Ксения Суркова: «Я влюбляюсь в интеллектуалов»

Звезда популярных сериалов рассказала о любовных драмах и планах на будущее У нее миниатюрная фигурка, подбородок сердечком и большие умные глаза. Ее сравнивают с молодой Джоди Фостер и Кристен Стюарт. И так же, как и ее голливудская коллега, Ксения Суркова стала кумиром молодежи, появившись в телесериалах «Закрытая школа» и «Ольга». Роли бунтующих подростков отлично удаются актрисе, и не поверишь, что ей тридцать один год. О пережитых любовных драмах, открытии Америки и неожиданном погружении в профессию сомелье — в интервью. - Ксения, с каким чувством вы вернулись к работе? - Я пока так и не вернулась к работе, как мне кажется. (Смеется.) Все еще в режиме отдыха после карантина. Была в Хакасии, Красноярске, прилетела в Калининград — просто так. Появилось желание путешествовать, посмотреть интересные места в России — когда еще, как не сейчас, потому что границы закрыты. Есть предложения по работе, делаю пробы, но без какого-­то ажиотажа. - Вы не из тех артистов, кто переживает из-­за пауз в работе? - Я уже научена опытом. Не знаю, как мои более молодые коллеги (улыбается), но те, кто давно работает, уже должны принять эту сторону актерской профессии: у нас то густо, то пусто. И ничего страшного в этом нет. Когда я была еще совсем юной (как бы смешно это ни звучало), я действительно сильно переживала, задавала себе вопросы: почему нет новых ролей, может, я плохая актриса, ошиблась с призванием? Но потом все встало на свои места, я убедилась в правильности своего выбора и сейчас воспринимаю как благо, если случается перерыв в съемках и можно уделить внимание себе, своему внутреннему миру. Невозможно существовать в этой профессии, не восполняя эмоциональный, энергетический резерв; чем тогда играть? У меня есть ощущение, что после каждой значительной работы нужен отдых месяца на два-­три, чтобы уйти от своей героини и перейти к другой роли. Если говорить, например, о съемках в сериале «Ольга», новый сезон которого стартует осенью на ТНТ, я после них немножечко «болею», потому что сильно выхолащиваюсь эмоционально. - Но вроде ничего особо трагичного в сериале «Ольга» нет. - Понятно, что многие считают, что это не высокая трагедия в стиле Шекспира. Но не важно, какой жанр сериала или фильма, ты работаешь, и эмоциональное погружение в персонажа все равно происходит на сто процентов. Энергия растрачивается и на съемочной площадке, ведь мы контактируем с большим количеством людей. Новый сезон для моей героини Ани Терентьевой очень важный, ей предстоит решать серьезные психологические проблемы, но так и происходит развитие личности. От дерзкой и капризной девочки-подростка — к более осознанной, взрослой девушке. Она наконец полностью берет ответственность за себя и свою дочь. А еще в новом сезоне придет ее черед спасать мать (главную героиню Ольгу) от проблем и принимать серьезные решения. Очень здорово, что сценаристы «воспитывают» наших героев, вплетают в сюжет и какие-­то истории, которые происходят с нами, актерами, в реальной жизни, получается микс. - Читала, что много людей вам стали писать в Инстаграм, особенно подростки. О чем пишут, какие проблемы волнуют? - Не только подростки, взрослые люди тоже. Очень много приходило сообщений в директ. Я все их читаю, стараюсь отвечать. Если у тебя есть возможность кого-­то поддержать, сказать добрые слова, почему нет? Мне хочется быть ближе к людям, своим зрителям, ведь в конечном итоге мы работаем для них, стараемся их заинтересовать, чтобы они так же болели, переживали за наших героев, как и мы. Многие писали, что сложно переносят самоизоляцию, для кого-­то закрыться на месяц в квартире со своей семьей оказалось настоящим испытанием. Мне было интересно с ними поговорить. Мы все в одной лодке, переживаем свои истории, и они чем-­то похожи. Наверное, мы, артисты, привыкли воспринимать дом как место силы, в котором после съемок наполняешься энергией, и близкие люди нисколько в этом не мешают. Для меня посидеть в самоизоляции не стало большой проблемой. - Вы одна живете? - Я должна была уехать на постоянное местожительство в Нью-­Йорк. И когда уезжала, в Китае уже началась эпидемия, но я надеялась, что это не превратится в такую глобальную историю, которая затронет все страны. А в Нью-­Йорке ситуация с коронавирусом была очень сложной. В какой-­то момент возникла паника, и сложно было ей не поддаться. Мне казалось страшным, что я окажусь заперта в городе, буду сидеть одна в белой комнате, без общения с родными, друзьями. Я взвешивала за и против и приняла волевое решение и улетела в Москву практически последним рейсом. Отсидела на карантине и отправилась на дачу, где уже собралась вся семья. Дача оказалась для нас настоящим спасением. - В Нью-­Йорке у вас были планы, связанные с работой? - Да, там много очень крутых актерских школ, а для меня наступил такой момент, когда мне хочется взять в профессии более высокую планку. Почему я когда-­то согласилась на роль в «Ольге» — героиня была настолько не похожа на меня саму, что это вызывало любопытство и некий азарт. Смогу ли я создать такой персонаж, который будет достоверно выглядеть на экране? А сейчас сталкиваюсь с тем, что многие люди воспринимают меня как мою героиню Аню и удивляются при знакомстве, что я, оказывается, довольно умная и взрослая девушка. (Смеется.) Я знаю, что в Америке мне будет непросто. Сколько таких историй мы знаем про русских актеров, которые питали большие надежды, но уезжали, ничего не добившись, либо играли какие-­то незначительные роли. Но у каждого своя дорога, и мне хочется использовать все возможности. Так что, как только ситуация в мире немного успокоится, я обязательно сделаю второй заход. На самом деле вся эта ситуация с ковидом научила нас жить здесь и сейчас, ценить то, что есть. Вот я сейчас нахожусь в Светлогорске, рядом с морем, и наслаждаюсь каждой минутой. (Улыбается.) А дальше — посмотрим. - Вы уже учились в Америке на курсах Иванны Чаббак, вам они что-­то дали, было интересно? - Я одна из первых наших актеров, кто туда поехал, это было в 2012 году. Поездка как раз была связана с серьезным внутренним кризисом — мне хотелось вернуть веру в себя, в свой актерский талант. И могу сказать, там мне очень помогли. Я помню заключительный урок, на котором со слезами выражала благодарность своим педагогам. Они смотрели на меня немного испуганно и удивленно: «Вы, русские, немного сумасшедшие. Ты прекрасная, талантливая актриса. Не сомневайся в себе!» Мы же все любим драматизировать чрезмерно. Но я уезжала окрыленная, ощущала уверенность в себе. И как раз после той поездки пошел карьерный взлет. Меня утвердили и в «Ольгу», и в «Кризис нежного возраста». Но сейчас надо двигаться дальше. - А тогда, в 2012 году, не было мысли закрепиться в Голливуде, найти агента? - Почему-­то тогда такой мысли не возникло. Хотя многие говорят: да ты уже несколько лет назад могла там работать. Но, видимо, в тот момент было так нужно, чтобы я вернулась в Москву, и я не жалею об этом. - Вы сильно привязаны к родным? - Признаюсь, тогда мне было гораздо легче остаться одной в чужой стране, чем сейчас. Чем старше становишься, тем больше ценишь семейные связи, то, что есть родные люди, их поддержка. Я даже во время карантина приехала сюда, потому что хотелось, чтобы рядом были близкие. Это оказалось для меня важнее, чем профессия. Хотя раньше я всегда ставила ее на первое место в ущерб отношениям родственным, любовным, дружеским. - У вас доверительные отношения с мамой? - Мама никогда не лезла в мою жизнь, не навязывала свое мнение. Она всегда знает, что если мне будет нужен совет, я приду и спрошу. И я уверена, что в сложных ситуациях найду поддержку в ее лице. Хотя я и привыкла в основном все решать сама. Да и для моей героини Ани, если проводить параллели, мама — это ее друг, хотя на первый взгляд может показаться, что это не так. Они очень похожи, из-­за этого и конфликты. Но за всем этим стоит большая любовь. - А вы с мамой похожи? Совсем нет. Я больше папина дочка. Даже скажу так: я больше папина мама. (Смеется.) Я ощущаю с его стороны потребность в моем внимании, заботе, ему хочется, чтобы я активно интересовалась его жизнью, сама ему звонила. (Улыбается.) - С какого момента вы стали ощущать себя такой взрослой? - Мне кажется, я всегда была взрослой, даже ребенком. Это вечный диссонанс между внешностью, когда я в свои тридцать играю девочек-­студенток, и моим внутренним миром. Личностно я очень рано повзрослела, начала зарабатывать деньги… Я очень люблю своего папу, но редко его видела, потому что он пропадал на работе, старался обеспечить семью. Конечно, это важно. Но, к сожалению, таких дорогих сердцу воспоминаний, когда папа проводит время с дочкой, они делают что-­то вместе, ведут задушевные беседы, у меня не так много. - У вас в школе были романтичные увлечения? Или серьезной девушке это было не особо интересно? - Почему? Все это было, но папа как раз был очень строг к моим ухажерам. И пристально наблюдал за всеми моими романтическими отношениями. А я старалась отстоять свою личную территорию. (Улыбается.) Но родители знали, что я девушка с головой, иногда даже чересчур. Порой мне самой хотелось, чтобы, наоборот, было больше чувств и меньше разума. - Я читала, что годы спустя вы встретили свою первую любовь, а он вас не вспомнил, сказал, что у него амнезия. Наверное, это было так странно. - Да… я тогда очень расстроилась. Потому что это были очень дорогие моему сердцу воспоминания, я до сих пор в подробностях помню вечера, которые мы проводили вместе. И когда ты встречаешь этого человека вновь, а он говорит, что у него амнезия после аварии, это шок. На самом деле я даже не знала, как реагировать. Пытаться что-­то напомнить, наверное, уже бессмысленно, поезд ушел. У каждого своя жизнь. И остались только эти светлые воспоминания о наших чувствах, которые теперь только мои и ничьи больше. - Вы «застреваете» в отношениях? - Когда я нахожу человека, близкого по духу, я думаю: ну все, вот он. Зачем еще какие-­то поиски? Меня все устраивает. Я готова с ним жить, делить радости и горести. Не то что я застреваю эмоционально, но, скажем так, успокаиваюсь. Рядом мой мужчина, мы строим отношения, вместе развиваемся. - Вы достаточно долго встречались с коллегой. А после расставания признались, что порой отношения мешают развитию. - Да, если они неправильные и идет проработка каких-­то своих внутренних проблем и комплексов. Сейчас я могу сказать открыто, что мой эмоциональный вклад в наши отношения, мои энергетические затраты были намного больше, чем с его стороны. Не было обоюдного желания вместе преодолевать трудности, двигаться вперед. А когда ты одна рвешься, отдаешь энергию, но не получаешь ничего взамен, происходит опустошение. Это стало для меня уроком. Сейчас я тому опыту уже благодарна, хотя в свое время сильно переживала разрыв. Но все эмоциональные переживания — в копилку актера. - Стали более осторожной? - Нет, я стала больше себя ценить как женщину, как личность и понимать, где и в какой момент я не должна поступаться своими ценностями и опускаться вниз ради кого-­то. Отношения — это усилия двух людей. Видимо, Стас был не мой человек, что поделать. Он должен был сильно меня ударить, но я благодарна сейчас — я стала сильнее. - Наверное, вам интересны люди с амбициями, которые хотят развиваться? - Да, человек рядом со мной должен ставить перед собой значимые цели и идти к ним. Я влюбляюсь в интеллектуалов, в мозг мужчины, который горит своим делом и завораживает этим всех вокруг. Мне нравится это ощущение, когда ты сидишь с ним рядом и просто с открытым ртом его слушаешь, восхищаясь умом, эрудицией, талантом. - Когда вам в последний раз встречался такой человек? - Не так уж давно. (Улыбается.) У меня есть один хороший знакомый, с которым у меня нет романтических отношений, но для меня он своего рода гуру. - Ксения, а вы можете сама сделать первый шаг, дать понять мужчине, что он вам интересен? - Уже да. А раньше тоже находилась в плену стереотипов, что девушка не должна проявлять активность. Сейчас мне жалко времени на все эти игры. Я лучше подойду и прямо спрошу: «Я тебе нравлюсь? Пойдем на свидание?» (Смеется.) Все-таки возраст диктует свои правила: пора брать быка за рога! (Смеется). - То, что вы актриса, влияет на отношения с противоположным полом? Может, от вас ждут эксцентричных проявлений или игры в отношениях? - Нет. Единственное, мужчины не из актерской профессии спрашивают, всерьез ли мы целуемся с партнером и что происходит во время постельных сцен. Наверное, актрисы немного другие, у нас более раскачанная психика, мы большие истерички, чем обычные женщины. (Смеется.) - Как вы считаете, актер всегда должен быть в несколько нервозном состоянии или надо сохранять эмоциональный баланс? - Мне кажется, за своим эмоциональным состоянием нужно следить, иначе недолго и в Кащенко попасть. Недаром же некоторые актеры подсаживаются на алкоголь и запрещенные препараты. Я хочу съездить в Италию, там очень хорошая актерская школа, где учился Аль Пачино. Я помню его интервью, где он рассказывал, как его учили играть, не отож-дествляя себя с персонажем, а как бы наблюдая за ним со стороны и повторяя его действия. Есть же роли психологически очень сложные — убийцы, маньяки. Некоторые вещи опасно чувствовать и с ними жить. И я ищу такой способ, который позволит мне существовать в профессии, не подключаясь к своему герою. - До того как стать актрисой, вы представляли себе, что это за женщина такая? Если бы вам поставили задачу сыграть актрису, какой бы она была? - Я представляю себе пожилую сухопарую даму, одетую в черное, которая сидит в бархатном кресле. За ее спиной, на стене висят картины великих художников. Она курит сигарету в мундштуке, хорошо разбирается в винах и рассуждает о высоких материях. (Улыбается.) - Какой-­то из этих элементов образа вам близок? Вы разбираетесь в вине? - Кстати, да. Пока я сидела на карантине, я стала глубже проникать в профессию сомелье. Взяла небольшой курс и пол-карантина провела, дегустируя разные вина. Очень интересная профессия, хочу сказать, совмещаешь приятное с полезным. Не просто выпиваешь, а узнаешь какие-­то интересные факты о винах. Теперь я с видом знатока останавливаюсь возле полок с алкоголем и поражаю знакомых своими познаниями. (Смеется.) Конечно, я понимаю, что этот курс — только верхушка айсберга профессии сомелье, но уже могу выпивать со знанием дела. - Главное, чтобы это не стало вредной привычкой. А создание шляп вам еще доставляет удовольствие? - Пока только ментальное. На данный момент — это отложенное хобби. Я знаю, что еще вернусь к нему и с такой же любовью продолжу создавать интересные головные уборы, как раньше. Моя коллекция шляп лежит дома в коробках, и иногда мне звонят коллеги и друзья с просьбой сделать им что-­то оригинальное. Если есть время, я с удовольствием подключаюсь к этому занятию. В шляпе женщина ощущает и позиционирует себя совершенно по-­другому. Чуть медленнее становится, привлекательнее, загадочнее. - В жизни вы часто носите шляпы? - Раньше да. А последние два-­три года не очень. Сама не понимаю, почему так произошло. Наверное, это связано с внутренними переживаниями. В какой-­то момент мне хотелось спрятаться от толпы, стать незаметнее. А шляпы сами по себе привлекают внимание. И приковывать к себе дополнительные взгляды мне не хотелось. Но надеюсь, в скором времени я еще выйду в свет в своих любимых моделях. - В обычной жизни вы за кэжуал или наряжаетесь? - В юности я в основном ходила в кроссовках. У меня есть подруга, и мы порой шутили на тему наших совместных выходов, что я всегда в кроссовках, а она на каблуках. Зима, гололед, но она все равно гордо идет на шпильке. Но для тех девушек, кто привык к обуви на плоской подошве, каблуки предполагают целую историю: надо соответствующе одеться, сделать прическу и мейкап и чтобы тебя посадили в машину, потому что в метро на шпильках очень сложно. Таким женщинам надо памятник поставить. Высокий каблук помогает создать женственный образ — быстро уже не побежишь, будешь идти медленно и с достоинством. И я предполагаю, что надо постепенно себя к этому все-таки приучать, чтобы внешне все-таки соответствовать своему возрасту и внутреннему миру. - В Москве до сих пор встречают по одежке. А в Америке? - Там точно нет такого культа одежды и пафоса. Я Америку за это обожаю. У нас, к сожалению, стремление надеть все лучшее сразу до сих пор живо. Там миллиардер может носить обыкновенную футболку и джинсы. Одетый как бомж человек может оказаться необыкновенно развитым интеллектуалом. Скажу так: если передо мной будет выбор — стильный мужчина или умный мужчина, я выберу умного, потому что его всегда можно переодеть. - Нью-­Йорк вас вдохновляет? - Безумно! Он такой разный, непредсказуемый, в чем-­то сумасшедший и даже опасный. Там проживают люди разных национальностей, и это очень круто, потому что ты можешь познакомиться с любой культурой. Мне кажется, и кино у них поэтому немного интереснее. Все-таки мы более узко смотрим, оберегаем себя. А нужно не бояться открывать миру свои объятия. - Нет у вас еще сильного желания оседлости, своего дома? - Чуть-­чуть появляется. Уже хочется, чтобы было место, которое можно назвать своим домом. Сейчас его нет, и даже в Москве я умудряюсь жить у нескольких друзей, и мои вещи раскиданы в разных домах в разных частях города и даже мира. Наверное, дом — это я, неважно, где я буду находиться. Главное — взрастить его внутри себя.