались общественной работой, благотворительностью, в XVIII-XIX веках представители рода занимали почетные должности мэра и главы думы Казани. Знаю, что мои современники из рода живут сейчас и в США, и в Японии, есть, безусловно, представители творческих профессий. Помню, как мне всегда оказывалось дополнительное внимание со стороны преподавателей в гимназии и в архитектурном университете, где я училась. Они часто напоминали мне: "Фамилия твоя почетная, знаменитая, неси ее с достоинством". О важности родительской веры в ребенка — Как девушка из Набережных Челнов получила престижную работу в Москве, а затем и в иностранных компаниях? Фамилия помогла или что-то другое? — Могу ответить на этот вопрос однозначно — мне помогли вера моих родителей в мой творческий и интеллектуальный потенциал, а также их безусловная любовь, в которой я выросла. Я ощущаю силу этого тепла до сих пор каждый день своей жизни. С самого раннего возраста, насколько я помню себя, они говорили мне: "Ты имеешь дар безграничного воображения, иди к своей мечте, и все обязательно получится". Кроме того, папа — пластический хирург. Он всегда умел видеть красоту, прекрасно рисует, делает скульптуры. В детстве у меня не было привычных игрушек и кукол, меня завораживали скальпели, зажимы, протезы, альбомы по анатомии и фотографии операций, сестра водила меня в медицинский университет в Казани, где училась, там я разглядывала банки с органами, ванны с формалином. Через семью я четко усвоила отношение к своему делу: ответственность за результат, если за что-то взялся, то обязан сделать все зависящее, чтобы получить максимально качественный результат. Это требовательное отношение к себе оказало влияние на мой путь. Сумасшедшие художники и "болезнь гениев" — Вы рассказали, что художницей хотели стать еще в раннем детстве. В студенческие годы вы, путешествуя по заграничным галереям, совершенствовались в абстрактном искусстве. Почему именно такое направление выбрали — абстрактную живопись? — Действительно, я очень четко помню, как в пять лет от появления на свет во мне разгорелась мечта — стать известным художником. С первого класса я обучалась академическому художественному знанию, потом архитектурный вуз — я "поставила руку" и усвоила, как устроена привычная нам реальность, эстетика, правила и законы ремесла. При этом фантазия еще с детского сада манила меня к расширению границ. И когда на втором курсе я оказалась впервые в музеях современного искусства в Нью-Йорке, Париже, Лондоне, моей радости не было предела — я осознала, что абстракция — это язык искусства, который так близок мне, на котором желаю повествовать о бесконечных воображаемых мирах. Я считаю, что та реальность, которую показывает нам мозг ежедневно далеко не все, что есть вокруг и внутри нас. Абстрактное мышление позволяет освободиться от господства привычного бытийного восприятия. Это мой путь. — Какие художники сегодня близки вам по стилю, духу, образу жизни? В фильме "Ван Гог. На пороге вечности" мне запомнился такой диалог: "Правда, что все художники сумасшедшие? — Нет, только хороши". Вы тоже так считаете? — Абсолютно согласна с репликой из фильма. В детстве мама, заслуженный педиатр Татарстана, говорила: "Далеко не все сумасшедшие в психиатрических клиниках больны. Есть одаренные люди, которые чувствуют мир иначе, а общество не в силах понять их и поэтому, к сожалению, пытаются их лечить". Достоевский, Ван Гог, Гоголь, Кафка, Эйнштейн, Ницше, Врубель, Булгаков были шизофрениками, есть термин "болезнь гениев". И близкий мне французский философ Жиль Делез также утверждал, что мышление людей в большинстве случаев параноидальное, при этом шизофреничный способ восприятия бытия иной, это своего рода расплата за сверхсильное напряжение когнитивного потенциала. Художники, которые меня вдохновляют и побуждают перейти в особые творческие состояния, это ныне живущие Френсис Бэкон, Дэвид Линч, Илья Кабаков, Герхард Рихтер, а также наше великое наследие Василий Кандинский, Павел Филонов, Казимир Малевич. Легко ли намеренно отказаться от благ цивилизации? — Вы работали старшим архитектором в одной из самых крупных московских компаний, управляли проектами в сотрудничестве с Департаментом строительства Москвы, сотрудничали со многими зарубежными фирмами и холдингами со звучными именами. И вдруг два года назад бросили все и закрылись в мастерской. Как отнеслись коллеги и родные к вашему решению кардинально изменить жизнь? — Коллеги сначала искренне удивлялись и пытались отговаривать, ведь быть художником непросто и нестабильно. Я, наконец, смогла носить мужскую одежду, состригла волосы и много времени начала проводить с художниками. Сейчас же коллеги с большим интересом следят за моей трансформацией и гордятся проявленным мною мужеством. А родные меня всегда, безусловно, поддерживают, только им тоже не понятно, как можно не ходить на работу утром и возвращаться вечером, и так с понедельника по пятницу. Самые близкие говорят: мы видим твои счастливые глаза, то, какая глубокая метаморфоза произошла с тобой, ты идешь своей дорогой и это главное. — Куда вы отправились сначала на поиски себя — Непал, Индия? — Для начала, когда я ушла из престижного офиса в Сити, переехала с Пресни в тихий зеленый район Подмосковья в свою мастерскую, подальше от белого шума, суеты, ресторанов и других соблазнов гедонистического образа жизни, мне было очень непривычно и даже некомфортно. Тогда я полетела в Гималаи, одна путешествовала по храмам, медитировала, изучала философию Азии, и там я обрела внутреннюю тишину, простила себя за ошибки, приняла не идеальность мира и свою собственную. Подобные путешествия совершала и в Индию, и особенно перезагрузила меня Япония. О значимости финансового благополучия в духовных поисках — Вспоминается еще один фильм по одноименной автобиографической книге Элизабет Гилберт "Ешь, молись, люби" — как вы относитесь к этим произведениям? Героиня Джулии Робертс похожа на вас? — Я думаю, подобные перемены случаются в жизни каждого ищущего человека. Следовать за внутренней природой и принимать нестатичность жизненной формы — это ключевое качество осознанной личности. Эта книга мне понравилась, героиня вдохновила, наверно, многих женщин. Однако, романы и сентиментальные мелодрамы не совсем близкий мне жанр, я предпочитаю фантастику Братьев Стругацких, Стивена Кинга, Виктора Пелевина, а также миры Гоголя, состояния Набокова. — Кстати, смотря эту ленту я еще раз убедилась, что на духовные поиски может удалиться или отправится в путешествие только человек состоятельный, у которого есть внушительная финансовая подушка безопасности. Это так? — Отчасти. Несомненно, для того, чтобы заниматься свободной мыслительной и творческой деятельностью, погружаться в духовную и культурную области, необходимо обладать досугом. Досугом — значит, временем для образования, для поисков, для прогулок и пребывания в потоке, когда ничто тебя не отвлекает. Многие годы я управляла крупными проектами строительства и реконструкции, смогла обеспечить себе безопасные и комфортные условия жизни, однако, дальше мне важно не попадать в зависимость от потребления и соблазнов, которые, благодаря нашей системе, бесконечны и отводят в сторону от действительно ценного. При этом я вижу в творческой среде уникальных талантливых людей, которым не помешал ни уровень достатка, ни отсутствие благ, образования воплотить свой потенциал. "Процесс создания искусства — это главный доход" — Чем вы сейчас зарабатываете? Приносит ли доход работа современного художника? — Пока я вкладываю средства в свою карьеру: международные выставки, биеннале, художественные материалы, образование в МГУ, в Лондоне. Картины продаются, причем иностранный спрос даже выше, а полученный доход сразу же идет на новые проекты и идеи. Дело тут в том, что сам процесс создания искусства — это главный доход, основная цель, удовольствие, которое не идет ни в какое сравнение с альтернативной тратой денег. — Если бы вам была дана возможность начать все заново, то вы сразу бы стали художником, или вновь прошли путь архитектора топовых компаний? — Я бы ничего не стала менять, ни одного дня свой жизни. Архитектура и искусство — сродные области. Я владею инженерными, техническими навыками, опытом управления, строительство для меня остается наиболее интересным полем приложения своих компетенций, думаю, я открою в будущем свое бюро. Но быть художником — это просто мой путь, то, что заполняет меня целиком с пяти лет. Мне невероятно радостно и спокойно от того, что смысл жизни всегда был при мне. — Как архитектор, какими работами вы гордитесь? — Я горжусь проектом строительства гоночного полигона с рестораном, кинотеатром, бутиком на территории гольф клуба на западе Москвы, проектами башен в Сити, реконструкций исторических зданий центрального района, обновлением архитектурного облика и интерьеров целой сети салонов от Владивостока до Калининграда. — А как художник? — Как художнику, мне важен тот эмоциональный отклик, который происходит у зрителей и коллекционеров при созерцании моих работ, это вдохновляет и служит лучшим комплиментом. Я вложила очень много внутренней творческой потенции в последнюю серию работ, посвященную многослойным биоморфным формам, транслирующими вибрирующее нестатичное состояние бытия. Это был вызов для меня, так как после обучения на философском факультете в МГУ мне многое стало понятно — про мироустройство, например. Но воплотить эти мысли и идеи в материальные объекты — дело ментально трудоемкое. Самоличный образ жизни: мужская одежда и разговоры с муравьем — Вы рассказали в одном из интервью, что ощущаете себя андрогином. В чем это выражается? — В самоидентификации, в творчестве, во внешнем образе. Я ношу мужскую одежду, короткую стрижку, не веду привычный женский образ жизни, я независима от мнения других, я ищу абстрактные формы, бескомпромиссно редуцирую лишнее в своем имени, в картинах, в видео-арте, я высвобождаю себя из границ условностей гендеров, надстроек, телесности, симулякров общества. — В своих картинах вы сами создаете свои миры. Расскажите, какие они — что за жизнь там, кто живет, что происходит? Это ваша параллельная реальность, или та вечная жизнь, в которую мы вернемся, или это просто красивый художественный вымысел? — Вся наша реальность такая же коллективная галлюцинация, как и самый продолжительный сон. Я создаю силой сознания свою реальность, для меня она такая же настоящая и действительная. В ней нет ограничений, нет гравитации, но есть парадоксы, мистические сущности, вязкий светящийся "бульон" всего воображаемого. А картина — это порталы для перемещения между территориями. — Как теперь проходит ваш день? Вы ведете богемный образ жизни или привыкли быть бизнес-леди? — Все мои дни разные, у меня нет будней, выходных, утра, вечера. Есть момент, когда я хочу писать картины в одиночестве, момент, когда хочу заниматься сексом, есть, спать, обсуждать с друзьями философию и нереальность жизни, когда хочу просто сидеть на траве и разговаривать с муравьем. Ни богемный, ни деловой образы мне не требуются, у меня свой самоличный образ жизни. "Муж упорно и настырно поддерживает меня" — Как складывается ваша личная жизнь? — Я была несколько раз замужем, искала родную по духу личность. Встретила глубокого творческого человека, который упорно и настырно поддерживает меня в непростом пути художника. О детях я пока не задумываюсь. — Одно из ваших увлечений — наука, вы даже лекцию прочли на EVERART WEEKEND 2020 "Абстрактное искусство в мирах космоса, квантов и нейронов". Ваше творчество ­– точное, математическое? Или все же импульсивность и вдохновение? Что преобладает в нем? А в вашем характере? — Я вдохновляюсь научными теориями, квантовой моделью, гравитационно-петлевой теорией, многомерностью формы, пульсарами, "телом без органов" в философии. При этом мое творчество скорее является скульптурным оттиском, неразрывно связанным с природой. А природная суть и точная, и импульсивная, стремится и к порядку, и энтропии. Поэтому, я считаю, что наша психоприрода тоже не бинарна, она сложносочиненная. "Осенью с выставкой приеду в Казань" — Часто бываете на родине, в Казани? — Не часто, традиционно каждый год отмечаю Новый год с родителями и летом собираемся всей большой семьей за городом. В Казани бываю в основном по рабочим вопросам. Дело в том, что Москву считаю своим городом по духу, энергетике, прекрасные музеи, галереи и, конечно же, обожаемые мной театры. — Но я знаю, что в Казани вы готовите персональную выставку? — Безусловно, мне важно выставиться в Казани, мои корни всегда помогали мне. Целеустремленность, предприимчивость, гостеприимство и уважение к страшим — качества, которые привила мне родная земля, культура. Концепция и сроки проведения выставки еще на стадии обсуждения с государственным музеем изобразительных искусств Татарстана. Пока не буду разглашать детали, скоро все станет известным. Одно могу сказать с уверенностью — осень я приеду в Казань с выставкой.