"Вы отдали сына Родине, забудьте": армия забрала у солдата Саши Шерера не только жизнь, но и сердце

3 августа в селе Линево Волгоградской области похоронили сердце солдата Саши Шерера. Почти семь лет его родители добивались, чтобы военные вернули им сердце сына, ставшее вещдоком по делу об убийстве. Коробка-гроб Обычно людей хоронят один раз, Александра Шерера хоронили дважды. 3 августа мать Саши Елена, отец Евгений, их близкие родственники и Сашины друзья собрались на сельском кладбище. Могила Александра приметная: чугунная ограда, гранитный памятник с большой фотографией, живые цветы. Елена ходит на кладбище раз в две недели, раньше бывала каждый день. Обычаев, как хоронить сердце, не существует, поэтому Шереры придумали всё сами. Стеклянную банку из-под овощных консервов с сердцем (оно хранилось в ней 6,5 лет) поставили в деревянную коробку, которую Елена Шерер обшила красной тканью. Батюшка Александр отслужил на могиле панихиду. Евгений сделал за крестом сына ямку, туда положили коробку-гроб с сердцем. Елена Шерер на службе по погибшим солдатам // фото: архив фонда «Право матери» – Может, это неправильно звучит, но я сильно мучилась, каждый день об этом думала… что это не по-христиански, не по-человечески – хоронить тело без сердца, – говорит Елена Владимировна и начинает рыдать. – После того как мы похоронили Сашино сердце, мне стало легче: я вернула сыну то, что у него отобрали. После похорон сердца Елене перестал сниться сын. До этого она во сне хватала его за руку и боялась отпустить. «Вашего сына везут в Ростов. Вроде бы неживого» Летом 2013 года 20-летнего Сашу Шерера, закончившего техникум, провожали в армию. Родители отправляли его без страха: парень был крепкий, общительный – мог постоять за себя. Сам Александр считал, что должен отдать долг Родине. – У нас в Линево не было людей, с которыми бы у Саши были плохие отношения, – рассказывает Анна, его подруга. – Он ко всем относился уважительно, а ко мне – как к младшей сестре. Помню, однажды мы шли с ним из школы, холодно, дождь, он снял с себя куртку и отдал мне. Первое время Александр служил во Владикавказе, и, по словам Елены, ему там нравилось. Парень восторгался горными пейзажами, говорил, что кормят в части хорошо. В ноябре 2013 года его перевели на 102-ю военную базу в Армении, и все поменялось. – Сын говорил, что кормят плохо, одной рыбой, – вспоминает Елена. – Я видела на фото его сослуживцев – одни доходяги. Накануне он рассказал, что заболел конъюнктивитом, пришел в лечебную часть, а там никаких лекарств. Муж выслал ему три тысячи рублей. 25 февраля 2014 года невеста Александра Вика позвонила Елене Владимировне и рассказала о странном сообщении от его сослуживца, который написал ей, что Саша мертв. Елена не поверила: «Случилось бы что, нам первым бы рассказали». Но сын не брал трубку и не отвечал на сообщения в соцсети. Поздно вечером Елена поехала в военкомат. Военкома на месте не оказалось. По телефону он заверил, что все в порядке, но мать подняла крик, требовала позвонить в Армению. Через полчаса военком перезвонил. – Вашего сына везут в Ростов, – сказал он. – Живого? – спросила Елена. – Вроде бы нет, – ответил тот. Как она оказалась дома, Елена не помнит. А днем в военкомат пришла телефонограмма из Армении о смерти Александра. Саша Шерер // фото: архив семьи «Мам, мне по ходу сердце подменили» В справке о смерти Александра Шерера в графе о причине было написано – «не уточненная». В военкомате никто ничего не мог пояснить. Елена дозвонилась до командира части в Армении, а тот отрезал: «Вы зачем мне больного сына прислали? Он пошел на завтрак, упал и умер». Шереры точно знали: это невозможно. – Саша был очень здоровым парнем – занимался на турнике, отжимался на одной руке, – рассказывает Елена. – В детстве он почти не болел. До армии я сама его обследовала, а еще до этого он проходил обследование для практики на Севере. Эксперты филиала №2 ФГКУ «111 Главный государственный центр судебно-медицинских и криминалистических экспертиз» Минобороны провели исследование трупа солдата и сделали вывод: «острый интрамуральный инфаркт миокарда». Если коротко и понятно: умер своей смертью, сердце не выдержало. Шереры решили сделать независимую экспертизу, но во многих экспертных центрах, когда узнавали, что речь о смерти в армии, отказывались. Независимого медэксперта в Челябинске семье помог найти фонд «Право матери». Он поддерживает семьи солдат в ситуациях, подобных той, что возникла у Шереров, оказывая юридическую и психологическую помощь. И если бы не сотрудники фонда, этой истории не было бы. Шереры безмерно благодарны «Право матери» за помощь — юридическую и психологическую, которая совершенно бесплатна. Отец Саши Евгений Шерер с двумя братьями Елены повез «груз 200» за тысячу километров на Урал. Незадолго до этого Елене приснился сон. – Сын говорит мне: «Мам, мне по ходу сердце подменили» – и выходит за ворота, – вспоминает Елена. – Я обнаружил, что главного объекта исследования – сердца – нет, – рассказывает судмедэксперт Александр Власов. – За 45 лет своей практики я впервые встретил такое. Это противоречит методике судебно-медицинской экспертизы: когда производят вскрытие, всё, за исключением мельчайших кусочков, кладут обратно. С этого момента у Шереров, кроме цели узнать правду и добиться справедливости, появилась другая – вернуть Сашино сердце. Борцовский бросок футболиста О трагедии у Шереров только обрывочная информация: из протоколов допросов, неофициальных рассказов сослуживцев, из того, что успела узнать у сына сама Елена. – В ноябре, когда Сашу перевели в Армению, у него случился конфликт с солдатом Владом К., – рассказывает Елена Владимировна. – Они подрались. Сын рассказывал, что Влад – футболист, с наградами и грамотами, а он – простой парень – смог его победить. Я встревожилась, а сын сказал: «Мы с ним уже друзья». Но инцидент не был исчерпан. В тот день между ними произошел конфликт, Влад применил борцовский прием (захват рук и бросок через бедро), Александр упал на спину и стал задыхаться… Уголовное дело в отношении Влада К. открывалось и закрывалось несколько раз. Ведомственная экспертиза была в его пользу, а сослуживцы на допросах промолчали. Они и на вопросы матери погибшего, когда она их разыскала после службы, не ответили. Цепочка фальсификаций Все эти годы Шереры писали ходатайства, судились, просили вернуть сердце сына… В 2017 году им это удалось. Почти. Следователи отдали – и сердце, и гистологический архив ведомственной экспертизы, когда правозащитники инициировали обращение в ЕСПЧ и их стали дергать коллеги из Москвы. Сердце родители привезли всё тому же судмедэксперту Власову, и все вскрылось... – Материалы из гистологического архива (образцы тканей сердца) принадлежали людям от 50 до 70 лет, имели изменения, характерные для этого возраста, – объясняет Власов. – Сердце же принадлежало молодому человеку и было без малейших признаков патологии сосудов. Они даже не были вскрыты. Нам стала очевидной целая цепочка фальсификаций. У эксперта сформировалась четкая позиция: смерть могла наступить вследствие травмы – воздействия тупого предмета или удара. При сильном ударе у молодых людей может произойти рефлекторная остановка сердца. Кажется, вот оно – сердце и голая правда. Но военные изъяли сердце, оно стало вещдоком. Один из следователей так и сказал матери солдата: «Вы отдали сына Родине, забудьте. Это уже не ваше». И вот недавно после бесконечных жалоб, ходатайств фонда, судов, обращения в ЕСПЧ родителям вернули то, что забрали у их сына. Из Армении сердце проделало путь до Москвы, где Елена Шерер наконец смогла забрать его в судебно-медицинском центре. – Принесли его в банке, а оно все иссеченное на мелкие кусочки, я мельком только взглянула, – говорит Елена. Спрашиваю ее: не жалеет ли она, что начала поход за истиной – ведь никого так и не наказали. – Нет, конечно, – говорит. – Знаете, у меня такая внутри пустота... жизнь разделилась на до и после. Саша был такой хороший… Елена плачет, а я молчу. Не могу найти слов. По закону Может ли сердце или другой орган быть вещдоком, мы спросили председателя правления фонда «Право матери» Веронику Марченко: – Законом это не запрещено, оставлено на усмотрение следователя. Но реально в отношении биологических материалов такой практики почти нет, так как по телу всегда проводится судебно-медицинская экспертиза, в архиве судебно-медицинского бюро сохраняется гистологический материал, незначительные участки биологических объектов. В случае необходимости по ним может проводиться дополнительная или повторная экспертиза. Поэтому объективно изымать и признавать вещдоком целый орган не требуется. В деле Шерера 12.10.2018 г. вышло постановление о признании вещдоком сердца, а 09.08.2019 г. после наших жалоб оно отменено. После этой даты сердце перестало быть вещдоком. * * * Материал вышел в издании «Собеседник» №33-2020 под заголовком «Похороны сердца».